Свет погасших звезд. Они ушли в этот день - Федор Раззаков

Стоит отметить, что в последние годы отношения Евстигнеева с женой были не слишком теплыми. Как вспоминает В. Талызина:

«Я наблюдала их отношения со стороны, и мне казалось, что Лилия серьезно больна. Для нее было очень неприятно (по-моему, это вылилось в какой-то комплекс), что Женя имел уже фантастическую славу, а она, красивейшая женщина (она действительно была необыкновенно хороша в молодости, такая американка, Дина Дурбин), оставалась как бы в стороне. Тем более что с возрастом и болезнью она утрачивала шарм и очень резко реагировала, что к Жене все тянулись, хотели с ним общаться. Когда он приходил на съемочную площадку (в 1984 году снимался фильм „Еще люблю, еще надеюсь“. – Ф. Р.), то все улыбались и радовались ему, а не ей. Лиля его все время подкалывала, задевала. Но он терпеливо все сносил, старался не замечать ее подковырок».

После стольких несчастий, обрушившихся на него за короткое время, Евстигнеев все-таки не сломался и, даже более того, нашел в себе силы для дальнейшей активной как творческой, так и личной жизни. В 80-е годы он снялся в 24 картинах, среди которых: «Мы из джаза», «Демидовы» (оба – 1983), «И жизнь, и слезы, и любовь…» (1984), «Зимний вечер в Гаграх» (1985), «Гардемарины, вперед!» (1987), «Город Зеро», «Собачье сердце» (оба – 1988) и др.

Правда, в отличие от кино в театре дела у него обстояли не слишком хорошо. В период 1980–1988 годов у него на сцене МХАТа было только пять новых ролей. По словам В. Гафта: «Самое странное и удивительное: не складывалось у него в театре – во МХАТе. Выражаясь футбольным языком, МХАТ недооценивал возможности центрального форварда, ставя его в полузащиту или просто не заявляя его на игру. И пошли инфаркты один за другим».

После второго инфаркта, который случился у Евстигнеева в 1988 году, он попросил главного режиссера МХАТа О. Ефремова оставить его на год доигрывать только старые спектакли, не репетировать ничего нового. Однако Ефремов повел себя неожиданно. «У нас же театр, производство – если тебе трудно, то надо уходить на пенсию», – сказал он Евстигнееву. Вполне вероятно, что сказал он это второпях, не слишком задумываясь над смыслом сказанного. Однако артиста это сильно задело. И он на самом деле ушел на пенсию. Он продолжал играть старые роли на сцене МХАТа, однако ни одной новой после того разговора с Ефремовым больше не сыграл.

Однако конец 80-х запомнился Евстигнееву не только грустными событиями. В тот период изменилась и его личная жизнь: он женился в третий раз. Причем его избранница оказалась на 40 лет моложе его. Ее имя – Ирина Цивина, актриса театра Константина Райкина «Сатирикон». Сама она так вспоминает о тех днях:

«В детстве я, как многие девочки, собирала портреты артистов. Когда я в начале 80-х приехала из Минска в Москву поступать в театральное училище, в моем дневнике была закладка – фотография Евстигнеева из „Невероятных приключений итальянцев в России“, кадр, где он со сломанной ногой – веселый, озорной, но больной. Я не особенно берегла эту открытку и даже записала на ней какой-то телефон. Со странным чувством я вспоминаю теперь о ней – как о случайном знаке своей судьбы.

Я училась в Школе-студии МХАТ у Василия Петровича Маркова. В конце второго курса он собрал нас и объявил, что с нами будет работать Евгений Александрович Евстигнеев – ставить «Женитьбу Белугина» Островского. Для Евстигнеева был устроен специальный показ, но он ушел молча, ничего нам не сказав. Мы гадали, кого он выберет: всем хотелось работать с ним, но он был не просто знаменитость, звезда – любимый, обожаемый нами артист. Я, суеверная трусиха, нарочно не стала читать пьесу и потихоньку выспрашивала у однокурсников, о чем она, какие в ней роли. В начале третьего курса пришел Евгений Александрович и прочитал свое распределение. Мне досталась главная героиня, Елена Кармина, чего я никак не ожидала, ведь я считалась характерной актрисой. Так мы встретились впервые – как учитель и ученица…»

Буквально через год после первого знакомства Евстигнеев и Цивина поженились. Этот брак вдохнул в него новые жизненные силы, он буквально преобразился. Ему вновь захотелось жить, работать. На рубеже 90-х годов он сыграл в Театре Антона Чехова Фирса в «Вишневом саде», в 1991 году – в АРТеле АРТистов Сергея Юрского – Глова в спектакле «Игроки-XXI». Много работы было и в кинематографе. В те годы на его счету были роли в фильмах: «Канувшее время», «10 лет без права переписки» (оба – 1990), «Шапка», «Яма», «Сукины дети» (все – 1991), «Ночные забавы» (здесь он снимался со своей молодой женой), «Лавка Рубинчика» (1992).

Последней ролью Евстигнеева в кино был царь Иван Грозный в фильме В. Ускова и В. Краснопольского «Ермак». Причем первоначально режиссеры приглашали его на роль купца Строганова, но Евстигнеев сказал, что уже играл в «Демидовых» аналогичную роль и теперь хочет сыграть Грозного. При этом он так посмотрел на режиссеров, у него так блеснули глаза, что те ахнули: вылитый царь!

Играя роль великого царя – собирателя земель русских, Евстигнеев в то же время тяжело переживал творимый на его глазах распад СССР. В феврале 1992 года в одном из интервью он сказал: «Жалко страну. Из истории известно, как князья пытались собрать русские земли, чтобы сделать единое мощное государство. И вдруг настали времена, когда мы сами развалили все… У меня какое-то непонятное чувство. С одной стороны, уважаю суверенитет любого народа, любой республики, естественное стремление к свободе, а с другой – распад такой огромной державы вызывает чувство боли. Не берусь предугадать, что из этого получится, но думаю, что ничего хорошего. Страна погружается в разруху…»

К сожалению, это было последнее интервью в жизни Евстигнеева. Через несколько дней его не стало. Какими были последние дни нашего героя? Слово его близким и друзьям.

В. Краснопольский: «В фильме „Ермак“ есть слова: „Купцам Строгановым велеть новое войско царево для похода в Сибирь подготовить“. Это последний его кадр. После этих съемок он подошел ко мне и сказал, что должен уехать в Англию на операцию. А буквально через 10 дней нам сообщили, что его больше нет. Если бы оставшиеся четыре сцены с ним вошли в картину, то роль Ивана Грозного была бы очень многоемкой и гораздо более многоликой…»

И. Цивина: «Он говорил: „У меня столько сил и энергии, я столько еще могу сделать, а сердце, как двигатель в старой машине, не тянет. Надо только двигатель отремонтировать, и все будет в порядке“. Один из его знакомых незадолго до этого сделал в Лондоне, у знаменитого врача Тэрри Льюиса, операцию на сердце. „Ты знаешь, Жень, я на четвертый день после операции бегал по лестнице и пил коньяк“. (Этим „знакомым“ был композитор Микаэл Таривердиев, который после того, что случится в Лондоне, на долгое время потеряет покой. – Ф. Р.) От многих людей он знал, что эта операция почти безопасна и что она необходима для его хорошего состояния. Он хотел привести себя в форму и решился ехать в Лондон. Николай Николаевич Губенко, тогда министр культуры Союза, дал деньги. Евгений Александрович нашел паузу в своем расписании. 5 марта 1992 года должна была пройти операция, ему обещали, что к 10-му числу он будет в порядке, на 17 марта был назначен «Вишневый сад», на 21-е – «Игроки», потом досъемки «Ермака» (два последних эпизода с его участием). Он относился к операции легко и, казалось, не беспокоился за ее исход».