Война Иллеарта - Стивен Дональдсон

Дрожа, задыхаясь, он отдернул руку от огня. На ней не было каких-либо следов повреждений.

Лорд Гирим загасил пламя. – Горбрат, – воскликнул он поспешно. – Горбрат, прости меня.

Великан пристально смотрел на свою руку. Спустя какое-то время он начал медленно приходить в себя. Наконец он узнал Лорда и Стражей Крови. Вдруг он вздрогнул, обхватил обеими руками голову, задыхаясь спросил:

– Жив? – И до того, как Лорд Гирим успел ответить, он опередил его:

– Что с остальными моими людьми?

Лорд Гирим обхватил свой посох за ручку. – Все умерли.

– Ах! – простонал великан. Его руки упали на колени, и он оперся головой о стену. – О, мои люди! – Его слезы, катившиеся по щекам, были похожи на кровь.

Лорд и Стражи Крови смотрели на него в молчании, ожидая его. Наконец горе его отступило и слезы прекратились. Когда он оторвал голову от стены, то прошептал, как будто признавая поражение:

– Он оставил меня напоследок.

С очевидным усилием Лорд Гирим спросил его:

– Кто – он?

Великан ответил со страданием:

– Он… он пришел вскоре… он пришел вскоре после того, как мы узнали о судьбе трех братьев… братьев, рожденных одновременно… согласно Дэймлону Другу Великанов, это – предзнаменование конца. Эта весна… ах, это было так недавно? На это потребовалось больше времени. На это требовались годы. Там… о, мои люди! Этой весной… этой… мы узнали наконец, что древнее спящее зло Сарангрейвской Зыби проснулось. Мы думали послать вестника в прекрасный Ревлстон… – на какое-то время он задохнулся от горестного плача, вырвавшегося из его горла. – А затем мы потеряли братьев. Потеряли их. Как-то на рассвете мы встали, а они – исчезли. Мы тогда не сообщили об этом Лордам. Разве могли мы отправить кого-то сообщать им, что наша надежда потеряна? Нет, лучше уж мы сначала вернем ее. От Северных Высот и до Испорченных Равнин, и даже за ними мы искали. Мы искали в течение всего лета. Ничего. Отчаявшиеся искатели вернулись в Горесть, Коуэркри, последнее пристанище Бездомных. Затем вернулся последний из искавших – Хейлол Златокудрая, чье лоно выносило троих. Так как она была их матерью, она искала, когда все другие уже прекратили поиски, и она была последней вернувшийся. Она лично совершила путешествие в Раздробленные холмы. Она звала всех людей с собой, и пророчила нам удел троих, до тех пор, пока не умерла. Единственным последствием этих поисков… – Он опять застонал. – Теперь я последний. Ах, мои люди!

Он плакал, и в то же время зашевелился, поднимая себя на ноги, вставая во весь рост возле стены. Возвышаясь над своими слушателями, он опустил голову и начал петь старую песню Бездомных.

И поэтому теперь мы – бездомные,Лишенные корней, и родных,И знакомых.За сокровенной тайной нашего счастьяМы правили свои паруса,Чтобы проплыть обратно,Но ветры судьбы дулиНе так, как мы хотели,И земля за морем была потеряна…

Песня была длинной, как и все песни великанов. Но он спел только отрывок из нее. Вскоре он безмолвно опустился на пол, и его подбородок безвольно упал на грудь.

Лорд Гирим снова спросил:

– Кто – он?

Великан ответил, возобновляя свой рассказ:

– Затем пришел он. Предзнаменование конца и Дома обратились в страдания и злобу. Затем мы узнали правду. Мы видели ее и до того – в то более хорошее время, когда знание могло принести немного пользы – но мы отвергли ее. Мы увидели наши пороки и отринули их, думая, что мы можем найти путь к Дому и избежать этого. Глупцы! Когда мы увидели его, мы поняли правду. Через безумие и истощение, и страсть, и нетерпение к Дому мы сами стали тем, что ненавидели. Мы увидели в нем правду. Наши сердца заныли, и мы пошли к нашим жилищам – этим маленьким комнаткам, которые мы называли домами. Напрасно.

– Почему вы не бежали?

– Некоторые пытались – четверо или пятеро, кто не знал длинного наименования для отчаяния – или не слышал его. Или они слишком любили его, чтобы обсуждать. Зло Сарангрейвской Зыби схватило их – их нет более.

Воспитанный в суровых традициях, Страж Крови Корик спросил:

– Почему вы не сопротивлялись?

– Мы стали тем, что сами же ненавидели. Мы предпочли умереть.

– Однако! – сказал Корик. – И это – верность великанов? Неужели все обещания борьбы свелись к этому? Во имя Клятвы: великан! Вы уничтожили себя и оставили жить зло! Даже Кевин Расточитель Страны не был так слабоволен.

В своем эмоциональном подъеме он забыл об осторожности, и все Стражи Крови были застигнуты врасплох. Внезапный голос за ними был ледяным от презрения. Он полоснул по ним, как зимний ветер. Повернувшись, они увидели, что другой великан стоит в дверном проеме. Он был заметно моложе, чем их великан, но был очень похож на старшего великана. Главное отличие заключалось в презрении, которое было написано на его лице, бушевало в его глазах, исказило его рот, как если бы он хотел плюнуть.

В правой руке он сжимал горящий зеленый камень.

Тот сверкал изумрудной силой сквозь его пальцы. Когда он сильнее сжал его, сияние стало ярче.

От него пахло свежей кровью; он был запачкан ей с головы до ног. И с ним, окутывая его кости, было ощущение присутствие огромной мощи, всего лишь использующей его внешнюю форму. За его глазами скрывалась великая сила злобы и зла.

– Хмм, – сказал он презрительным тоном. – Лорд и три Стража Крови.

Я доволен. Я думал, что мой друг в Сарангрейвской Зыби забрал всех таких как вы, но вижу, что получу это удовольствие и сам. Ах, но вы не совсем невредимы, не так ли? Однако грязь вам, пожалуй, к лицу. Надеюсь, вы оставили хотя бы несколько своих друзей моему другу? – он смеялся с громким звуком, напоминающим треск раздавливаемых валунов. Лорд Гирим шагнул вперед, выставив перед собой посох, и громко сказал:

– Не подходи ближе, Опустошитель туриа. Я – Гирим, Лорд Совета Ревлстона. Меленкурион абафа! Дьюрок минас милл кабаал! Я не позволю тебе пройти дальше!

Великан вздрогнул, когда Лорд Гирим произнес Слова Силы. Но затем он снова рассмеялся. – Ха! Маленький Лорд! Твои знания так ограничены?

Может, тебе не стоит подходить ко мне ближе, чем это – к истинному звучанию Семи Слов? Ты произносишь заклинания плохо. Но должен признать – ты узнал меня. Я – туриа Херим. Но теперь у нас новые имена, у меня и моих братья. Одного зовут Душераздиратель, другого – Кулак Сатаны. А я теперь буду зваться Уничтожителем Родственников. При этих словах старший великан тяжело застонал. Опустошитель скользнул взглядом в заднюю часть комнатки и сказал удовлетворенным тоном: