Дорога шамана - Робин Хобб

Словно подслушав мои мысли, дядя постарался немного подсластить горькую пилюлю.

— В некотором смысле я согласен с твоей тетей, Невар, но совсем по другой причине, нежели ты можешь подумать. Хотя по годам Эпини уже почти взрослая, она ведет себя как ребенок, и я не жду от нее выполнения обязанностей, которые общество возлагает на молодых леди. — Он собирался что-то добавить, но тетя его сердито прервала:

— Как ребенок! Она ведет себя как ребенок? Эпини обладает даром, Сеферт! Гвиде Пориле, личный медиум королевы, разглядела в ней огромные способности. Но они должны развиваться постепенно, так цветок раскрывает лепестки навстречу солнцу, или бабочка разворачивает крылышки, еще чуть влажные после появления на свет. Если ее слишком рано заставить выполнять обязанности, возлагаемые на женщину обществом, она и станет всего лишь обычной женщиной, глупой коровой, вынужденной тащить ярмо, которое ей поспешат повесить на шею бесчувственные мужчины! Ее дар будет утерян, и не только для нее — для нас всех. Как ребенок! Ты не видишь разницы между пробуждением духа и детским поведением. — Ее голос с каждым словом звучал все пронзительнее.

Дядя резко отодвинул свой стул от стола.

— Я действительно не вижу разницы между так называемым «даром» и детским поведением. И не сомневаюсь, что Невар ее тоже не увидит. Поэтому я, пожалуй, постараюсь оградить его от этих глупостей. Невар, не пройдешь ли ты со мной в кабинет?

Я был страшно огорчен тем, что стал причиной ссоры между ними. Постаравшись подняться как можно изящнее, я поклонился леди Бурвиль и вышел из-за стола. Но она отвернулась от меня и презрительно фыркнула. В более неприятное положение я в своей жизни еще не попадал.

Когда мы переступили порог кабинета, я, заикаясь, принялся извиняться, но дядя пожал плечами и взял сигару.

— Даже если бы ты вел себя безупречно, она бы придралась к чему-нибудь в моем поведении. Эпини несколько раз умоляла разрешить ей встретиться с тобой. И я думаю, это можно организовать, несмотря на очень напряженное расписание, которое составила для нее Даралин. Но я должен тебя предупредить: она на самом деле девушка, ведущая себя как ребенок. Иногда мне кажется, что Пурисса гораздо более зрелая, чем ее старшая сестра.

Я не мог признаться дяде, что заговорил о встрече с кузиной исключительно для поддержания разговора за столом и на самом деле совершенно не горю желанием ее видеть. По правде сказать, Эпини показалась мне глупой и взбалмошной, и я отнюдь не стремился к ее компании, но мне оставалось лишь улыбнуться и заверить дядю, что я с нетерпением буду ждать нашей встречи. В глубине же души я рассчитывал, что до этого не дойдет и мне удастся избежать ненужных конфликтов с тетей.

После этого визита к родственникам я испытал облегчение, вернувшись в Академию и к своим товарищам. К моей несказанной радости, наступившая неделя ознаменовалась тем, что бесконечные марши на плацу сменились занятиями по выездке. Нам, как и было обещано, предоставили лошадей. Все они были спокойные, одинаковой бурой масти и ни внешне, ни по темпераменту ничем не отличались друг от друга. Вместо имен они получили номера. Например, мою звали Семнадцать Ка, «Карнестонские всадники». Мы должны были сами за ними ухаживать, и потому к нашим бесчисленным обязанностям добавилась еще одна.

Эти лошади не были ни боевыми конями, ни кавалерийскими скакунами, но, думаю, мы выглядели очень миленько, когда выполняли на них свои маневры. Довольно скоро стало ясно, что они неприхотливы, абсолютно послушны и совершенно бесполезны, если речь пойдет о скорости или выносливости. Во время выездки они идеально, но без души проделывали все, что от них требовалось. Если случались ошибки, то, как правило, по вине кадета, а не лошади. К моему удивлению, Горд прекрасно держался в седле, в отличие от Орона, который болтался на лошади, как тряпка. А Рори без конца пытался «управлять» своей кобылкой и то слишком сильно дергал за поводья, то бил ее пятками, отчего несчастное животное волновалось и сбивалось с общего ритма.

Но следует отметить, что наш отряд выглядел верхом значительно лучше, чем остальные дозоры первокурсников. Все мы были сыновьями-солдатами офицеров каваллы и умели держаться в седле с самого детства. Этого явно нельзя было сказать про сыновей старых аристократов. Во время коротких перерывов мы наблюдали за их занятиями, и Рори нашел правильное определение происходящему:

— Именно из-за них мы катаемся на этих прогулочных тихонях. Эти парни тут же обделаются, если их посадят на настоящих лошадей.

Буквально несколько человек из них держались в седле как положено, остальные же толком не представляли, что нужно делать. Неумехи портили все дело и мешали тем, кто имел опыт. Иными словами, лошади знали команды, а их всадники — нет. Я видел, как один парень, расставив локти в стороны, принялся размахивать поводьями, в результате его лошадь начала метаться из стороны в сторону, натыкаясь на тех, кто оказался рядом. Другой скакал, вцепившись одной рукой в луку седла, и, по нашим представлениям, должен был вот-вот свалиться.

Мы страшно веселились, правда, недолго. Наш наставник, лейтенант Вуртам, был из старых аристократов и не мог допустить, чтобы выскочки потешались над благородными господами в свое удовольствие. Мы получили взыскание, и всему дозору пришлось попотеть в конюшне. А еще он прочитал нам длинную лекцию. Как выяснилось, когда мы смеемся над представителями других подразделений, это означает, что мы оскорбляем всю каваллу и ее древний обычай заботиться обо всех своих солдатах. Однако его речь нас не слишком тронула, поскольку мы уже знали разницу между добродушным подшучиванием и брошенным в беде товарищем. Наказание стало еще одним камнем в стене, которую преподаватели и командиры Академии старательно строили между кадетами из новой и старой аристократии.

Я часто думал о Гордеце и скучал по нему, хотя знал, что за ним хорошо ухаживают в конюшне моего дяди. Я с нетерпением ждал третьего года обучения, когда закончатся теоретические занятия и мы займемся более конкретными вещами. Тогда я смогу забрать у дяди Гордеца и показать его и свое мастерство.

Но через два месяца после начала учебного года мои мечты были растоптаны и превратились в прах. В один далеко не прекрасный день полковник Стит объявил, что все владельцы лошадей, чьи животные находятся в конюшнях Академии, должны их забрать и отправить домой. Отныне обучение верховой езде будет производиться на лошадях, принадлежащих учебному заведению. В своей речи по этому поводу он привел в качестве аргумента экономию на подковах и услугах ветеринаров, а также возможность использования одного и того же животного на нескольких занятиях и особенно привлек наше внимание к тому факту, что у всех кадетов будут одинаковые лошади.