Антология - Иван Ефремов

- Отлично. А теперь прочтите, пожалуйста, это. - Следователь положил перед Кузиным показания Алютина.

Виталий Семенович надел очки. Сначала он читал безразлично. Потом хмыкнул, остро глянул на Нестеренко, дочитал листы до конца, закурил сигарету и принялся читать сначала.

Доктору наук Кузину не требовалось растолковывать, что значат для истории с тобольским антиметеоритом бесхитростные показания кузнеца Алютина, какой оглушительный приговор они выносят гипотезам, экспертизам и прочему.

- Н-да! - высоким голосом произнес он, положил листки, встал и прошелся по кабинету, потирая руки и плотоядно улыбаясь. - Вы не будете возражать, Сергей Яковлевич, если я приглашу сюда некоторых наших товарищей? Надо бы и их ознакомить.

- О нет, Виталий Семенович, ради бога! - Нестеренко взмахнул руками. Давайте сначала обсудим, разберемся сами что к чему.

- В чем именно?

- В деле. Понимаете, этот факт о канаве - особенно в сопоставлении с записями в блокнотах - проливает иной свет на историю Калужникова да и на саму тобольскую вспышку.

- Ах да… блокноты! Что же в них?

- Позвольте, я сначала изложу проблему, которая привела меня к вам. Много ли вы знаете случаев, чтобы человек - к тому же ученый - бросил интересную работу, квартиру, даже перспективу получить союзную премию… и подался в бродяги?

- Да только один этот случай и знаю.

- И я тоже. Первое маловероятное событие. Второе: Калужников блуждал по стране без определенной цели, как савраска без узды. Ему все равно было, куда ехать, где находиться, это следует из его блокнотов. А оказался в Усть-Елецкой, а в ночь на 22 июля - именно на месте тобольской вспышки. И не в десятках метров от эпицентра, как считали, а точно в нем - ведь рыбачили у самой канавы. Угодил прямо под метеорит!

- Третья малая вероятность, - согласно кивнул Кузин.

- Четвертая: никто не видел следа метеорита в воздухе. И, наконец, пятая, которая совсем уж не лезет ни в какие ворота: антиметеорит точно прошел по канаве… И все это - независимые случайные события! Каждое в отдельности имеет, если выражаться математически, вероятность, отличную от нуля, хотя и не слишком отличную. Надо же метеориту где-то упасть и Калужников должен был где-то находиться, могли полет метеора не углядеть, и так далее. Но чтоб все так совпало!…

- Вероятность официальной версии происшедшего, хотите вы сказать, оказывается произведением пяти исключительно малых вероятностей - то есть практически равна нулю?

- Именно! - кивнул Нестеренко и перевел дух. Он по роду службы больше привык слушать, чем говорить, и длинная речь его утомила.

- Вы, я чувствую, увлекаетесь теорией вероятностей? - Кузин с симпатией смотрел на разгоряченного молодого человека.

- Есть такой грех.

- Стало быть, ученые ошиблись и суд - тоже?

- Выходит, так.

- Да… действительно, трудно поверить, чтобы все так совпало. Особенно эта канава! Но, Сергей Яковлевич, вспышка-то была. Ее видели, остался ожог местности, радиация И озеро испарилось.

- Тоже правильно.

- Так как же?

Нестеренко развел руками, пожал плечами. Минуту оба молчали.

- Вот такой вопрос, Сергей Яковлевич: у вас возникли сомнения, находился ли Дмитрий Андреевич Калужников на том месте и погиб ли он?

- На этот счет, к сожалению, сомнений нет. Так оно, похоже, и вышло, что он там сгорел. И решение суда объявить его мертвым вполне обоснованно. Да посудите сами: полтора года минуло с тех пор, а где Калужников? Человек не иголка.

- Тогда почему вы решили вернуться к этому делу? Хотите подправить ученых, уличить их в ошибке? Ну отправьте эти показания им, да, может быть, еще в тот же журнал - и дело с концом.

Нестеренко грустно усмехнулся.

- У вас не совсем верные представления о нашей работе, Виталий Семенович: уличить, накрыть с поличным, вывести на чистую воду…

- Ну зачем так! - Кузин протестующе возвел руки.

- Да нет, суть вашего вопроса именно такая. Понимаете, приводить всякие происшествия в соответствие со статьями закона - это внешняя сторона нашей работы. А по внутреннему содержанию она (возможно, такое мое суждение покажется вам самонадеянным) близка к работе исследователей. Главное: разобраться, установить, как оно было на самом деле. Не бывает, мне кажется, специализированных истин: одни для юристов, другие для физиков, третьи для театральных администраторов… а бывает просто истина. Ее-то я в данном деле не понял, не установил и, стало быть, если не юридически, то нравственно не прав и совершил ошибку.

Нестеренко замолчал, чувствуя, что сердится: не думал он, что здесь ему придется объяснять такие вещи!… А Виталию Семеновичу было сейчас неловко. «Отшлепал меня мальчик, - думал он, искоса поглядывая на отчужденное лицо следователя. - Культурно отшлепал. Не мне бы такое спрашивать, не ему отвечать. Я увидел здесь скандал, а он - то, что следовало увидеть мне проблему».

Он помолчал.

- Но что же там действительно было, со вспышкой этой, с Дмитрием Андреевичем? У вас есть конструктивная версия, Сергей Яковлевич? Ведь если, к примеру, просто так оспорить официально признанную версию тобольского антиметеорита, то даже если удастся доказать про канаву-«борозду», сразу поставят вопрос: а что же там еще могло быть? И действительно, вроде ничего иного предположить нельзя, а?

- Можно, Виталий Семенович, - твердо сказал Нестеренко. - Я перечитал блокноты Калужникова - и забрезжило что-то такое… Но, - он нерешительно посмотрел на Кузина, - понимаете, эта версия выходит и логичной, в ней все события не случайны, а взаимосвязаны, - и в то же время настолько дикой, что я… я просто не решаюсь вам ее высказать. Подумаете еще, не в своем уме я. Да и не смогу выразить, подготовочка не та…

Виталий Семенович глядел на него с большим интересом.

- Поэтому я и принес блокноты вам, бывшему начальнику и товарищу покойного Калужникова, - продолжал Нестеренко. - Прочтите их, пожалуйста. Если и вы придете к подобному предположению, будем думать, что делать дальше. Если нет, то… Кто знает, может, у меня вправду буйное, недисциплинированное воображение! Я ведь не ученый. Одно мне представляется совершенно определенным, Виталий Семенович: ни метеорит, ни антиметеорит там не падал.

- Любопытно, - сказал Кузин. - Вы меня сильно заинтриговали. Что ж, оставляйте блокноты, прочту. Сегодня среда? Приходите утром, в пятницу, к этому времени я управлюсь. Итак, до встречи - и да здравствует истина, какая бы она ни была!

Они распрощались.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ПУТЬ ПО МЫСЛИ

За блокноты эти Виталий Семенович принялся вечером дома.