Императоры Византии - Сергей Дашков

18 мая греки взорвали и сожгли огромную передвижную осадную башню — гелеополу, сооруженную турецкими специалистами по всем правилам военной науки. Через пять дней, 23 мая, христиане обнаружили и взорвали подкоп, шедший под городские стены. Десятки землекопов и инженеры султана нашли смерть под землей. Ярость Мехмеда II сменилась унынием. Уже полтора месяца его гигантская армия находилась у византийской столицы, и конца этому видно не было. Как выяснилось впоследствии, султан и не догадывался об истинной численности своих противников. Желая запугать императора, Фатих отправил ему и горожанам послание, предлагая на выбор сдачу или саблю, а василевсу — смерть или переход в ислам. Кое-кто предлагал эти условия принять. Как ни странно, в числе сторонников капитуляции оказались даже такие непримиримые противники, как мегадука Нотара и кардинал Исидор.

Духовенство, недовольное Исидором и конфискацией средств клира на нужды осады, роптало, участились стычки венецианцев с генуэзцами, и императору стоило немалых трудов удерживать союзников от кровопролития. Военный совет отклонил ультиматум султана. На укреплениях гибнущей столицы о сдаче помышляло меньшинство. Отважно бились не только мужчины, но и их жены и дети, способные держать копье или арбалет.

23 мая в город возвратился корабль, ранее отправленный Палеологом на поиски долгожданного венецианско-папского флота. Капитан сообщил василевсу, что в Эгейском море его нет, да и навряд ли будет. Запад предал своих братьев по вере. В то время как с башен обескровленного Константинополя дозорные тщетно высматривали в дымке Мраморного моря паруса христианских галер, венецианцы препирались с папой, ссорясь из-за каждого затраченного на подготовку экспедиции дуката.

26 мая турки под рев труб, грохот барабанов и пламенные завывания дервишей пошли на стены всей армией. Три часа кипел жестокий бой. Забыв о распрях, бок о бок сражались греки, генуэзцы, венецианцы, каталонцы, французы, даже турки — слуги принца Урхана, предложившего императору свои услуги. «… скверныи… проповедником их окликавше скверную свою молитву, абие взкрычавше все воинство скакаху к граду, и прикативше пушкы и пищали, и туры, и лесница, и грады древяныя, и ины козни стенобитныя, им же не бе числа, такоже и по морю двинувше корабли… начаху бити град отовсюду, и мосты на рвех наряжати, и яко уже сбита со стен всех гражан, вскоре придвинута грады древяныя и туры высокиа и лесница тмочисленыа, нужахуся силою взойти на стены, не даша им Грекы, но сечаахуся с ними крепко… и бысть сеча премрачна, зане стрелы их [турок. — С.Д.] помрачи свет» (Искандер, [57, с.27–29]). Вдоль периметра сухопутных стен громоздились сотни мертвых тел, в воздухе слышались крики умиравших от ран и смертельных ожогов мусульман. Остаток ночи Мехмед II провел в размышлениях. Утром следующего дня султан объехал войска и пообещал им отдать город для грабежа на три дня. Солдаты приветствовали сообщение восторженными криками. Ночью лагерь османов затих — шла подготовка.

На рассвете 28 мая 1453 г. автократор ромеев Константин XII Палеолог собрал последний военный совет. Выступив перед командирами, император умолял их не посрамить знамени Константина Великого, не отдавать в жестокие руки измаилитов святынь и беззащитных женщин и детей. Кончив речь, Палеолог медленно обошел строй израненных, изможденных рыцарей и тихо просил каждого о прощении — если в чем-нибудь обидел. Многие плакали. Вечером в храме св. Софии состоялся торжественный молебен. Впервые за долгие недели осады все священники — и католические, и православные, совершали службу, вместе молились вчерашние спорщики и противники. По словам Стивена Рансимена, автора великолепной монографии о взятии Константинополя, только тогда, на пороге страшного, произошло действительное примирение двух церквей. Император и, по его примеру, многие другие воины причастились и надели лучшие одежды, готовясь к смерти.

Из церкви Константин XII поехал во Влахернский дворец и попрощался с близкими. В каждом доме мужчины расставались с женами и детьми, и почти всем им не суждено уже было увидеться. Друзья и малознакомые люди обнимались на улицах, не надеясь встретить зарю…

После захода солнца защитники встали на укрепления внешней стены. В турецком стане загорелись костры, оттуда понеслись музыка и крики — османы ужинали, поднимая дух песнями. Город же погрузился в молчание. В тусклом ночном свете Константин обозревал равнину с крайней башни стены во Влахернах…

В час ночи, оглашая местность дикими воплями, с фашинами и лестницами на плечах вперед ринулись отряды вооруженных чем попало башибузуков — иррегулярной пехоты. Задачей этой самой малоценной части армии султана (башибузуки вербовались из всякого сброда, преступников, бродяг, среди них встречалось немало христиан-ренегатов) было измотать осаждающих, и Мехмед II без колебаний послал полуодетых разбойников против тяжеловооруженных латников Драгаша. Атака башибузуков, длившаяся два часа, захлебнулась в крови. С башен неслись стрелы и камни, в свете луны и звезд находя свою цель, турок рубили мечами и кололи копьями, они десятками падали с многометровых лестниц. Низвергавшиеся с громким ревом потоки «греческого огня» заливали периволос пламенем, добивая раненых и искалеченных. С обеих сторон трещали выстрелы тяжелых аркебуз. Над обреченным городом плыл тревожный гул колоколов — ударил набат св. Софии…

Уцелевшие башибузуки отхлынули от стен. После нескольких залпов батарей на склонах холмов показалась вторая волна атакующих. Теперь на приступ шли, поблескивая панцирями, отряды анатолийских турок. Греки и католики, не успев отдохнуть, снова взялись за оружие.

Бой кипел вдоль всей стены, но самый упорный натиск Мехмед организовал между воротами св. Романа и Полиандровыми. Император с дружиной прикрывал слабейший участок — Месотихион (там, где в город втекал ручей Ликос), справа от него сражались наемники Джустиниани, слева — генуэзцы и отряд родственника императора, перешедшего в католичество математика Феофила Палеолога. Ожесточенная схватка шла и во Влахернах, где держались венецианцы.

За час до рассвета ядро обрушило большой участок стены близ ворот св. Романа. Около трех сотен турок прорвались в Паратихион, но василевс со своими греками выбил их оттуда. При свете восходящего солнца стрелы и пули, летевшие сверху, стали разить точнее, воины султана бежали назад, но стальные палки офицеров вновь и вновь гнали их на стены. После четырех часов боя, когда греки и их союзники изнемогали от усталости и ран, к воротам св. Романа двинулись лучшие турецкие части — янычары. Мехмед II лично довел их колонну до рва.

Этот третий приступ стал наиболее яростным. В течение часа янычары несли большие потери, казалось, что и на этот раз штурм кончится провалом. Фатих, понимая, что после этого единственным выходом будет только снятие осады, снова гнал и гнал своих людей вперед, под пули, камни и стрелы. И тут, раненый, упал Лонг Джустиниани. Кондотьер приказал отнести себя на галеру.

Оказавшись без предводителя, итальянцы начали бросать свои посты и уходить в город. Огромного роста янычар Хасан забрался на стену, отбиваясь от греков, подоспевшие его товарищи закрепились наверху.

Еще до штурма для какой-то из вылазок защитники использовали Керкопорту — маленькую калитку в стене. Она осталась незапертой, и отряд из полусотни янычар проник сквозь нее внутрь. Вскарабкавшись на стену с тыла, турки побежали по ней, сбрасывая вниз измученных христиан. На башне св. Романа забился зеленый стяг. С криками «Город наш!» османы ринулись вперед. Первыми дрогнули и побежали итальянцы. Император приказал отступать за внутреннюю стену и остальным. Но многие ее ворота оказались заперты, в начавшейся панике возникли пробки, люди падали в ямы, из которых брали землю для заделки проломов. Внутреннюю стену никто не защищал, вслед за последними греками в город ворвались турки…

Константин XII, Феофил Палеолог и двое других рыцарей бились у ворот св. Романа (по другой версии — у Золотых). Когда толпа янычар повалила прямо на них, василевс крикнул родичу: «Пойдем, сразимся с этими варварами!» Феофил ответил, что хочет скорее умереть, чем отступить и, размахивая мечом, бросился навстречу врагам. Вокруг математика образовалась свалка, и у Драгаша появилась возможность спастись. Но последний правитель Византии предпочел разделить участь своей империи. Вслед за Феофилом он шагнул в гущу боя, и больше живым его не видел никто…

На улицах завязывались стычки, в которых османы расправлялись с уцелевшими защитниками города. Одновременно начался грабеж, сопровождавшийся всеми теми ужасами, которые несла озверелая солдатня.

Сотни детей, женщин и стариков сбежались в св. Софию, веря, что в грозный час Бог не оставит их. «О, несчастные ромеи! — вспоминал Георгий Сфрандзи. — О, жалкие: храм, который вчера и позавчера вы называли вертепом и жертвенником еретиков и внутрь которого ни один человек из вас не входил, чтобы не оскверниться, потому что внутри его священнодействовали лобызающие церковную унию, — теперь, по причине проявившегося гнева Божия, вы ищете в нем спасительное избавление…» Люди, молясь, ждали явления ангела-хранителя с огненным мечом. Янычары топорами выломали двери и с веревками в руках ворвались внутрь, хватая каждый своих пленников «ибо не было там возражающего и не предававшего себя, как овца. Кто расскажет о случившемся там? Кто расскажет о плаче и криках детей, о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов — кто расскажет? Турок отыскивает себе более приятную; вот один нашел себе красивую монахиню, но другой, более сильный, вырывая, уже вязал ее… Тогда рабыню вязали с госпожой, господина с невольником, архимандрита с привратником, нежных юношей с девами. Девы, которых не видело солнце, девы, которых родитель едва видел, влачились грабителями; а если они с силой отталкивали от себя, то их избивали. Ибо грабитель хотел отвести их скорее на место и, отдав в безопасности на сохранение, возвратиться и захватить и вторую жертву и третью… «[18, с. 402]. В Золотом Роге обезумевшие от ужаса люди, давя и сталкивая в воду друг друга, пытались спастись на уцелевших кораблях. Турки, занятые грабежом, не препятствовали бегству, и корабли смогли уплыть, оставив на пристанях тех, кому не хватило места.