О чем молчат боги - Юлия Цыпленкова

мне мешок, куда я могу сложить всё это, – оставив его возмущение без внимания, попросила я.

Архам отчетливо зарычал и вышел за дверь, рявкнув:

– Сейчас вернусь!

Пострадав с минуту от невозможности продолжить свое занятие, я все-таки взяла себя в руки и начала собирать свитки, чтобы забрать их с собой. Примерно через час мы выехали из Курменая, именно выехали, а не вышли. Один из подручных халима Фендара привел двух йенахов. И если я приняла такую помощь с благодарностью, то Архам от маленьких кудрявых бегунов был явно не в восторге. Нет, он улыбался и благодарил, но неприязненный взгляд на малышей я все-таки уловила и усмехнулась. Еще бы! Где гордый всадник саула, а где ездок на йенахах. Это как генерала кавалерии на осла пересадить!

– Уж лучше б ногами, – проворчал деверь, когда мы выехали за ворота Курменая.

– На йенахе быстрей и удобней, – возразила я. – Не капризничай.

– Что? – не понял Архам.

– Я говорю, чтобы ты не вредничал, – пояснила я. – Но если йенах унижает твое достоинство, можешь своего отправить обратно и бежать следом за мной. Я от своего отказываться не собираюсь.

– Я – потомок каанов, – заносчиво ответил деверь. – Мое место в седле, а не за хвостом. Останусь на своем месте.

– Мудро, – согласно кивнула я и рассмеялась, глядя на деловитую физиономию Архама.

Он скосил на меня глаза, сохранив на лице невозмутимость, но дрогнувшие в сдерживаемой улыбке уголки губ я заметить успела. А вскоре я вернулась мыслями к книге и улетела из Белого мира.

«Мир, который мы знали, исчезнет. Я расскажу о том, как всё начиналось и к чему пришло. Ты передашь мои слова людям. На то Его воля, и я подчиняюсь. Я, Видящий Шамхар, главный адан савалара Эйе-Данхан, что означает Сияющий в Пустоте, буду говорить с тобой, дитя Ветра…»

С этих слов начиналось послание Шамхара. Я успела их прочитать до того, как натолкнулась на новые комбинации, которые мы с Танияром пропустили ночью. И именно над ними я корпела, когда Архам прервал меня. Но раз теперь я лишилась возможности расшифровывать дальше, то мысли мои устремились к тому, что уже прочитала. И это было… да, невероятно!

Всего несколько слов, но сколько информации! Крохи, скажете вы? О нет! Это в корне неверно, потому что теперь я знала, как называли в древности служителей культа – аданы. И Шамхар был главным среди них, как я и думала, но! Но он был не просто главный адан, он был Видящий! А это могло означать лишь одно: Шамхар был провидцем, как и моя названая мать. Он знал, что произойдет с его реальностью, как знал, что однажды появлюсь я.

И эта книга писалась для меня… Нет, совершенно неправильное толкование. Она писалась не для меня, этот труд был создан для потомков, а я лишь скромный почтальон, который получил посылку и должен передать ее адресату. Но это же так восхитительно! Так потрясающе узнать, что обо мне знали века, тысячелетия назад! Что именно мне выпала честь стать тем, кто вернет людям их историю! А Танияр?! Он был избран, чтобы возродить тот мир, весть о котором принесу я – его жена, его соратник и помощник. Это же в очередной раз подтверждает, что наша встреча была предрешена! Невероятно.

А потом мои размышления свернули совсем к иному. К короткой фразе, обращению, употребленному аданом. Дитя Ветра. Как любопытно… Почему именно так? Потому что я пришла из другого мира? Хотя логично. Ветер – это самый настоящий странник. Для него нет преград, летит, куда вздумается… И я гулко сглотнула, вдруг сраженная собственной мыслью. Было в ней что-то необычайно знакомое, что-то близкое и забытое, но что?

Нахмурившись, я попыталась сообразить. Мне вспомнилось, с какой нежностью и затаенной радостью я встречаю прикосновения ветра. А затем подумалось, что в ветре я вижу друга, а не только лишь движение воздуха. Следом пришли на ум слова, сказанные когда-то Дайкари – женой Улбаха: «Ты поклоняешься Нушмалу, как хигни?» Но говорила она не о духе, а о ветре, потому что до этого я сказала… «Поклоняюсь Отцу и еще ветру». Да, так я и сказала. А еще…

«Ветер не поймаешь», – это сказала Ашит, когда мы еще ехали в первый раз в Иртэген на праздник лета. А я ей тогда ответила… Что же я ответила? Кажется, что-то вроде этого: «Его не надо ловить. Он всегда рядом. Великий Странник не видит границ, и он несет на своих крыльях удачу». И тут же всплыла в голове еще одна фраза, сказанная Танияру в ответ на вопрос, как я назову саула: «Ветер. Я буду звать его Ветер, быстроногий скакун, несущий на своей спине удачу».

Каждое слово всплывало в моей памяти так четко, будто было сказано только что. И за каждой из этих фраз скрывался смысл. Он был! И теперь я точно это знала, не помнила лишь какой. У меня украли это понимание. Украли до того, как я перешагнула грань миров. Но сейчас, в эту вот минуту, я ощущала почти физически, что истина готова мне раскрыться. Еще мгновение, короткий миг, и я вспомню…

– Ашити!

– А?

– Ты где?

– Здесь…

Да, именно в этот момент деверь вырвал меня из размышлений.

– Где здесь? – полюбопытствовал Архам. – Твои мысли летят вместе с ветром. Не поймаешь, – он улыбнулся, а я повторила то, что сказала когда-то маме:

– Ветер не надо ловить, он всегда рядом.

– О чем ты говорила с Фендаром? После ночи ты не такая, как была.

Но я лишь краем сознания уловила его слова, потому что вновь неслась по кругу утраченных воспоминаний. Ветер… Великий Странник. Именно так, с большой буквы. Но так можно назвать лишь Бога. «Кого из божеств вы почитаете более всего, дитя?» – неожиданно вопросил в моей голове женский голос.

– Хэлла, – машинально произнесла я вслух, отвечая на вопрос неведомой женщины. – Странник Хэлл, Хэлл Весельчак, Хэлл Счастливчик… Боги, – судорожно вздохнула я. – Вот оно, Архам, вот оно. Дитя Ветра. Я почитала Хэлла, я почитала Великого Странника. В честь него я назвала своего саула. И радовалась ветру всегда, как доброму другу, потому что он и есть мой друг! Мой Покровитель – Странник Хэлл, чей скакун быстрокрылый ветер. Он несет удачу, и он принес меня в этот мир!

«Я здесь, – послышалось мне в шорохе древесных крон. – Я всегда рядом».

И я всхлипнула, простерев руки перед собой:

– О, Хэлл…

И ветер обнял меня. Я ощущала его прикосновения, его невесомую ласку