Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

мальчик. Ее сын. Значит, он до сих пор с ней, значит, он и впрямь стал ей сыном. Ух ты, срань небесная, подумал Вадим, ну кто бы мог подумать! Фатима – заботливая мамочка! Ничего бредовее он еще не слышал, но это не означало, что такого не может быть, нет, только не в этом прекрасном бредовом мире.

– И она дала вам поговорить, – не то спросил, не то просто сказал он.

– Да, я положила трубку и объяснила ей, что это сынок. – Она нежно улыбнулась, – знаете, женщины всегда не могут упустить случай поговорить о детях, вот я и сказала, что он такой самостоятельный и правильный, хоть и предоставлен сам себе, я ведь много работаю, чтобы его обеспечить. А папы у нас нет.

Нет, этого просто не может быть! Как будто кто-то вдруг врубил прожектор в маленькой темной комнате, или как будто кто-то вдруг случайно нашел маленький кусочек цветного картона, оказавшийся недостающим звеном в паззле. Одна мать-одиночка спасает жизнь другой! Ох, от этого можно впасть в истерику! Плакать и смеяться!

– А дальше? – Он уже услышал все, что хотел, теперь надо было это обдумать, поэтому он решил не тянуть больше сопли из этой клуши и поскорее закончить допрос.

– А дальше – темнота. – Ответила она и посмотрела на него мутным от ужаса взглядом.

***

До следующего допроса оставалось примерно полчаса, можно было перекусить, или вздремнуть в тихом маленьком кабинете, но Вадиму было не до того. Мысли роились в его голове, как снежинки за окном, такой бури, как в ночь убийства Артура, не было, но погода все же оставляла желать лучшего. Ну, хоть не так промозгло, как в Москве, подумал Вадим, глядя задумчивым взглядом на тихо падающий снег. Завтра Новый Год, а я здесь, в этой дыре, судя по всему, отпраздную очень весело – в компании 10 трупов, 2 дебильных свидетелей и целой оравы местных служителей закона. От этих мыслей хотелось выть, но у него все же было кое-что, чтобы не впадать в уныние – только что он убедился, что прав, а это всегда приятно. Да, Фатима и впрямь стала мамашей, как он и предположил. Черт, а ведь у него и правда нюх.

– Когда-нибудь я ее поймаю, – сообщил Вадим пустому кабинету, в котором он отсиживался последние три дня, – и похоже, этот день ближе, чем кажется.

Он улыбнулся, не той сдержанной улыбкой, которую приберегал для официальных мероприятий и важных людей, а той самой улыбкой голодного волка, своей настоящей улыбкой, от которой простым людям становилось страшно, а коллегам и преступникам – не по себе.

Где-то он читал, что волки чуют не только местоположение коров в хлеву, они определяют по запаху даже то, у какой из них болит нога, у какой воспалено вымя и прочие тонкости, и сейчас, сидя в маленьком теплом кабинете в местном отделении ФСБ, он вдруг вспомнил об этом. Да, он тоже волк, и тоже чует слабые места, никто не верил, что она оставит ребенка, а он знал, что так и будет, он это чуял. И сейчас он не зря так подробно выспрашивал у этой безмозглой курицы подробности их разговора, он знал, что за жизнью этой парикмахерши стоит слабость Фатимы, и даже знал, какая именно. Да, эта хищница теряет хватку, подумал он, раньше она бы свернула ей шею в три секунды, даже не выходя из машины, а теперь впервые оставила свидетеля. Что это, если не слабость? А вот его клыки все так же остры, а хватка все такая же железная, он все еще хищник, тогда как Фатима, похоже, скоро замычит.

– Скоро ты станешь такой же, как все эти барашки, – прошептал он, глядя на падающий снег, – как люди на Дурацком острове (из книги Н.Н. Носова «Незнайка на Луне» – прим автора), сначала одна слабость, потом вторая, а потом ты уже блеешь, а не говоришь, и ходишь на четвереньках, а голову украшают такие милые рожки.

Это была его любимая книга, в детстве он любил ее за веселые приключения и юмор, а став взрослым, открыл для себя совсем другую ее сторону – мрачную иронию и тонкую насмешку над обществом, если отбросить всю эту псевдополитическую хрень про капитализм и социализм. Весь наш мир – один большой Дурацкий остров, где единицы выращивают себе миллионы баранов, последовательно и педантично уничтожая их мозг, а потом стригут их. Да, это великая книга, подумал Вадим, снова улыбаясь своей опасной улыбкой. Он снова и снова прокручивал в голове допрос парикмахерши и, черт возьми, это ли не пример четвероногого обитателя острова? Получив все желаемые ответы, он все же не смог удержаться и спросил:

– Как вы думаете, почему она оставила вам жизнь? Такого раньше не случалось.

Она задумалась, а потом подняла на него глаза, и, невероятно, но в них он увидел нечто наподобие вызова.

– Может, потому, что я была к ней добра, – тихо, но твердо ответила парикмахерша, – я ведь и правда хотела помочь. Бог хранит тех, кто творит добро.

Он не стал возражать, думая о всех этих благих намерениях, которыми вымощена дорога в ад, и она ушла с гордо поднятой головой, свято веря, что добро будет хранить ее и не допустит ничего плохого. Глупо, но всем надо во что-то верить, даже барашкам. Он мог бы спросить, а что плохого сделала Фатиме Азия? Что плохого сделал ее недоделанный менеджер? А та малолетняя горничная в Ялте? Она-то чем насолила? И о том, что, не вздумай ее сынок позвонить, эта клуша была бы уже с обожаемым ею Богом просто потому, что Фатиме надо было попасть в клуб и убить объект, Вадим тоже не сказал. Никто ни от чего не застрахован, никто, кроме случая, нас не хранит, а случай не зря называют слепым, он одинаково добр и к убийцам, и к монашкам, точно как злой рок беспощаден и к святым, и к грешникам. На все своя судьба, в этом его убедили годы работы в сфере безопасности, как говорится, Иваново яблоко на Андрея не упадет.

Судьба, а ведь она и впрямь существует, вот, например, взять этого недоноска из ментуры, Даниила Как-Его-Там, сосунок ведь еще коптит мир по чистой случайности. Вадим уже допрашивал его и помнил, что этот сыкун ему очень не понравился. Мало мозгов и много рвения – самый опасный тип людей, особенно в органах, а почему-то такие кретины всегда прут именно туда. Вадим помнил его глупый и испуганный взгляд, помнил, как он пытался строить из себя прожженного и циничного опера, а получался