Горечь пепла - Артем Каменистый

– Он не похож на лентяя.

– Да этот боров неделю пашет как конь, а неделю готов гадить под себя, лишь бы лишний раз не пошевелиться. Переменчивый он у нас.

– А с виду не скажешь. Ладно, загляну. Только сначала к алхимику, там тоже заказ есть.

– Тарлей, с моим оружием почти все в порядке, но оно не действует против тварей. Я стрелял в сквайнингов, вот эти пули пробивали им тела, но не останавливали. Что я делаю не так?

Алхимик ответил уклончиво:

– Я мирный человек и в оружии не разбираюсь. Тем более в таком странном.

– Ни прибедняйся, я уверен, что ты все знаешь.

– Все никто не знает.

– Да говори уже, времени нет.

– Странно, что ты сам не понимаешь, в чем причина.

– Ты о чем?

– Если я правильно понял, твое оружие работает подобно праще, просто пулю толкает не ремень, а расширение раскаленного газа.

– Верно.

– Но от этого она не становится чем-то другим, в этом все и дело.

– В смысле?

– Это же просто свинцовая пуля, она, может, и проделает в твари дырку, только это ведь не заяц какой-нибудь, а тварь, выросшая на пепле. Такие создания живучие и крепкие на рану, если не попал во что-то очень важное, не остановишь. В голову надо бить, в шею – самые верные варианты. Даже в сердце сразу не убьет.

– Но праща не может выпускать пулю с такой скоростью, револьвер куда быстрее и мощнее, раны из него опаснее.

– Ну и что с того? Все равно простой пулей против крайморских тварей много не навоюешь, слишком уж они живучие. Вот будь она побольше, или на ней какие-нибудь лезвия закрепить, чтобы как следует мясо разворотило.

– Никакие лезвия на пулю не накрутишь.

– Ну придумай еще что-нибудь. Может, зарядить кристаллическим порошком? Да нет, ну его, опасно, там ведь столько пламени. Хотя…

– Что хотя?

– Пуля ведь попадает в плоть и контактирует с живой кровью?

– Ну да.

– Кровь – непростая жидкость. Это особая среда для обитания мельчайших существ, являющихся неотъемлемой частью организма. Они разносят по нему живительные соки и защищают от вредных микроскопических созданий. Это особая жизнь в жизни, и к ней применимо многое.

– К чему ты это говоришь?

– Вот, смотри. – Тарлей показал крошечный пузырек, заполненный чем-то бесцветным. – Думаю, вы, рашмеры, таскаете живые пластыри.

– Ну да, покупали, Миллиндра их очень расхваливала.

– Они называются так, потому что пропитаны этим составом и ведут себя, будто живые. Но только в ране и только при контакте с кровью. Это пробуждает скрытые процессы, пластырь тесно прилегает к поврежденному месту, надежно заклеивает его, и кровотечение прекращается. Просто, быстро и удобно. Если обработать так твои пули…

– То они не будут вызывать кровотечение, а это мне точно не нужно, – закончил за алхимика Трой.

– Все верно, – кивнул Тарлей. – Но это я так, ради живого примера рассказал. С кровью ведь можно реагировать по-разному, так почему бы это не использовать в твоих пулях?

– Как?

– Ну… Эти штуковины должны быть полностью свинцовыми?

– А что не так со свинцом?

– В нем можно проделать отверстие? Желательно несколько.

– В принципе можно, но зачем?

– В них надо разместить кое-какой состав. Его вообще-то запрещено изготавливать, но у меня совершенно случайно есть все необходимые ингредиенты, а город в отчаянном положении, и ты тут самый главный рашмер. Так что прикажи мне, и я сделаю что угодно, пусть даже это противоречит закону и моим убеждениям.

– Считай, что уже приказал, а теперь давай подробнее.

– Во влажной среде, при контакте с кровью, порошок разогревается до температуры кипящего масла, а при некоторых условиях и выше. Рана – влажная и кровавая среда, представь, что натворит такая пуля. До запрета подобные составы применяли в стрелах и болтах, даже попадание в руку или ногу почти мгновенно выводило воина из строя. Люди попросту теряли сознание от нестерпимой боли. Вылечить такое непросто, смертность, сам понимаешь, повышенная.

– Уверен, что пепельники и прочие твари будут терять сознание?

– Такие стрелы применяли и против них, причем успешно.

– Тогда почему запретили?

– Некоторые церковные запреты с трудом поддаются логическому осмыслению, – тактично извернулся алхимик. – Или даже вообще не поддаются.

– Пули из мягкого свинца, он сильно деформируется при ударах. В передней части пуль можно проделать неглубокие углубления и заполнить таким порошком. Сумеешь залепить их надежно, но не очень толсто?

– Ничего сложного в этом не вижу.

– При попадании пуля сплющится и порошок попадет в рану. Как быстро начнется реакция?

– Ты и до двух досчитать не успеешь.

– Отлично, сделай мне таких пуль штук пятнадцать. Испытаю их в деле. И хорошо бы нанести порошок на наконечники стрел и болтов. Сможешь?

– Какие сроки?

– Желательно прямо сейчас.

– Сейчас никак.

– Я образно выразился. Скажем, до вечера или до утра.

– Если пришлешь помощника. А лучше двух. Я не могу разорваться на десять частей, работы слишком много, и некоторые процессы придется контролировать непрерывно.

– Пришлю.

Глава 25. Пепельники

Шамбрис трудно назвать большим городом, но даже с учетом того, что значительная часть населения, укрывавшегося по горам и рудникам, вернулась, сил на его оборону катастрофически не хватало. Даже будь он обнесен высокой каменной стеной, все равно нужное количество защитников набрать невозможно.

Да и стенам на Крайнем Юге не доверяли. Если уж их возводить, то такими высокими, чтобы даже самые прыгучие твари не смогли преодолеть. И широкими, потому как сквайнингам тонкая преграда – не помеха. К тому же некоторым, тем же рабам пепла, достаточно малейших трещин и выпуклостей, чтобы стремительно вскарабкаться на вертикальную поверхность. Против таких приходится применять различные ухищрения, что сильно усложняет фортификацию.

Не только сквайнинги умеют вмиг оказываться за любой преградой, хватает всяких тварей, способных на такое как при помощи магии, так и вовсе без нее.

Теоретически можно создать конструкцию, против которой все виды нелетающих монстров бессильны. Но на практике стоимость такого сооружения многократно перекроет то, что оно защищает. И к тому же не факт, что оно когда-нибудь пригодится. Тот же Шамбрис мог и дальше оставаться спокойным местечком, укрытым в тупике уединенной долины. Так зачем вообще разоряться на крепостные укрепления? В тех местах, где без них прожить невозможно, люди вообще не селятся.

Далс не возражал против идеи Троя укрепить лишь малую часть города. Но выбрал не участок с плотной застройкой, а центральный район. А там ведь и домов почти нет, защитный периметр окружал площадь с памятником горняку и церковь.