Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты - Себастьян Маллаби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Час расплаты действительно настал вскоре после предсказания Робертсона. 10 марта 2000 года NASDAQ достиг вершины и следующие несколько недель один из величайших в истории пузырей со свистом носился по воздуху. Но поворот случился слишком поздно. Робертсон принял решение выйти из игры до того, как NASDAQ начал падать, и он был слишком потрепан, чтобы это решение поменять. 30 марта, когда NASDAQ упал со своего пика на 15 %, Робертсон поделился с инвесторами шокирующей новостью. После многомесячных увещеваний о том, что в конце тоннеля будет свет, он признался, что устал ждать. Рациональные взвешенные оценки уступили место «инерционным кликам мышью», как выразился Робертсон, и он не испытывал дальнейшего желания бороться. Из-за инвесторов, отзывавших капитал, рынок оставался нелогичным дольше, чем Робертсон — платежеспособным, как и предупреждал Кейнс. Пришло время опустить за Tiger занавес34.
ПОКА TIGER ПЕРЕЖИВАЛ ПОСЛЕДНЮЮ СТАДИЮ пузыря, Quantum наслаждался нервной победой. Потрясающие техноприбыли конца 1999 года спасли Дракенмиллера от унизительного годового баланса, но все понимали, что этот период рано или поздно закончится. На еженедельном собрании исследовательской группы Quantum Дракенмиллер высказал опасения, что пузырь может лопнуть в любой момент и обсуждение вращалось вокруг того, как к этому можно подготовиться. Будто для того, чтобы заставить Дракенмиллера нервничать сильнее, высокотехнологичный индекс NASDAQ резко упал в начале января, затем вернулся и взлетел к новым вершинам. Непостоянство заставляло волосы шевелиться. Как-то в феврале, наблюдая за космическим взлетом биотехфирмы под названием Celera Genomics, Дракенмиллер сказал одному трейдеру Quantum, что рынок сошел с ума. Ему нужно было срочно выходить из игры35.
«Я просто хочу, чтобы ты знал, я продаю все, — сказал Дракенмиллер Соросу. — Это совершенное безумие».
«Рад, что ты это делаешь, — ответил Сорос. — Мне все это очень не нравилось»36.
Дракенмиллер своевременно скинул свои технохолдинги и сфокусировался на валютах. Это был момент возможного триумфа: руководитель Quantum вышел из игры до того, как пузырь лопнул, и вернулся к своим сильным сторонам макротрейдера. Но рынки сговорились посмеяться над Дракенмиллером почти так же жестоко, как они измучили Робертсона. Для начала Дракенмиллер застрял на неверной стороне молодой европейской валюты, евро. Дальше проданные им акции NASDAQ продолжали движение вверх. Карсон Левит и Диана Хакала, внутренние энтузиасты новой экономики, не прекращали вести субпортфели техноакций, оседлав пузырь, и внезапно опасения большого человека переменились. Переживавший раньше, что пузырь может лопнуть ему в лицо, теперь Дракенмиллер боялся лицо потерять. Сначала он засомневался в экономике нового формата, неверно оценил евро, а теперь эти детки с их радиоактивными акциями делали из него дурака. Не в первый раз Дракенмиллер подкинул монетку. Он выкупил обратно все свои техноакции и дал Левиту и Хакале свободу маневра. На какое-то время хорошие времена вернулись.
Затем, 10 марта NASDAQ повернулся, и большинство акций в портфеле Quantum упали даже быстрее рынка. Сам Дракенмиллер был крупным держателем акций фирмы VeriSign, потерявшей почти половину своей стоимости за месяц, упав так сильно, что продать акции было невозможно. «Я понял, что мне конец», — позже скажет Дракенмиллер. К концу марта Quantum потерял почти одну десятую своего капитала37. Поворачиваясь вокруг оси слишком агрессивно и часто, Дракенмиллер не смог покинуть зал до того, как бал закончился.
Дракенмиллер оставил офис и уехал отдыхать во Флориду. Годом ранее он вывел Quantum из задних рядов, теперь он этим заниматься не хотел. Как и его друг Джулиан Робертсон, он был слишком выжат, чтобы продолжать, и хотя решение Робертсона закрыть за Tiger занавес казалось совершенно несвоевременным, Дракенмиллер осознал, что завидует новой свободе товарища. «Деньгами нужно наслаждаться, — сказал он своей жене, — но если я не могу провести две недели с детьми, к чему все это?»38 Он нес Quantum на плечах в течение 12 лет и теперь решил, что с него хватит.
«Я устал, выдохся. Я сражался весь прошлый год, больше не могу», — сказал Дракенмиллер Соросу39.
Сорос взглянул на Дракенмиллера и увидел то отчаяние, которое однажды испытал сам. Несколькими годами ранее, когда он руководил Quantum почти в одиночку, Сорос начал ненавидеть всепоглощающую природу своей работы; он сравнивал себя с больным человеком, внутри которого раздувается фонд-паразит. А Дракенмиллер продолжал говорить о том, что он хотел бы, чтобы Quantum не был таким большим, что ему нужен какой-то выход, что он не может так вечно. В конце концов, вспоминал Сорос, Дракенмиллер мог освободиться, только взорвав фонд. Это был дорогой способ побега, но весьма эффективный40.
28 апреля Сорос собрал пресс-конференцию. Он объявил, что за год Quantum опустился на 21 % и что активы Soros Fund Management снизились на 7,6 миллиарда с августа 1998 года, когда они достигли высшей точки в 22 миллиарда долларов. Он объяснил, что Стэн Дракенмиллер покидает фонд после 12 лет и теперь Quantum будет управляться как степенный благотворительный фонд с низкими рисками. Всего за месяц два крупнейших и самых востребованных хедж-фонда закрыли ставни. «Мы осознали, что крупные хедж-фонды, как Quantum Fund, перестали быть лучшим способом управления деньгами, — печально сказал Сорос. — Рынки стали чрезвычайно нестабильными»41.
Казалось, этим Сорос подвел черту под индустрией, которую помог создать. Но он ошибся, как никогда. Было слишком рано писать хедж-фондам эпитафию.
12 ЧЕЛОВЕК ИЗ ЙЕЛЯ
Первого июня 2001 года 2920 человек пришли на ужин в Jacob Javits Convention Center в западной части Манхэттена. Они собрались для участия в церемонии, считавшейся одним из самых значимых событий лета: ежегодном торжественном ужине, устраиваемом Robin Hood Foundation. Основал это благотворительное собрание Пол Тюдор Джонс в память о крахе 1987 года. За 13 лет работы Robin Hood перенаправил около 90 миллионов долларов организациям, борющимся с бедностью, подростковой беременностью и безграмотностью в Нью-Йорке, и
