Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

И при одной мысли, что всего в нескольких милях отсюда эта соплячка Илэйн сидит в тепле и уюте Королевского Дворца, окруженная хорошо обученными слугами, нимало не заботясь о том, в каком платье ей быть за ужином, приготовленном прекрасными придворными поварами, ее начинало трясти. До них доходили слухи, что девчонка беременна, причем от какого-то Гвардейца. Вполне возможно. Илэйн никогда не заботилась о приличиях, не то, что ее мать. Думает за нее, безусловно, Дайлин, очень умная и очень опасная, несмотря на все ее патетические заверения об отсутствии собственных претензий на трон, а направляет Дайлин, вероятнее всего, Айз Седай. Получается, что, даже если не верить всем этим абсурдным слухам, уж одна-то настоящая Айз Седай во Дворце непременно должна быть.

Из города до них доходило так много всяческой ерунды, что отличить правду от вымысла становилось очень трудно – Морской Народ делает дыры в воздухе? Абсолютная бессмыслица! И еще… Белая Башня никогда не скрывала своей заинтересованности в том, чтобы одна из них заняла трон. Как не поверить? Даже если так, Тар Валон всегда оставался прагматичным, если вставал подобный вопрос. История ясно показывает, что какая бы женщина не заняла Львиный Трон, она скоро обнаружит, что именно она все это время нравилась Башне. Айз Седай не упустят своих связей в Андоре от недостатка ловкости, даже во время раскола Башни. Эления была в этом столь же твердо уверена, как в собственном имени. На самом деле, если хотя бы половина из слухов о расколе в Башне были верны, то новая королева Андора сможет требовать от Башни все, что пожелает, в ответ за сохранение этой связи. В любом случае, никто раньше лета не сможет возложить на себя Корону Роз, а до того многое может измениться. Очень многое.

Она совершала уже второй круг по лагерю, когда заметила впереди другую группу верховых, медленно пробирающихся в сумерках между походными кострами, и это заставило ее помрачнеть и натянуть поводья. Женщины были закутаны в плащи и прятались под низко надвинутыми капюшонами. Одна – в синем шелковом платье, отороченном черным мехом, другая – в простом из серой шерсти, но на широких плащах четверых охранников очень ясно были видны три Серебряных Ключа, которые красноречиво говорили об имени их госпожи. Эления могла бы назвать сотню людей, с которыми она бы повстречалась с большей охотой, чем с Ниан Араун. В любом случае, с ними Аримилла пока еще не запрещала встречаться без нее – но в данный момент будет лучше не усложнять свое положение. Особенно, когда от данной встречи не было никакой пользы.

К сожалению, Ниан заметила ее раньше, чем она смогла сбежать. Женщина что-то быстро выпалила своим сопровождающим и, пока они и служанка кланялись, уже мчалась по направлению к ней, взметая облака грязи из-под копыт черного мерина. Свет, сожги дураков! С другой стороны, узнать, что подвигло Ниан на столь безрассудный шаг, будет полезно и не опасно. Хотя, знание – само по себе опасно.

– Оставайтесь тут и запомните – вы ничего не видели, – резко бросила Эления своей немногочисленной свите и, не дожидаясь ответа, ударила каблуками бока Утреннего Ветра. Она не нуждалась в чрезмерных почестях каждый раз, когда оборачивалась, за исключением соблюдения обычных приличий, и ее люди знали, что не стоит делать сверх того, что она требует. Но были и другие, о ком стоило побеспокоиться, чтоб им всем сгореть! Едва длинноногий гнедой прыгнул вперед, плащом вырвался и стал развеваться позади как алое знамя Саранд. Она не стала пытаться запахнуть его, крутясь среди крестьян, и Свет знает кого еще, поэтому холодный ветер, моментально проникший под дорожное платье, усилил ее раздражение.

У Ниан хотя бы достало ума притормозить и встретить ее приблизительно на полпути, рядом с пустыми повозками, чьи оглобли были брошены в грязь. Ближайший костер горел в двадцати шагах, а палатка была и того дальше. Ее вход, защищая от холода, был плотно закрыт. Людей у костра больше интересовал большой железный котел, подвешенный над огнем, и хотя от вони его содержимого пустой желудок Элении буквально выворачивало, ветер, который приносил запах не даст подслушать их разговор случайным ушам. Но это должен быть важный разговор.

Бледное словно кость лицо Ниан в обрамлении черного меха на чей-нибудь вкус можно было бы считать красивым, если бы не резко очерченный рот и холодные, словно лед, глаза. Сохраняющая внешнее спокойствие и гордую осанку в любых обстоятельствах, она, казалось, не волновалась о происходящих событиях. Ее дыхание, образующее небольшие облачка пара, было спокойным и ровным.

– Эления, тебе известно, где мы сегодня ночуем?

Эления не сделала ни малейшего усилия, чтобы скрыть грубость.

– Это все, что тебе хотелось узнать? – Так рисковать прогневать Аримиллу из-за глупого вопроса! От мысли, что она может прогневать Аримиллу, вернее, мысли о том, что она вынуждена опасаться гнева Аримиллы, она зарычала: – Ты знаешь столько же, сколько и я, Ниан.

Натянув поводья, она уже почти повернула коня, когда Ниан снова заговорила с едва уловимой нотой теплоты в голосе.

– Не прикидывайся простушкой, Эления. И не говори, что ты, как и я, не готова отгрызть себе руку, чтобы вырваться из этого капкана. А теперь, можем мы, по крайней мере, попробовать вежливо побеседовать?

Развернув Утреннего Ветра от женщины наполовину, Эления его остановила, и искоса посмотрела в ее сторону через отороченный мехом край капюшона. Так она могла еще и приглядывать за мужчинами у соседнего костра. Цветов их Дома видно не было. Они могли и не принадлежать к какому-то конкретному Дому. То и дело один или другой поглядывали в сторону двух благородных дам, но в действительности их внимание было приковано к теплу, исходящему от костра. И еще они с нетерпением ждали, когда говядина в бульоне совсем разварится, превратившись в нечто напоминающее кашицу. В таком виде, по крайней мере, можно было съесть все, что угодно.

– Ты считаешь, что можешь сбежать? – тихо спросила она. Вежливость – это всегда хорошо, но не за счет ненужной задержки на виду у всех. Если только Ниан не нашла способ выбраться, хотя… – Как? О твоей клятве поддерживать Марне знает уже весь Андор. Кроме того, с трудом верится, что Аримилла вот так просто даст тебе далеко уехать. – Ниан вздрогнула, и Эления не смогла сдержать тонкой улыбки. Женщина была не столь уж невозмутима, как притворялась. Но все же пока справлялась со своим голосом.

– Я видела вчера Джарида, Эления, и даже со стороны он был похож на грозовую тучу. Мчался так, словно спешил сломать шею себе и своему коню. Насколько я знаю твоего мужа, у него уже есть план, как вытащить тебя отсюда. За тебя он готов бросить вызов Темному. – Это правда, он смог бы. – И я уверена, будет лучше, если я присоединюсь к вашим планам.

– Мой муж подписал точно такую же клятву как и ты, Ниан, и он человек чести. – Он был слишком щепетилен в этом вопросе, даже в ущерб себе, но желания Элении всегда, даже задолго до свадьбы, были для него прямыми указаниями к действию. Джарид подписался под клятвой потому, что подписалась она и велела подписать ему, хотя при тех обстоятельствах у нее все равно не было выбора, и он мог бы даже отречься, хотя и с большой неохотой, от своей клятвы, если она будет настолько безумна, что попросит его так поступить. Конечно, была определенная трудность в том, чтобы дать ему понять, что ей требуется в данный момент. Аримилла была очень осторожна, и на милю не подпускала ее к мужу. Эления все держала в своих руках – насколько могла в этих обстоятельствах, но ей нужно было дать Джариду знать, следует ли на самом деле «ее вытаскивать». Бросить вызов Темному? Он мог бы погубить и себя и ее, веря, что помогает ей, даже если будет знать, к каким последствиям это приведет.

Потребовалось усилие, чтобы не дать прорваться разочарованию и ярости на ее лице, но она справилась с собой, спрятав напряжение за улыбкой. Она гордилась тем, что могла улыбаться при любых обстоятельствах. Сейчас ее улыбка была слегка удивленной. И слегка презрительной.

– Я ничего не планирую, Ниан. И Джарид тоже, я уверена. Но даже если бы это было правдой, почему я должна посвящать в свои планы тебя?

– Потому что, если ты не посвятишь меня в свои планы, – прямо сказала Ниан, – о них может узнать Аримилла. Она может быть слепой дурой, но она прозреет, если ей подскажут куда смотреть. И ты сможешь каждую ночь делить палатку со своим суженым, не говоря уж об охране твоей жизни его воинами.

Улыбка Элении погасла, но голос стал ледяным, таким же холодным, как и ледышки, внезапно наполнившие ее живот.

– Тебе надо быть поаккуратнее со словами, иначе Аримилла может попросить своего тарабонца снова поиграть с тобой в кошачью колыбельку. А если на чистоту, то могу тебе гарантировать, что так и будет.

Казалось невозможным, чтобы лицо Ниан стало еще бледнее, но так и случилось. Она покачнулась в седле и, чтобы не упасть, схватилась за руку Элении. Порыв ветра чуть не сорвал с Ниан плащ, и она не сделала попытки его вернуть на место, оставив развеваться. Холодные глаза теперь стали огромными. Женщина не делала никаких попыток скрыть свой страх. Похоже, она была слишком напугана, чтобы даже пытаться его скрыть. Ее голос был хриплым и полным паники.