Бесштановый переворот - Владимир Черепнин

Я не стал оригинальничать и повторил то, что уже говорил Кульдульперпуксу, да и узурпатор уже доводил до своего придворного чародея данное изречение. А в доказательство своей материальности на сей раз я не стал прибегать к оплеухам и затрещинам, как намеревался ранее. Сама мысль о прикосновении к этому мерзкому типу вызывала отвращение, да и из-под одеяла начал явственно распространяться запах страха. Так что я ограничился лишь тем, что сильно пнул стоявший рядом с ложем ночной горшок (благо, пустой), отчего тот ударившись о стену, разлетелся брызгами мелких осколков. Хотя, данный сосуд Бзылдюку в ближайшее время уж точно не потребуется. Все свои надобности он уже справил, без всяких там специальных приспособлений.

Я не стал досвиданькаться. Просто укрыл голову плащом и удалился с чувством выполненного долга. А Бзылдюк вновь впал во временную парализацию, только слышались непотребные звуки, свидетельствующие о том, что из колдунишки выходят остатки страха…

Вот и наступил, так называемый, последний и решительный… День. Конечно, я понимал: весь замысел держится на волоске. Чуть что не так — и все потуги коту под хвост. Даже не так. Всем котам под хвосты. И кобелям под приподнятые лапы.

Остаток ночи я скоротал возле узилища Пали и Валакалы. На всякий случай. Даже умудрился поспать. Причем ни грамма не опасаясь, что просплю что-нибудь важное, потому как улегся прямо под дверью, как верный пес.

Утром собрался было проведать Кульдульперпукса, шепнуть что-нибудь на ушко, типа: «Хау», дабы напомнить о своем скромном существовании (в королевском сознании — вонючего божества). Вдруг при свете солнышка сочтет вечерний визит идола за кошмарный сон?

Однако слуга, принесший завтрак пленницам, сообщил им, чтобы поторапливались, потому что им предстоит принять участие в празднествах, и, паскудно хихикнув, добавил, что главными действующими лицами, после короля, естественно. Но совсем в другом качестве. Он даже не догадывался, как был прав.

Через некоторое время за Палей с тетушкой явились четверо стражников во главе с сотником. Лицо Валакалы скрывала плотная вуаль, да и вырядилась она в бесформенный балахон, так что определить в котором из обличий в данный момент пребывает колдунья не представлялось возможности. Да оно мне не особо-то и требовалось.

Я лихорадочно соображал. Что делать? Попытаться приблизиться к принцессе и шепнуть, что я рядом? Чтобы не волновалась, мол, помогу, в случае чего. Но, как бы не получился обратный эффект. Она ж про плащ-невидимку ни сном, ни духом, перепугается еще от неожиданности… А с перепуга недолго и вызубренные матюги местами перепутать, что весьма чревато. И я решил сохранять свое инкогнито. Пусть Паля надеется лишь на себя. Ну а в случае чего, само собой, вмешаюсь.

Воины взяли узниц в коробочку и повели к месту действия. Я, естественно, держался рядом. Пленниц не стали выводить на помост, а оставили под охраной в торцевой нише, аккурат напротив Глоталки и Жевалки. Видимо, это местечко предназначалось для монарха, желающего полюбоваться казнью, а самому оставаться незамеченным.

Поняв, что Пале с тетушкой пока ничего не угрожает, я вышел на королевский помост. Ни фига себе! Столько народа не было даже во время моей «казни». Не то что яблоку некуда упасть, тут и оброненное маковое зернышко не достигло бы брусчатки, столь плотной была толпа. И столь же неоднородной. В одной ее части в глаза бросались мощные фигуры янычамураев Ханбайдуя, в другой — балахоны тюлюлюлистов. Я не сомневался, что вояки остальных князей также достойно представлены, просто не так ярко выделяются на фоне рядовых граждан. И еще заметил несколько знакомых лиц в первых рядах публики.

Наблюдалась полная готовность к церемонии. На главном возвышении уже заняли свои места Кирдец, какой-то мужик, как выяснилось чуть позже, церемониймейстер (или как он там правильно называется?), короче, тамада. И чуть в сторонке с затравленным видом — Бзылдюк. Уступом ниже стояли князья (Айяй чуть в сторонке от остальных, укутанный с ног до головы в балахон). На следующей ступени, возвышающейся над площадью всего на полметра расположилась знать Юпалтыны. Не было лишь виновника торжества, Кульдульперпукса. Не удивительно. Положено последним появляться. Кстати, он не заставил себя долго ждать.

«Тамада» трижды долбанул своим посохом в помост. Тут же все разом заткнулись и воцарилась тишина.

— Его Величество Могущественнейший…, - перечисление эпитетов продолжалось минуты две, — …Достославный Кульдульперпукс Кля Омлю Сизы Юпалтын!

И с последними словами приволокли короля. Двенадцать дюжих молодцов, каждый из которых без напряга мог бы запросто притащить Кульдульперпукса, держа его подмышкой. Кабы потребовалась транспортировка лишь одного монарха. Но августейший был доставлен вместе с троном, временно превращенным в импровизированные носилки: под подлокотники были вставлены длинные мощные шесты, почти что бревна.

Трон вместе с величественно восседающим Кульдульперпуксом аккуратно поставили в центр помоста, после чего дюжие молодцы вместе с «бревнами» удалились.

Тут же, как по команде (я даже вздрогнул от неожиданности), толпа взорвалась бурным приветствием. Однако, это ж не наши вояки на параде, так что никаких «Здравия желаю…», «Да здравствует…» или «Ура! Ура! Ура!» разобрать было невозможно. Тысячи глоток хоть и начали орать одновременно, но каждая — свое. В результате — запредельно-децибельный гул.

Около минуты король наслаждался реакцией толпы, о чем свидетельствовало надменно-довольное выражение физиономии, затем резко вскинул руку. Все мгновенно заткнулись.

Кульдульперпукс еще раз обвел взглядом присутствующих. Наконец его взор упал на скромнягу-Бзылдюка. Узурпаторская харя сморщилась недовольной гримасой. Король поманил пальцем придворного чародея. С явным нежеланием, испуганно озираясь, Бзылдюк подсеменил к трону. Я, само собой, тоже приблизился.

— Куда запропастился? Почему не явился утром?

Кульдульперпукс, принюхиваясь, глубоко втянул воздух носом. Это с его-то шнобелем! Хотя, тут впору было не принюхиваться, а совсем наоборот — затыкать нос, потому как Бзылдюк дословно исполнил мое ночное приказание ничего не предпринимать, даже насчет личной гигиены. Вот и несло от него вышедшим наружу страхом.

— Хау! — Министр приговоров продолжал выполнять инструкции.

Кто угодно, получивший столь невразумительный ответ на свой конкретный вопрос да еще и унюхавший непотребственную вонь, впал бы в ярость. Но не узурпатор. Его реакция была диаметрально противоположной. Он снисходительно улыбнулся и кивком велел придворному колдуну оставаться рядом. Скорей всего, в августейшей башке мелькнул какой-нибудь местный аналог нашего расхожего выражения: «В нашем полку прибыло…».

А затем Кульдульперпукс жестом велел церемониймейстеру начинать ритуал. «Тамада» вновь долбанул посохом в помост, привлекая к себе внимание. И обратился к народу Юпалтыны вообще, и к сильным мира сего, то бишь к князьям, в частности: готовы ли они присягнуть (вновь прозвучал длиннющий официальный титул монарха), после того, как Жезл Власти подтвердит его королевское происхождение.

Странно. Никакой драматургии. По идее, вначале надо бы было предоставить возможность всем желающим заявить о своих претензиях на престол (например, находящейся поблизости Пале). А после того, как у претендента ничего не получится, в чем Кульдульперпукс должен был быть полностью уверен, отправить соискателя (соискательницу в данном конкретном случае) в пасть Глоталки на радость публике. А уж потом продемонстрировать разогретой толпе сияющий Жезл Власти. Тем более, он получил недвусмысленный приказ на этот счет от своего вонючего божества, коим поимел наглость пренебречь.

Вероятно, король решил оставить самозванку «на десерт». Или сам опасался, что в свете последних событий Жезл «заартачится», и торопился убедиться в обратном. А, может, он надеялся, что до явления принцессы народу дело вообще не дойдет?

Как бы там не было, но данная последовательность развития событий являлась наиболее благоприятной для осуществления переворота.

После того, как князья хором внятно и разборчиво, а затем толпа новым взрывом неразборчивого ора, подтвердили свою готовность присягнуть, Кульдульперпукс извлек из-под седалища Жезл Власти (я-то думал, что его принесут на какой-нибудь бархатной или, учитывая местные особенности, на сюсюлевой подушке) и соизволил слезть с трона. Король подошел к краю помоста и, держа Жезл в полусогнутой руке перед своей харей, приступил к ритуалу.

Я держался рядом. Хотелось послушать, как король будет шептать заклинание, дабы убедиться, что мой инструктаж для Пали, каким образом надо произносить заветные слова, оказался верным.