Время демографических перемен. Избранные статьи - Анатолий Вишневский

Разумеется, никаких разговоров о «культурной несовместимости» россиян и среднеазиатов тогда не было, разрабатывались различные проекты привлечения в Россию населения южных республик, иногда очень далекие от реальности (например, предложение перераспределить в пользу «трудонедостаточных» районов СССР 40 % ежегодного прироста населения Средней Азии – приблизительно 3,4 млн человек за 1985–2000 гг.)[193]. На самом деле, зарегистрированный приток мигрантов – представителей народов Средней Азии за это время был очень небольшим. Скажем, за последнее десятилетие XX в. (1991–2000) миграционный прирост числа узбеков, киргизов и таджиков в России составил менее 50 тыс. человек.

Миграционный бум середины 1990‑х годов был непродолжительным, к концу десятилетия он закончился, сейчас чистая миграция в Россию находится на довольно низком для европейской страны уровне (табл. 1).

Таблица 1. Чистая миграция в Россию и некоторые европейские страны в 2008 и 2010 гг., на 1000 жителей[194]

Источник: Eurostat.

Есть ли волны мигрантов?

Несмотря на относительно небольшие, по меркам многих стран, объемы чистой миграции в Россию, в российском дискурсе о миграции широко распространено представление о том, что волна миграции буквально захлестывает Россию. Политики, журналисты, нередко и исследователи подчеркивают, что Россия – второй по значению центр притяжения миграции в мире. «Россия стала крупнейшим центром миграции в Восточном полушарии и уступает по величине миграционных потоков только США»[195] – типичная газетная формулировка, отражающая общие представления об огромности обрушившихся на Россию миграционных потоков.

Вообще говоря, учитывая, что Россия – страна, обладающая самой большой в мире территорией, и вторая после США среди стран, принимающих мигрантов, по численности населения (ни Китай, ни Индия, ни другие демографические гиганты не выступают в качестве стран иммиграции), второе место России по числу принимаемых иммигрантов представляется вполне естественным. Однако занимает ли она его в действительности?

Рис. 1. Накопленное число мигрантов в процентах к населению соответствующих стран Источник: Migration and Remittances Factbook 2011. 2nd ed. The World Bank.

По данным ООН и основанным на них оценкам Всемирного банка, число проживающих в России мигрантов в 2010 г. составляло свыше 12 млн человек, и это действительно ставит Россию по этому показателю на второе место после США (правда, с большим отрывом, в США – 42,8 млн), на третьем месте – Германия (10,8 млн)[196]. Но речь идет об абсолютных величинах, познавательная ценность которых весьма ограничена. Скажем, в России в 2010 г. родилось почти 1,8 млн детей – больше, чем в любой европейской стране. Однако никому не придет в голову утверждать на этом основании, что в России – самая высокая в Европе рождаемость. То же относится и к миграции. Если соотнести рассматриваемую экспертами Всемирного банка совокупность мигрантов с населением соответствующих стран, то окажется, что в России в 2010 г. они составляли 8,7 %, а это отодвигает Россию очень далеко от начала списка стран, ранжированных по «миграционной нагрузке», впрочем, достаточно далеко от него оказываются и США (рис. 1). Даже если не говорить об Израиле, население которого сформировалось лишь недавно и в основном за счет миграции, большое число европейских и неевропейских стран и даже ряд бывших союзных республик оттесняют Россию почти в конец списка из 37 стран, представленных на рис. 1.

Но и это еще не все. По существу, оценки для России вообще не сопоставимы с оценками для большинства приведенных на рис. 1 стран. Они относятся к так называемому накопленному числу мигрантов (migrant stock), т. е. к общему числу людей, живущих не в той стране, в которой они родились. Поскольку, по данным переписи населения 2002 г., в России проживало 12 млн уроженцев других государств, они и рассматриваются экспертами ООН и Всемирного банка как международные мигранты. Однако при этом специально оговаривается, что в случае бывшего Советского Союза речь идет о людях, которые были внутренними мигрантами и превратились в международных, никуда не выезжая, только в результате появления новых границ[197].

Понимаемый таким образом массив мигрантов сложился в советское время. По оценке ООН, в 1990 г. в России он составлял 11,5 млн человек[198], что соответствовало данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. По этническому составу, согласно данным переписи, этот массив более чем на 50 % состоял из этнических русских, а вместе с украинцами и белорусами, в основном уже обрусевшими, – почти на 89 %. В первую десятку входили также армяне, евреи, татары, чеченцы, казахи, осетины и ингуши, на всех остальных оставалось лишь 1,5 %[199]. По переписи населения 2002 г. число лиц, живущих в России, но родившихся за ее пределами, составляло 12 млн[200], что и дало основание для новых оценок ООН. Рост, по сравнению с 1990 г., был незначительным. И по-прежнему речь идет, в основном, о бывших гражданах СССР, родившихся за пределами РСФСР, в одной из союзных республик. Сюда входят, например, дети целинников, родившиеся в Казахстане, дети военнослужащих, служивших в разных республиках Союза, чеченцы, ингуши и представители других репрессированных народов, родившиеся в депортации в Казахстане и Средней Азии, и т. д. В то же время в «накопленное число мигрантов» не попадают люди, родившиеся в России, но выезжавшие из нее, жившие за ее пределами (те же военнослужащие, специалисты, ехавшие по назначению, и т. п.), а теперь вернувшиеся и действительно проходящие как мигранты.

Одним словом, 12 млн мигрантов, о которых говорится в обзорах ООН и Всемирного банка, и те мигранты, которые обеспечили миграционный прирост населения России в последние два десятилетия, – это разные множества, имеющие лишь частичное и, скорее всего, незначительное пересечение, причем реальный миграционный прирост за последние 20 лет, по крайней мере, если речь идет о зарегистрированных мигрантах, существенно меньше общего накопленного числа мигрантов.

Помимо регистрируемых мигрантов в России имеется большое количество недокументированных («нелегальных») мигрантов, однако их число неизвестно, оценки колеблются в очень большом диапазоне, поднимаясь иногда до 15 млн человек и даже выше. В недавно принятой «Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года» говорится, что ежегодно в стране «осуществляют трудовую деятельность без официального разрешения» от 3 до 5 млн иностранных граждан[201]. Эта оценка примерно совпадает с оценками, которые дают исследователи миграции, но все же ее нельзя считать абсолютно достоверной, реальное число недокументированных мигрантов может быть и выше, и ниже.

Экономический императив

Частые ссылки чиновников, журналистов, а иногда и экспертов на непонятные им цифры свидетельствуют о распространенности в России миграционной мифологии, которая оказывает влияние и на восприятие миграции общественным мнением, и на миграционную политику, и даже на политику в более широком смысле слова.

К области бесспорных и достаточно серьезных фактов относится лишь то, что в силу глубоких демографических изменений – не только на российском, но и на глобальном уровне – приток мигрантов из-за рубежа приобрел для России, как и для большинства так называемых развитых стран, совершенно новую роль источника пополнения их населения, и эта роль сохранится надолго. Миграционный ресурс может использоваться для частичной или полной компенсации естественной убыли населения (возможно, и с избытком, если ставится задача роста населения) либо как дополнение к его положительному естественному приросту.

Как уже отмечалось, с 1992 г. в России наблюдается естественная убыль населения, во второй половине 1990‑х – первой половине 2000‑х годов она достигала 700–900 тыс. человек в год. С 2006 г. она быстро снижается, в 2011 г. составила 129 тыс. человек, и создается впечатление, что она вот-вот сойдет на нет и уступит место естественному приросту, так что численность населения России может быть стабилизирована без использования миграционного ресурса. Скорее всего, это впечатление ошибочно. Сокращение естественной убыли населения России после 2005 г. – это прежде всего результат благоприятных в данный момент изменений возрастной структуры, отражающих сложившиеся в прошлом деформации российской половозрастной пирамиды. Но эти же деформации приведут к тому, что следующая волна структурных изменений будет неблагоприятной, приведет к снижению абсолютного числа рождений и росту числа смертей, и естественная убыль снова начнет увеличиваться. В этих условиях опять начнет повышаться ценность миграционного ресурса, необходимого, как минимум, для того, чтобы предотвратить дальнейшее сокращение населения России.