Гроза над Миром - Венедикт Ли

Нынешнее поколение горцев еще поборется. Мелкие набеги, диверсии, захват заложников… Но, со временем, бойцы уйдут, не оставив потомства. И, если Авель Орьега в своих отчаянных усилиях преградить жуткой болезни путь не добьется успеха, то Эгваль также обречена. Не грозить ей больше Острову, не теснить Тир. Через два поколения миллионы и миллионы исчезнут без следа, только ветер останется гулять по неохватным просторам, среди опустевших жилищ. И автор этого невообразимо бесчеловечного плана – невысокая, симпатичная женщина сидит за столом напротив меня.

Она все еще старалась что-то мне втолковать:

– …Даже в голову не пришло, ни мне, ни Рону. Ты ж не житель Острова – потому не вакцинирован. Моя вина.

– Не обо мне речь, Эна!

Она встала из-за стола, отпихнув локтем кипу бумаг, прошлась неторопливо, руки за спину и уселась обратно, храня непроницаемую мину на милой мордашке. Не нашла ничего лучшего, как скрыться за маской Хозяйки.

– Получишь компенсацию за ущерб здоровью. Ты у меня на службе. И… перестань хныкать. Подумаешь: отпрысков не будет. Я вот тоже не намерена размножаться.

– Не изворачивайся. Убила население огромной страны, а переводишь на личности. Не сосчитать не родившихся детей, их детей, внуков…

– Меня душит смех, солдат. Застрелив врага, ты разом ликвидируешь его потомство в будущих поколениях. Что ж не каешься, убивец? И потом… Кто тебе сказал, что Я это сделала?!

Я напомнил, что наш воздушный флот продолжал рейды в Горную страну и после официального окончания кампании.

– И не тверди о разведке. Вы сеяли заразу. И не оправдывайся,… ты все рассчитала заранее. На карте, по которой ты животом ползала и на которой я тебя трахал, отмечены места, куда крэг пришел в первую очередь.

Хозяйка отмалчивалась. Рукава метаморфа выросли в длину и охватили черными перчатками ее кисти. На кончиках пальцев выросли острые, блестящие наплывы – когти, и она их задумчиво рассматривала. Скоро игра ей наскучила, и она вернула своей шкурке вид мышиного цвета комбинезона.

– Хватит, Нат… Договорились? Нервы подлечишь и забудешь свою блажь.

– Не сомневаюсь. Забуду.

Она возразила неулыбчиво:

– Не стану такого делать.

– Спасибо. С твоего разрешения, я вернусь в Эгваль.

Изобразила удивление:

– Нечего там делать! Ты справился с миссией, подождем развития событий.

– Я возвращаюсь в Эгваль насовсем. Может, помогу Авелю – что-то не владеет ситуацией мой названый отец. Кругом паника. А мне и не страшно – иммунитет. Вот так, – я встал, чтобы уйти.

Хозяйка вскочила, как чертик на пружинке, в два счета обогнула стол и встала передо мной. В отличие от Эны, она не умела злиться по настоящему, и ей приходилось себя «накручивать», разыгрывая гнев. Подозреваю, что и как женщина, в роли Хозяйки она становилась фригидной. Но вот удачно сделанная работа, свершившийся по ее замыслу план доводили ее, чуть ли не до оргазма.

– Подлый эгоист! Ты кто был? Тупой солдафон. Кто сделал тебя человеком? Вторым на Острове! Тебе мало? А я для тебя – ноль! Пустое место! Ничто! Как эта стенка! Но… я не гордая, выше других блядей себя не ставлю. Вот тебе Ригли… мало? Резвишься со своей малолеткой – я закрываю глаза и затыкаю уши – не слушать вашего воркованья! Элизу под тебя подложила. Мало?! Принимаю ее доклады, даю советы, а сама хочу ее задушить! Но терплю. ТЕБЕ ЭТОГО МАЛО?! Что б я ни делала – ты вечно недоволен, всегда против! Merdo! Andanko porko! Aspido de la termed! Не пущу! Ты клятву давал, идиот!

Да, я – дурак. А за глупость надо платить. Личное оружие при Дворе носить запрещалось, но для меня сделали небольшое исключение, позволив держать пистолет в своей квартире. Близкий друг Хозяйки, как не ублажить его гордость. Сейчас я вернусь к себе. Если Ригли у меня, то отошлю прочь под каким-нибудь предлогом. И застрелюсь.

Хозяйка смерила меня взглядом.

– Иди-иди. Шлепайся. Катись колбаской. Одним мудаком меньше станет.

И мой благородный порыв разбился об ее сарказм. Ну не доставлю я ей такого удовольствия! Дезертирую лучше. Смоюсь вместе с Ригли. Так я подумал, в то время как Хозяйка, продолжая понарошку гневаться, схватила со стола папку с великой государственной важности документами и с размаху шарахнула меня ею по башке.

Никогда всерьез я не дрался с Хозяйкой. Наша первая встреча, когда я остался жив только по ее милости, подтвердила неравенство сил и в зачет не шла. А в шутку, в нашем спортзале – она тоже меня всегда обставляла. И в нынешнем своем состоянии, едва с госпитальной койки, я не замышлял глупостей. Облаченная в метаморф, Хозяйка буквально могла разорвать меня на части. «Форс-режим», твою дивизию…

И ее экспрессивный жест не был нацелен на причинение мне серьезной травмы. Так, выражение досады. Женская игра, но приведшая к нежданной беде. С внезапным раздражением (да сколько же терпеть сумасшедшие выходки?) я перехватил ее запястье, сделал подсечку… С воплем Хозяйка рухнула на колени, я продолжал выкручивать ей руку, забыв о жалости. Еще немного и хрустнет локтевая кость. А Эна ничегошеньки не могла сделать! Чудесный метаморф повиновался исключительно ее волевым, мысленным усилиям, так сообразил я по внезапному наитию. И его несчастная обладательница не могла сейчас думать ни о чем, кроме боли в вывернутой руке.

– Сбрось метаморф, – прохрипел я ей в ухо.

– Ы-ы-о-о-о-о!..

Она уже теряла сознание, когда метаморф заструился и сполз с ее тела, я с отвращением отшвырнул его подальше, а он, мягкий, теплый, невесомый, все норовил обвить мою руку. Легкое нажатие пальцами на сонную артерию и голая Эна уткнулась физиономией в блестящий паркет. Чуть дольше – и я бы ее убил. Не знаю, что меня удержало. Может, сидело глубоко подозрение: не на такой ли исход рассчитывал хитроумный Авель? Или Эна сама внушила мне мысль о том, что ее следует пощадить?

Я скрутил ей руки за спиной в локтях шнурком от шторы, отнес в спальню и уложил ничком на постель. Обрывками простыни притянул ступни согнутых в коленях ног к запястьям, связав покрепче. Теперь Эна оказалась совершенно беспомощна. Никто и никогда, уверен, не обращался с Хозяйкой так бесцеремонно. В довершение я скатал из наволочки кляп и заткнул ей рот, завязав концы на затылке. Эна уже пришла в себя и силилась поднять голову. Глаза ее потемнели от боли и злобы.

А я упал на диванчик, в глазах мельтешили цветные круги. Отдышался, сказал ей последние слова.

– Ухожу… Верно сказала: я – солдат. Но не убийца и стреляю только во врага. А ты разишь, не глядя, без разбору. Вообразила себя Богом? Бред. «Великий чистильщик?» «Святая Наоми?» Образы несовместные – выбери что-то одно.