Тень уходит последней (СИ) - Иван Валентинович Цуприков

- Давай помянем Макса, - голос Киреева стал твердым.

Николай глянул в чашку Александра Васильевича, там чай.

- А вы не хотите вина? - спросил он у Киреева.

- Так, оно малиновое, в жар бросит, а у меня сердце уже не то, Николай Иванович. Значитца, сам пей. А я уже и чай без сахара пью. Сердце!

- Да, да, - Николай пригубил вино. По вкусу, сладко-кислое. Сделал глоток побольше, второй, обтер языком губы и поставил чашку на стол.

- Ну, вот и хорошо. Как вино?

- Необычное вино, - признался Николай. - Такого еще не пробовал, и хмельное, однако.

Еще раз глянул Синцов на бутылку, и что-то зацепило его память. Вроде такую бутылку он где-то уже видел. Да, да, где-то видел. И по вкусу вино знакомое ему, где-то пробовал такое и совсем недавно. Хм. Где же?

- Ну, что сидишь, кашу-то попробуешь? - смотрит на него Киреев.

- А, давайте. Как выпью, всегда кушать хочется.

- Ну, и хорошо, - Киреев налил полную чашку вина и пододвинул ее Синцову. - Давай еще раз помянем Максима. А я все-таки, ну, что ты на меня смотришь? выпивай, поминай человека.

- Извините, - и, сделав большой глоток вина, Николай поставил чайную чашку на стол.

- Надо допить до дна-а, - с растяжкой на последнем слоге, промолвил Александр Васильевич.

- Да, да, сейчас, вы что-то хотели сказать, а я перебил вас, - мотнул головой опьяневший Синцов. - Словно спирта выпил, крепкое.

- Так, оно со сливянкой смешанное, потому и крепкое, - улыбается Николаю Киреев.

- Понял, - уперев в ладонь свой лоб, поставил локоть на стол Синцов.

- Давай, давай, пей. Ну, что ты, совсем охмелел, что ли? Николай? Ты же взрослый мужик!

- Да, да. вы, может, мне каши дадите, а то я совсем уже того, голову на шее удержать не могу, - посмотрел в глаза Киреева Николай.

- А-а, сейчас, сейчас, Николай Иванович. А ты допивай вино, а то совсем прокиснет же, - Киреев подвинул ближе к Синцову наполненную чашку с вином.

- Да, да, - сделав большой глоток вина Синцов. - Вкусное!

Киреев тут же снова наполнил чашку Николая вином.

"Ох, и крепкое оно у вас! - тяжело глотнув слюну, подумал Синцов. - Я уже и пить-то не могу его, что-то сердце совсем у меня запрыгало в груди".

Но Киреев и слушать не хочет Синцова, пододвинул ему поближе чашку с вином, и снова чуть ли не заставляет его выпить.

- Да, извините меня, Александр Васильевич, - вздохнул Николай. - Что-то совсем худо мне стало.

- Да, глупости все это. Сделай еще глоточек, опьянел немножко, а сливянка она такая пакостная, совсем пакостная, и голову мутит, и сердце гонит. А то скоро твоя жинка приедет, а мне, значитца, еще этого не хватало. Итак ты много знаешь уже, а выспишься и забудешься, и мне спокойно, а то Вертилову скажешь, или Кораблеву. А они, сволочи, только и хотят со мною расплатиться. Так получается, как будто я перед ними в чем-то виноват.

Оттолкнув от себя чашку с вином, Николай попытался встать на ноги:

- Не буду, Алексанр васдильвич.

- О-о, вот этого я и ждал от тебя, Николай Иванович. Давай еще глоточек сделаем, и к Максу собираться пора. А то, чего лишнего начнешь говорить, А тут молодец, путаешься уже. Ну, что смотришь, выпей, выпей еще малость...

- Так, умер он, - оттолкнул от себя руку Киреева с чашкой с вином Николай. - И Кораблева увезли.

- Куда ж это увезли Кораблева? - вскочил перед Синцовым удивленный Киреев.

- В детдом! - поднял палец Синцов и поводил им перед лицом Киреева.

- Да, ты что-то заговариваешься, Николай Иванович.

- Да! - ударил по столу Синцов.

- Может, в психбольницу?

- Не-ет, - снова стукнул по столу кулаком Николай. - В дом стариков.

- А-а, вот оно как. И когда ж это?

- Вчера! - снова стукнул по столу Синцов.

- А кто там теперь живет в его квартире-то?

- Дед Пихто, - попытался снова ударить по столу кулаком Синцов, но не получилось, промазал.

- Тогда кефирчика тебе нужно выпить, в срочном порядке, - спохватился старик, и вытащил из холодильника большую пластмассовую молочную бутылку. Наполнив кефиром другую чашку, с силой стал вливать в плюющийся рот Синцова эту кислую жидкость, приговаривая, - давай, давай, а то отравишься да помрешь. Пей, пей кефирчику, Николай Иванович, а то к Максиму Максимовичу прямиком у тебя дорога будет сейчас. А мне еще этого не хватало - отравителем быть. Пей кефирчику.

- 3 -

Николай открыл глаза. В комнате сумрачно, но, несмотря на это, хорошо просматриваются очертания мебели. Тумбочка с ночником около его подушки, ближе к двери комнаты комод. Все, как у них в квартире. Неужели он уже дома спит? Блин, как неудобно перед Дятловым, обещал же ему, что два дня