Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

В конец запутавшийся грономф вносит и за Гайолу выкуп и просит липримара позволить ему иметь сразу двух жен. Наместник позволяет Геордису привести в дом вторую женщину и отписывает ему разрешительный онис. Только во время свадебной церемонии выясняется, что онис до конца не дочитан. В том же указе, в обмен на редчайшую милость, Геордису запрещается под страхом смерти когда-либо посещать акелины. Обманутый хитроумным правителем-шутником, также приглашенным на празднество, грономф грустит, но его прекрасные любящие жены быстро разгоняют печаль. И правда, достойному эжину более незачем искать любовных утех вне супружеского ложа. Геордис перестает тужить о случившемся. Веселое представление заканчивается бурным свадебным ликованием.

– В чем дело, тебе не понравилось? – спросил с удивлением друга Идал, когда они вышли на площадь перед амфитеатром Дэориса, запруженную конными носилками, лошадьми и ожидающими хозяев разодетыми слугами.

ДозирЭ был и правда несколько грустен.

– Отнюдь, я никогда не видел ничего подобного.

– Почему же, когда все весело смеются, ты опечален?

– Поверь мне, рэм, на это есть весьма веские причины…

ДозирЭ не хотел уточнять, но от Идала вряд ли можно было что-нибудь скрыть:

– Сдается мне, здесь замешана женщина?

– Так оно и есть…

И молодой человек нехотя поведал Идалу о люцее по имени Андэль.

Воины приказали слугам возвращаться с лошадьми в казармы, а сами двинулись пешком вдоль центрального канала, ведущего к площади Радэя. Темнело. Со стороны Анконы потянуло ароматной прохладой. На улицах уже горели факельницы, отбрасывая на памятники и фасады дворцов таинственные тени. Медленно и как-то сонно шли по каналу широкие весельные лодки, открытые, устланные мягкими коврами, защищенные расписными навесами. С них доносились негромкие мелодии лючины, а иногда сладкие звуки протяжных авидронских песен.

– Отец часто говорил мне: «Нет ничего глупее, чем влюбляться в люцей, которых ты покупаешь», – сказал Идал, выслушав историю ДозирЭ. – Впрочем, мало кто избежал этой участи. Инфект ради нашего удовольствия, а больше – для обогащения казны собирает в акелинах самых красивых женщин континента. Немудрено, что и ты попался в эту опасную, но такую сладостную ловушку.

– Мне больно слышать твои слова, – ответил ДозирЭ. – Разве вольны мы в своих чувствах, разве можем сами решать, влюбляться или нет? Разве не небеса управляют в полной мере нашими сердцами?

ДозирЭ говорил горячо, глаза его горели, будто перед схваткой, и Идал поспешил успокоить друга:

– Прости меня, я воспитывался в доме, где не было места чудесному сиянию Хомеи, где первостепенное значение имели цифры, обозначающие вес и стоимость товара… Скажи же теперь, сколько хотят в акелине за твою Андэль?

ДозирЭ нахмурился. Недавно он вновь встречался с Андэль, а потом наведывался к Жуфисме, которая направила его к ростору Инфекта, ведающему несколькими акелинами. Сановный авидрон встретил десятника Белой либеры весьма радушно и прежде всего напомнил, что для телохранителей Инфекта существует своя акелина, самая лучшая – Дворец Любви, располагающаяся прямо в одном из зданий Дворцового Комплекса Инфекта. Мол, де, он не понимает, зачем такому достойному воину понадобилась люцея из обычной акелины. И потом, для чего ее выкупать? Но молодой человек был откровенен, рассказав о своих чувствах и о своих планах. «Хорошо, – сказал ростор, – я думаю, что для воина Белой либеры мы обязаны сделать всё необходимое». И он открыл денежные книги и углубился в чтение. Чем больше он изучал записи, тем больше хмурился. Время шло, а ростор всё разбирался в столбиках цифр, что-то подсчитывал, сбивался, начинал считать снова. В конце концов, он закрыл книгу и сказал металлическим тоном: «Случай отдельный. Люцея Андэль приносит Инфекту значительные доходы. Законы Авидронии запрещают отпускать раньше срока таких „подписанток“.» – «Как? – вскричал ДозирЭ. – Неужели нельзя ничего сделать?» – «Ничего, – огорчился вместе с посетителем ростор акелин. – Если я нарушу закон, мне грозит большая ристопия, уважаемый рэм… Впрочем, постой, есть одна лазейка – третье уточнение Руфэла. Так-так, вот оно: если ты обязуешься в течение десяти дней после выкупа взять люцею законным порядком в жены, то наша сделка может состояться». Белоплащный воин подпрыгнул от радости: «Слава Гномам!» Ростор вытер пот со лба и, довольный собой, откинулся на спинку сиденья. «Итак, рэм, учитывая цвет твоего плаща, при полном согласии девушки и твоем письменном обязательстве в течение десяти дней на ней жениться, плата составит… плата составит…»

– Двести пятьдесят инфектов, – ответил ДозирЭ на вопрос Идала. – За Андэль с меня просят двадцать пять берктолей!

– Не мало, совсем немало. – Идал даже остановился. – Похоже, теперь я начинаю верить в искренность твоих чувств. Никогда не слышал, чтобы люцею оценивали столь дорого! Хотел бы я ее увидеть, хоть мимолетно…

Друзья двинулись дальше. Некоторое время оба молчали. Они прошли мимо Огневой площадки, где в свете высокого костра несколько сот юношей и девушек танцевали под лючину и играли в веселые игры. Рядом, за широкими трапезными столами, уставленными сосудами с вином и нектаром, сидели степенные мастеровые и бывшие военные, обнимая женщин: распевали песни, громко спорили о событиях в Иргаме и играли в стекляшки.

– Я могу взять двести пятьдесят инфектов у своего отца, – сказал наконец Идал. – Но взамен он, несомненно, потребует, чтобы я бросил службу и занялся торговыми делами. Впрочем, для тебя я готов пожертвовать белым плащом.

– Нет, – отвечал ДозирЭ. – Я не приму от тебя денег, добытых таким образом. Поверь мне, всё это я рассказал тебе не потому, что ты эжин и твой род богат. Мне и в голову не приходило просить твоей помощи. Тем более что я никогда не смогу вернуть столь крупный долг. Я доверился тебе, потому что ты – мой единственный друг «на крови», не считая Тафилуса, которого мы оставили на чужбине. И более у меня никого нет.

– Что же ты собираешься делать?

– Что-нибудь придумаю. Андэль будет моей, чего бы мне это не стоило! И я готов преодолеть любые препятствия, веришь?

И словно в подтверждение своих слов ДозирЭ вынул наполовину из ножен меч Славы и с силой отправил его обратно.

– В этом, по крайней мере, у меня нет никакого сомнения, – кивнул головой Идал…

Вскоре Алеклия собрался посетить Великую Подкову, строительство которой подходило к завершению. В Грономфе, да и по всей Авидронии, с некоторых пор ходили упорные слухи о том, что в этом году флатоны наконец высадятся на континент. В стране росло напряжение, Рестории волновались, и Инфект решил собственными глазами убедиться в том, что возведенные укрепления способны остановить воинов Темного океана.

В окружении внушительной свиты военачальников, росторов и советников, в сопровождении целой аймы наблюдателей от народных собраний и под защитой Белой либеры, насчитывающей на тот момент девять тысяч шестьсот воинов, Божественный за десять дней, не съезжая с мощеной дороги, преодолел огромное расстояние. Прибыв на место, он прежде всего встретился с вождями маллов, во главе с самым влиятельным предводителем горцев Аквилоем – «надежным другом авидронского народа». Получив от него и от других знатных вождей заверения в дружбе и честном союзничестве, Инфект не забыл извиниться за неудачную встречу малльских послов в Грономфе год назад и преподнес переговорщикам щедрые дары. Зная, что в некоторых местностях, особенно в труднодоступных, маллы не спокойны, что учащаются нападения на авидронские обозы, что некоторые молодые строптивые вожди не признают соглашений с Авидронией, Алеклия постарался задобрить всех родовитых горцев и приказал увеличить плату маллам, участвующим в строительстве Великой Подковы. Затем Божественный осмотрел стены и башни возведенных укреплений и остался весьма доволен их состоянием. Вернувшись стремительным маршем в Авидронию, на что понадобилось не более семи дней, Инфект отдал распоряжение усилить Великую Подкову цинитами из гарнизонов авидронских крепостей и городов, а также послал еще пять пеших партикул для усиленного надзора за неблагонадежными малльскими общинами.

Через десять дней после возвращения Божественный вывел на середину Анконы, прямо напротив стен Грономфы, тысячу сто боевых кораблей и весь вспомогательный флот – несколько тысяч таранных, поджигательных, сторожевых, транспортных и всяких других судов и лодок. Разбив их на две противоборствующие армии, он устроил грандиозное сражение, за которым наблюдало с берега едва ли не всё население Грономфы. В ходе маневров сожгли или потопили более ста транспортных кораблей, специально для этого заготовленных. В столкновении приняло участие свыше ста тысяч матросов и цинитов, не считая гребцов.