Последняя схватка - Мишель Зевако

Возможно, произнося эти слова, Леонора нечаянно дала понять, что страстно желала именно так и поступить с девушкой. И Флоранс мгновенно поняла, зачем ее заманили в эту ловушку.

«Так вот оно что! Вот чего хотела моя мать!.. Моя мать!.. Мать, ради которой я с радостью отдала бы жизнь… она не простила меня за то, что я не умерла… И у нее не хватило духа приказать, чтобы меня закололи, задушили или отравили… Вот, значит, что она придумала: медленное, страшное угасание в монастыре!.. Какой ужас!..»

Флоранс ошибалась. Это придумала не ее мать, это придумала Леонора, охваченная безумной ревностью. Любое напоминание о неверности ветреного супруга выводило женщину из себя. Пусть даже легкомыслие Кончини проявилось еще до их брака…

Справедливости ради заметим, что, если мать и не додумалась сама запереть Флоранс в монастыре, королева готова была всячески поддержать это решение. Не она ли почти приказала Леоноре освободиться от девушки?

Но вернемся к Флоранс. Ей снова удалось взять себя в руки. И она решила:

«Нет, я не смирюсь с такой страшной участью!.. Я буду защищаться!.. Изо всех сил, всеми возможными способами!..»

Так неожиданно угрозы Леоноры не только не испугали девушку, но и вернули ей самообладание, решимость и мужество.

Леонора этого не заметила. Она встала и бросила:

— Подумайте. У вас еще ночь и день впереди. Я вернусь завтра вечером. В зависимости от того, что вы решите, отправитесь под венец… или прямиком в монастырь, откуда никогда уже не выйдете.

На сей раз Флоранс не стала возражать. Она просто сказала:

— Я подумаю, мадам.

Уходя, Леонора даже решила, что она уже наполовину укрощена.

«Ну, похоже, монастыря она боится больше, чем Роспиньяка!» — усмехнулась Галигаи.

Оставшись одна, Флоранс опустилась в кресло, в котором только что сидела Леонора. Девушка не плакала и не предавалась отчаянию: она понимала, что надо держать себя в руках. Огромным усилием воли Флоранс заставила себя бесстрастно оценить собственное положение.

И сказала самой себе, что необходимо позвать Одэ на помощь. Тут она вспомнила, что еще утром Леонора заверила ее: она, Флоранс, может теперь свободно выходить на улицу.

«Если это правда, я сама отправлюсь к Одэ… Надо бежать отсюда со всех ног!..»

Вскочив с кресла, девушка поспешно закуталась в накидку. Но вдруг Флоранс подумала:

«Может быть, мадам Леонора обманула меня… А если нет, то она наверняка не забыла отменить это распоряжение и уже приказала, чтобы меня стерегли пуще прежнего… Хотя, кто его знает, может, и забыла… Надо пойти и проверить».

Флоранс с опаской взялась за дверную ручку: а вдруг ее закрыли на ключ? Нет, дверь бесшумно отворилась. И дверь маленькой прихожей тоже отворилась без труда. Хорошее начало.

Продвигаясь по коридору, Флоранс думала, что, раз уж мадам Леонора не заперла ее в комнате, значит, путь, возможно, свободен. На такую удачу девушка почти не рассчитывала. Но теперь у Флоранс появилась надежда.

И вдруг красавица столкнулась с неизвестно откуда взявшейся Ла Горель. Старуха раболепно поклонилась и сладким голосом спросила:

— Прогуляться собираетесь, мадемуазель?

Как видите, Ла Горель уже не обращалась к девушке на «ты», называла ее «мадемуазель» и вообще выказывала крайнее почтение. Но Флоранс не верила старой ведьме. На один вопрос девушка ответила двумя:

— Разве я пленница?.. Вам велено не выпускать меня?..

— Упаси Боже! Храни нас пресвятая Богородица! — всполошилась старуха. — Только негоже девушке вашего звания выходить на улицу без компаньонки. Мне велено сопровождать вас. Только поэтому я и осмелилась спросить, не собираетесь ли вы прогуляться.

— Тогда следуйте за мной: я действительно иду на прогулку, — заявила Флоранс.

Ла Горель потащилась за ней, и в глазах у старухи была такая жестокая издевка, что, если бы Флоранс неожиданно оглянулась и увидела этот недобрый блеск — точно у кошки, играющей с пойманной мышкой, — девушка немедленно вернулась бы назад.

Но Флоранс шла, не оглядываясь. Они пересекли двор, заполненный посетителями, дежурными офицерами и разряженными лакеями. Домашняя челядь почтительно склонялась перед юной графиней. Никто не пытался ее удержать. Еще несколько шагов, и она выйдет через широко распахнутые ворота. Сердце у нее отчаянно колотилось, она с трудом сдерживала радость. Еще секунда — и Флоранс окажется на улице, на свободе.

Ла Горель семенила за девушкой, сладко улыбаясь, и недобрые глаза старой чертовки светились злобным торжеством.

Прямо в воротах стояло несколько людей Кончини. Флоранс обратила внимание, что они словно бы загораживают проход. И все же она попыталась проскользнуть между ними. Но вдруг увидела среди них Роспиньяка и растерянно остановилась.

Тут и барон заметил ее — или сделал вид, что лишь сейчас увидел девушку. Он выступил вперед и, сняв шляпу, галантно раскланялся, а потом с нижайшим почтением тихо спросил:

— Погулять желаете, мадемуазель? Назовите пароль, и я сочту за честь лично вывести вас на улицу.

— Пароль! — повторила пораженная Флоранс.

— Несомненно, мадемуазель, — подтвердил улыбающийся Роспиньяк.

Она не знала, как быть. Заметив ее смущение, он как будто обеспокоился:

— Боже мой, мадемуазель, неужели мадам маркиза забыла сообщить вам этот проклятый пароль?

Флоранс молчала, и тогда барон извинился.

— Я в отчаянии, мадемуазель… Солдату положено беспрекословно выполнять приказы. Вы же понимаете… А мне велено без пароля никого не выпускать… Подождите минутку, я сбегаю к мадам маркизе и…

— Не надо, сударь. Я передумала, — перебила его Флоранс, понимая, что ее жестоко разыграли.

— Вы позволите препроводить вас до ваших покоев? — почтительно предложил Роспиньяк.

— Спасибо, сударь, — сухо ответила Флоранс и резко повернула назад.

Через несколько минут она была у себя. Сняв накидку, девушка снова села в кресло. Заслышав легкое покашливание, она подняла голову и увидела Ла Горель. Глубоко задумавшись, Флоранс не заметила, что мегера пришла вместе с ней.

Красавица хотела было выпроводить старуху, но та шмыгнула к креслу, тревожно осмотрелась и, понизив голос, с таинственным видом произнесла:

— Вы, мадемуазель, не можете выйти… А вот я могу… Так что, если вам чего нужно… Записку там передать… Понимаете?.. В общем, это могла бы сделать я.

— Вы! — недоверчиво воскликнула Флоранс.

— Ну да, я!.. Не так страшен черт, как его малюют!.. Я всегда готова помочь… за приличное вознаграждение, как водится… Вы ведь не поскупитесь!

Флоранс даже растерялась от такого неожиданного предложения. И тут же сообразила, что это — единственная надежда на спасение.