Царица Хатасу - Вера Крыжановская

Саргон лежал молча, с закрытыми глазами, по — видимому, без чувств. А между тем, несчастный молодой человек не потерял сознания. Лихорадочная концентрация на одной мысли делала его ум и тело неподвижными. «Нейта умерла!» — от этой мысли рушилось будущее, о котором он мечтал и которое поддерживало его до сих пор. Ужасная действительность подавляла его, причиняя душе почти физическую боль. Мало — помалу размышление внесло свет в этот хаос отчаяния. Отчего могло умереть это юное создание, полное жизни, сил и здоровья? Неожиданно рядом со светлым образом Нейты, какой рисовало ему воспоминание, перед ним возникла мрачная тень мемфисского чародея, этого губителя женщин.

— О — о–о! Все подтверждает мои опасения. Нейта не умерла — ее похитили! И я знаю, где найти ее: сердце подсказывает мне это.

В последующие дни Саргон увиделся с Сэмну и был принят царицей, которая отнеслась к нему с большой добротой. Речь шла о Нейте, но царевич услышал только то, что ему было уже известно.

После этого Саргон несколько дней сидел, запершись в своем дворце. Затем у него появилось желание увидеть Роанту, поговорить с той, кто считался ближайшей подругой его жены.

Когда он приехал, супруга Хнумготена была одна со своим братом. Она жалела Саргона и приняла его по — дружески. Но в душе Ромы при виде царевича поднялась целая буря противоречивых эмоций. Честный, чистый и великодушный до глубины души жрец почувствовал ревность, жалость и угрызения совести перед супругом Нейты. Ничего не подозревая, Саргон без всякой задней мысли пожал руку своему счастливому сопернику:

— Нейта не умерла, — сказал он. — Меня убеждает в этом голос сердца, который никогда не ошибается. Она была похищена, и я найду ее. Терпеливо и настойчиво я буду следить и искать, пока не нападу на след и не обличу бесчестного похитителя. Только скажи мне одну вещь, Роанта. В Фивы приезжал человек, роковой взгляд которого насмерть поражал сердца женщин. Этого мемфисского чародея Нейта хорошо знала?

Услышав это, Рома вздрогнул, как от удара молнии, и прижал руку ко лбу, внезапно покрывшемуся потом. Он вспомнил слова Нейты во время их последнего свидания: «Спаси меня от меня самой, Рома! Твоя чистая любовь прогонит другую. Та любовь — это пламя, которое не греет, но жжет, уничтожает и убивает!» Она имела в виду не Саргона. Неужели он ослеп, если подумал только о хетте?

Роанта тоже смертельно побледнела и, с трудом преодолев себя, сказала, покачав головой:

— Берегись, Саргон, нападать на Хоремсеба на основании таких неопределенных предположений!.. Не забывай, что этот могущественный человек — член царского рода, и опасно вторично рисковать жизнью и свободой.

— Я знаю, насколько ненадежны состояние и положение побежденного и военнопленного! Два года унижений и мук сделали мне жизнь ненавистной, — с горечью ответил Саргон. — Однако, я последую совету, Роанта, и буду осторожен, так как не хочу умереть не отомщенным.

Глава XXIII. Поиски

Мы уже упоминали, что движимый тайным подозрением Кениамун установил слежку за Хартатефом, надеясь таким образом найти Нейту, своего великодушного друга. Но прошло почти два месяца со дня исчезновения девушки, а Кениамун все еще ничего не выследил. Он уже начинал падать духом, когда однажды утром узнал, что Хартатеф отправился один в путешествие, цель которого никому не была известна.

Новость была исключительная. Кениамун предположил, что похититель отправляется навестить свою пленницу. Итак, все дело было в том, чтобы накрыть его на месте преступления. Вспомнив, что Ганофера однажды уже оказала ему услугу, выдав тайну Хартатефа, он отправился к ней. За приличный подарок мегера без зазрения совести рассказала, что ее друг уехал в Мемфис, чтобы помочь какой — то родственнице устроить одно неприятное семейное дело. Было очевидно, что Ганофера ничего не подозревала, а Кениамун, конечно, остерегся объяснять ей что — нибудь.

— А, негодяй! Ты увез так далеко свою жертву в надежде, что там никто не станет ее искать. Но подожди! Если ты осмелился это сделать, тебе не миновать рудников.

Не теряя времени, Кениамун отправился к Хнумготену и попросил у него отпуск по семейным делам. Получив желаемое, он немедленно отбыл в Мемфис. Приехав туда, он замаскировался и устроился так, чтобы иметь возможность следить за жилищем Хартатефа. Скоро он убедился, что тот выходил по ночам и исчезал на несколько часов. Все это Хартатеф проделывал с такой ловкостью и быстротой, что Кениамун три раза терял его след.

Наконец, однажды ночью воину удалось его выследить. Он увидел, как Хартатеф в темноте переулочка надел на голову огромный парик, закутался до самого носа в темный плащ и направился к Нилу, где вскочил в маленькую лодку. Боясь опять потерять его, Кениамун перерезал швартовы какой — то рыбацкой лодки и, сильно гребя, догнал Хартатефа. Дальше он плыл за ним, держась на расстоянии, чтобы остаться незамеченным.

Так они миновали город и поплыли вдоль громадной стены, окружавшей дворец Хоремсеба. Недалеко от лестницы сфинксов Хартатеф причалил к берегу. Спрятав лодку в тростнике, он исчез в кустах у подножья стены. Шагов на сто дальше Кениамун тоже вышел на берег. Он без шума подполз как можно ближе к тому месту, где должен был скрываться Хартатеф. Кениамун долго просидел в своей засаде, как вдруг из сарая выехала чудесная лодка. Хоремсеб сел в нее и отправился на свою ночную прогулку.

Как только лодка отъехала, воин увидел, что Хартатеф вышел из укрытия и стал пробираться к лестнице, на ступеньках которой смутно виднелся силуэт сидящего раба. Что произошло затем, Кениамун не разобрал. Он услышал неясный шепот Хартатефа, внезапно прерванный диким хриплым ворчанием. После этого раздался шорох короткой борьбы. Минуту спустя, молодой египтянин перепрыгнул через сфинкса и, прячась в тени, побежал к своей лодке, наравне с которой прятался Кениамун, надеясь получше разглядеть, что происходит.

— Шакал, — пробормотал Хартатеф, отвязывая лодку. — Несмотря ни на что, я узнаю, прячешь ли ты Нейту за этими так хорошо охраняемыми стенами. Недаром же ты любишь ночь и таинственность! Грязная тварь, проклятый колдун!

С угрожающим видом он потряс кулаком в сторону дворца и прыгнул в лодку.

Кениамун тоже поспешил убраться, так как на лестнице появилось несколько человек с факелами. Они, видимо, собирались сделать обход вокруг стены. Он быстро переплыл на противоположный берег и, уже не спеша, вернулся домой.

Кениамун был поражен. Подслушанные слова уничтожили все его предположения. Хартатеф не похищал Нейту, он сам искал ее у Хоремсеба. Это было столь же непонятно, сколь и неожиданно. Кениамун достаточно хорошо знал хитрого и практичного Хартатефа, чтобы быть уверенным, что он не станет гоняться за тенью и без основательных подозрений не отважится проникнуть в неприступный загадочный дворец.