Тринадцать - Стив Кавана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда совсем капельку, – сдался Прайор.
Гарри налил три стакана. Один передал мне, второй Прайору. Мы быстро опрокинули их одним махом. Все мы. Прайор закашлялся, лицо у него побагровело. Видать, не привык к хорошему вискарю.
– Когда я еще был молодым адвокатом защиты, помню, как бывал в этих палатах, у старого судьи Фуллера. Тот еще был тип. Держал «сорок пятый» в ящике стола. Он обычно говаривал, что ни один адвокат не должен выступать с заключительным словом, пока не махнет добрую порцию скотча, – сказал Гарри.
Я поставил пустой стакан на его стол. Судья уже все решил.
– Меня крайне беспокоит это дело, и этот присяжный тоже. Нет нужды говорить вам обоим, как трудно далось мне это решение. В конечном счете я должен следовать уликам. Один из присяжных в нашем составе вызывает подозрения, но я не в том положении, чтобы давать оценку этим подозрениям. Нет никаких свидетельств, убеждающих меня в том, что кто-то из состава жюри скомпрометирован. Должен сказать вам, мистер Прайор, меня это отнюдь не радует. Но я обязан следовать закону. Простите, Эдди. Я отвожу ваш вопрос, мистер Прайор. У вас есть еще какие-то вопросы к агенту Дилейни?
– Нет, вопросов больше не имею.
– Не желает ли защита вызвать следующих свидетелей? – спросил Гарри.
– Нет, моего подзащитного мы вызывать не будем, – ответил я.
В жизни не вызову собственного клиента давать показания. Когда доходишь до той стадии, когда вынужден полагаться на своего клиента, чтобы доказать его невиновность, – ты уже проиграл. Дело выигрывается во время свидетельств обвинения. Или проигрывается. Вот и сейчас я решил не рисковать. Если позволю сейчас Прайору рвать Бобби на куски касательно его местонахождения, это лишь понизит наши шансы.
Его единственным шансом была моя офигенная заключительная речь. Кларенс Дэрроу[32], один из лучших адвокатов, когда-либо открывавших бутылку скотча, выигрывал большинство своих дел исключительно за счет заключительного слова. Это последнее, что присяжные слышат перед тем, как удалиться в совещательную комнату и решить судьбу твоего клиента. Мощью своих слов Дэрроу спас не одну жизнь.
Иногда единственное, что есть у адвоката защиты, – это его голос. Проблема в том, что это тот же голос, что заказывает «еще одну на дорожку»; тот же голос, который губит твой брак; тот же голос, который пускает коту под хвост все, что у тебя есть. Но сейчас он должен был спасти человеческую жизнь.
Слова никогда не бывают настолько весомы, как тогда, когда они обращены к кому-то еще. Я чувствовал сейчас этот вес, засевший у меня в груди. Если вердикт будет «виновен», эта тяжесть так никуда и не денется.
– Мы можем закончить с этим делом прямо сегодня, но мне хотелось бы попросить об одной вещи.
– О чем? – спросил Гарри.
– Я хочу, чтобы вы назвали Дилейни фамилию копа, у которого сейчас блокноты, изъятые вами у присяжных.
Глава 63
– Как вы себя чувствуете? – спросил молоденький, мальчишеского вида пристав.
Кейн на миг еще крепче сжал пальцы у него на руке. Пальцы его другой руки выпрямились, напряглись, образуя клинок из мышц, сухожилий и костей. Готовый рубануть пристава по горлу.
Он медлил.
Осталось продержаться всего пару часов.
Отпустив запястье пристава, Кейн произнес:
– Ой, простите, вы меня напугали… Спасибо за воду.
Осушил пластиковый стаканчик, посмотрел, как пристав выходит и закрывает за собой дверь. Выдохнул и опять уставился на черный экран компьютера перед собой. Мысли сами собой набрели на Великого Гэтсби – как тот протягивал руки к неспокойным черным водам, к тусклому зеленому огоньку далеко на горизонте. Если сейчас он опустит руки, если не сумеет завершить начатое, тогда остальные так и будут растрачивать свои жизни в поисках этого зеленого света, в бесплодных грезах и надеждах на что-то лучшее.
Нет никакой надежды. Грезы Кейна всегда были темными. Полными чудищ и мальчишек, роющих пересыпанную костями землю.
Ждать пришлось недолго. Пристав проводил Кейна обратно в зал, где тот присоединился к остальным присяжным. Судья сказал им, что защита закончила допрос свидетелей. Было уже почти пять часов вечера, но оба советника считали, что успеют разделаться со своими заключительными речами к шести. Присяжные смогут поехать в отель, поразмыслить над делом, а затем утром вернутся, чтобы вынести свой вердикт.
Темп этого судебного разбирательства вдохновил Кейна. Он был рад, что оставил пристава в живых. Бросаться в бегство не было нужды. Пока что. Пока все это не закончится.
Когда Прайор поднялся со своего места и обратился к присяжным, весь зал замер. Кейн прямо-таки всем телом ощутил эту мертвенную неподвижность. Обвинитель нарушил тишину с торжественной клятвы.
– Обещаю вам, всем и каждому из вас, что решение, которое вы примете по этому делу, станет неотъемлемой частью вашей жизни. Я знаю, что станет. Вы должны принять правильное решение. В противном случае оно станет иголкой, которая с каждым днем будет все глубже и глубже продвигаться по вашим венам. Пока в конце концов не достигнет сердца. В ваших руках – человеческая жизнь. Защита обязательно вам про это скажет. Мистер Флинн наверняка не раз и не два напомнит вам об этом. Но на самом деле у вас в руках нечто гораздо большее. У вас в руках – судьба каждого из граждан этого города. Все мы полагаемся на то, что закон защитит нас. Накажет тех, кто забирает наши жизни. Мы поступимся самой нашей природой, если не будем чтить эту высокую ответственность. Мы забудем о жертвах, если не выполним свой долг. И давайте без обиняков – ваш долг в этом деле, если вы внимательно слушали и как следует изучили все доказательства, признать подсудимого виновным.
Глава 64
Бобби съеживался буквально у меня на глазах. С каждым словом Прайора словно становился меньше, тщедушней, будто теплящаяся в нем жизнь испарялась из него с каждой минутой.
Прайор напомнил присяжным ключевые моменты. Бобби так никому и не сказал, где был в вечер убийства. На бейсбольной бите нашли отпечатки его пальцев. Он солгал касательно времени своего возвращения домой. Его отпечатки и ДНК были на долларовой банкноте, найденной во рту у Карла Тозера. У него имелись мотив и возможность, на нем была кровь Ариэллы, а нож, которым ее убили, не покидал пределов дома. А все эти теории касательно другого убийцы?
