Федор Черенков - Игорь Яковлевич Рабинер

уважаемые народом футболисты. И вот они давно собрались отъезжать, с чем фанаты (а кого ещё собирали в клубе вагоноремонтного завода имени Войтовича?) вполне себе согласились, — а с Фёдором никак не могли расстаться. Причём в репортаже А. Владыкина приводятся выступления Николая Старостина, Хидиятуллина, короткие реплики Бубнова, Евгения Кузнецова. Черенков вроде как и не говорит ничего. Да его и не спрашивают. Достаточно на него посмотреть, увидеть добрую, мягкую улыбку — и неизбежно становится легче.

То есть в популярной, любимой народом команде он занимает, как ни крути, особое место. Он вновь вместе со всеми (сезон это покажет) — и сам по себе. Тут имя и фамилия становятся незаметно маркой, брендом, если хотите. Очень это непростой и нетипичный для нашей страны процесс. Чтобы понятнее было, сошлёмся на Бескова.

Дело в том, что во втором номере журнала «Физкультура и спорт» напечатан материал Евгения Богатырева «И снова Бесков недоволен...». Он посвящён итогам победного первенства 1987 года и, надо сказать, не содержит сверхновых наблюдений. За исключением одного. «Особо, — отмечает журналист, — запомнился матч минувшего сезона на Кубок Федерации футбола. На табло стадиона был высвечен редкий счёт: “Спартак” — ЦСКА — 6:0. Бесков сидел на трибуне в окружении своих помощников и улыбался (такая редкость — улыбка Бескова во время игры его команды!). “Спартак” продолжал атаковать. И вдруг Бесков стал мрачнее тучи.

— Ну разве это пас? — обратился он к соседям по трибуне. — Черенков не имеет права так играть!

И снова лицо его стало непроницаемым...»

Почему же не имеет права? Где же входившие тогда в жизнь демократические ценности, если кому-то позволено играть, как получится, а кто-то, выходит, вообще не имеет права на ошибку?! Что ж, ответ тот же: да потому что Черенков. Это есть оборотная сторона любви. Заслужив её, ты постоянно должен держать собственную марку.

Конечно, отечественные поклонники футбола не столь переменчивы, как чья-то «торсида». А запас обожания конкретно к Фёдору был необычайно велик. Так что здесь выражено мнение тренера-максималиста. Который требовал со всех. И Черенков, вопреки некоторым непонятным слухам, вовсе не являлся исключением.

Тут другое весомо. Если бы даже Константин Иванович прошёл мимо какой-то шероховатости, неточности, недоработки (что, безусловно, вряд ли) — Черенков непременно бы нашёл ошибку самостоятельно. И тогда начинался суд над самим собой.

В данном случае мы уже не голословны: выше приводились примеры, когда он вдруг с анализа чужих действий резко переходил к отнюдь не лестной самооценке. «Особенный»? Пожалуй. Только скромняга Моуриньо так лично себя окрестил, а Фёдора попросту иначе и не назовёшь.

Он знал себе цену. Что вовсе не означает бессовестной саморекламы и непрестанного выбивания всё больших и больших денег. Черенков — из иной среды. Истинно футбольной и оттого подлинно интеллигентной. А в подобной среде человек, наоборот, непрестанно стремится думать, сомневаться, анализировать, совершенствоваться. Отлично понимая, кто он и что с него обязательно спросится.

Но пора переходить непосредственно к футболу.

В январе спартаковцы, как обычно, готовились в зале. На этот раз не только дома. Москвичей позвали за границу фактически на турнир по мини-футболу: семь игроков в команде, два тайма по 15 минут. Под крышей парижского дворца спорта «Берси» собрались старые знакомые, которых развели по двум группам по три команды. Сначала советский клуб уступил «Нанту» 1:2 (Шмаров забил), затем разгромил бразильский «Ботафого» 6:0 — тут один гол на счету Черенкова.

В финальной пульке три команды навылет не играли. Красно-белых больно побил ещё один не самый добрый приятель, «Кёльн», — 0:3. Зато удалось взять реванш у «Нанта» — 2:0. А поскольку французы одолели немцев, посчитали разницу мячей. Она объяснимым образом оказалось лучше у «Кёльна». Наши с французами разделили второе-третье место. Лучшим игроком турнира был признан небезызвестный нам Веркотерен, перешедший в «Нант». Что вряд ли расстроило Фёдора: в конце концов, лучшим голкипером назвали Дасаева. Да и вообще нужно было пока подзабыть пережитое и заняться будущим.

Будущее же команды смотрелось весьма туманно. Что удивительно: всё-таки чемпионы. Тем не менее и квартиру-то выбить для приглашённого игрока, как мы поняли, становилось непросто. А зарплата — та же.

Поэтому никакого усиления состава не произошло. И сезон 88-го в этом плане решительно отличается от двух предыдущих: буйных, страстных, «карнавальных». Когда футболисты приходили, давали серию отменных игр, потом проваливались, исчезали; затем появлялись новички, которые также подавали надежды, но недолго, и их, в свою очередь, тоже находилось кому заменить. Наконец образовался к середине 1987 года чемпионский состав — с небольшим резервом на всякий случай. Однако, чтобы конкурировать с сильными противниками, требовались три-четыре приобретения.

Не случилось. Конечно, Бесков не дремал: допустим, вернулся из дубля Игорь Шалимов. Но всё же, если присмотреться, основную нагрузку в 88-м вынесут 14, от силы 15 футболистов. Это очень мало, учитывая и будущие еврокубки, и отлучки четырёх-пяти игроков в первую и олимпийскую сборные, и, понятное дело, травмы. Всё это скажется вскоре самым печальным образом на выступлениях команды.

Черенков проведёт все 30 матчей союзного чемпионата. И на Кубок СССР — ещё три игры. И во всех четырёх поединках Кубка УЕФА он выйдет на поле. При этом мы вовсе не просим сочувствия к нему. Достаточно понимания ситуации. Встаньте мысленно на позицию соперников «Спартака». Если никто не пришёл, в полузащите будут творить те, кто есть. А твёрдо есть пока один Фёдор: молодым Мостовому и Шалимову был нужен ещё годик для полной адаптации.

Закрыть спартаковскую десятку — и дело в шляпе? Действительно, фронт атак неизбежно суживается, сжимается, когда «дирижирует» один футболист. Так на то он и футболист, а не дирижёр! Про некоторые дополнительные возможности игры с мячом не стоит забывать.

В этой связи