Фарландер - Кол Бьюкенен

Регуляторы посмотрели на пленника, лежащего на холодном каменном полу.

— Нет, пока мы его только обрабатывали.

— Хорошо. Дайте сейчас.

Один из Регуляторов отдал необходимые распоряжения кому-то за дверью. Через некоторое время в камере появился старик священник со сложенным листком белой бумаги на ладони. Опустившись перед пленником на колени, он осторожно прикоснулся к его лицу. Нико повернул голову и посмотрел ему в глаза. Целитель? Старик развернул бумагу, подул на горку какого-то белого порошка, и пыльца, взметнувшись, медленно осела на лицо Нико.

Он закашлялся, потер глаза и ощутил вдруг необоримую усталость. Силы покинули его окончательно. Он раскинулся на полу. Голова наполнилась плотным туманом, в котором путались и терялись мысли. Выплывавшие из этого тумана видения задерживались ненадолго и исчезали без следа.

Нико впал в забытье.

— Оставьте нас.

— Матриарх?

— Я желаю поговорить с ним.

— Как прикажете.

Нико шел по узкой горной тропинке. Козы, пощипывавшие редкую травку на лужайке, искоса поглядывали на него.

— Баа! — воскликнул он, давая козам знать, что заметил их внимание.

—Почему он так шумит?

— Это корень правды. Он сейчас частично спит.

Хотелось пить. Нико почувствовал запах воды и, поднявшись на холм, заглянул в глубокий овраг, по каменистому дну которого бежала быстрая речушка. Он улыбнулся.

— Мальчик! — прозвучал откуда-то сверху повелительный голос.

Нико поднял голову и увидел женское лицо, самое обыкновенное, простое, но изуродованное проступавшими в его чертах эмоциями. В этом лице было что-то птичье, что-то черное и злобное.

Женщина задавала вопросы, и Нико отвечал: рассказывал о своем учителе и городе, о том, что они делали здесь и что собирались сделать. Стоявший рядом с женщиной молодой мужчина слушал и молча смотрел на Нико. Выражение его лица постепенно менялось: ноздри раздувались, глаза щурились, губы кривились в злобном оскале. Чем дальше, тем он больше напоминал готового наброситься на жертву волка.

Женщина смотрела на Нико не мигая, холодными и острыми, как стекло, глазами. Ему казалось почему-то, что если он будет говорить и говорить, то она, может быть, перестанет буравить его этим жадным взглядом. Нико хотел только одного: вернуться в свою камеру. Он рассказал о Чиме, о монастыре в горах, об Алеасе, Барахе, старике Ошо. Рассказал о древнем провидце, грязном, завшивевшем отшельнике, умеющем творить настоящие чудеса.

— Хватит болтать, — бросила женщина и впилась ему в лицо своими когтями. Она желала знать, что намерен делать Эш. Нико рассказал о Замке Шепотов, о предлагавшихся планах проникновения и убийства Киркуса.

Вот тогда женщина с птичьим лицом рассердилась по-настоящему, хотя Нико так и не понял из-за чего. Может, он забыл сделать что-то по дому. Может, опять накричал на Лоса.

Она сжала его лицо, потом выпрямилась и повернулась к своему молодому спутнику:

— Возможно, твоя бабушка права. Если это и есть нынешний рошун, то бояться их не стоит.

Она снова склонилась над Нико. Между тонкими, ярко-красными губами протиснулась капля слюны. Капля вытянулась и упала на его закрытый глаз.

— Ты прибыл сюда, чтобы убить моего сына. Говорю тебе: твои друзья в самом скором времени будут мертвы, твой орден уничтожен, а ты сам, — она пнула его под ребро, и он сжался от боли, — послужишь примером для других.

Молодой мужчина был готов, кажется, разорвать Нико на месте.

— Я сам его прикончу, — прохрипел он. — Сейчас.

— Нет. Можешь позабавиться, но не убивай. Завтра будут игры. Мы пошлем его туда. Слышишь, малыш? — Она снова пнула Нико. — Мы отправим тебя в Шай Мади, и ты встретишься со смертью там, на глазах у всей толпы. Пусть все увидят, сколь доблестны и опасны рошуны, как мы должны бояться их и дрожать перед ними.

Она отвернулась в вихре взметнувшегося платья.

Ее спутник оскалился, явив острые зубы, и наступил Нико на руку.

Что-то хрустнуло.

Нико вскрикнул.

Глава 25

ХРАБРОСТЬ ГЛУПЦОВ

Процессия выходила из Храма Шепотов. Тот факт, что процессия это не простая, а монаршая, подтверждался ее величием, помпезностью и обильным присутствием стягов с изображением символа ныне правящего Матриарха — черного ворона на белом фоне. Стоявшие на крыше Эш, Бараха и Алеас видели, как грандиозная колонна прошла по мосту над рвом и медленно потянулась в восточном направлении, в сторону Шай Мади, где и должны были пройти традиционные игры.

Собравшиеся на тротуарах многочисленные фанатики — большинство по такому случаю обрядилось в красные одежды — встречали шествие воплями и криками, которые пристали скорее безумцам. Двигавшиеся боевым порядком алтарники то исчезали в густом тумане, то появлялись из него, словно призраки. Главная их задача заключалась в том, чтобы сдерживать натиск восторженных толп. Один за другим, покачиваясь на плечах десятков рабов, проплывали паланкины, но сидящих в них скрывали тяжелые, расшитые шелком занавески. Жрецы невысокого звания усердно били в барабаны, самозабвенно кружились и раскачивались или, впадая в неистовство, хлестали себя по голым спинам колючими ветками.

Эш, наблюдавший за шествием молча и внимательно, вел счет участников.

— В Храме почти никого не осталось, — заметил Бараха. — Наша задача облегчается.

Вместо ответа, Эш пожал плечами и начал вынимать из холщовой сумки и раскладывать на бетонной крыше принесенные предметы. Как и остальные, он был в боевом облачении: крепкие сапоги, кожаные рейтузы с наколенниками, прочный широкий пояс, свободная, без рукавов туника и нарукавники. Все это скрывала длинная, до пят, ряса. Такая же была и на Барахе. Некоторое время оба ветерана стояли друг против друга, разминая руки-ноги и привыкая к новому облачению.

— Неудобно, — буркнул Эш.

— Да, будто мешок на себя напялил, — согласился Бараха.

Оба знали, что ничего другого не остается, поскольку скопировать защитную форму алтарника было бы намного труднее.

Стоявший в сторонке Алеас тоже достал из сумки накидку и уже начал натягивать ее через голову.

— Погоди! — рявкнул Бараха. — Рано.

Подойдя к ученику, он надел на него тяжелые кожаные доспехи, закрывавшие верхнюю часть туловища, и начал пристегивать и подвешивать к ним боевой арсенал рошуна, точнее, то, что удалось приобрести за ночь на местном черном рынке. Арсенал этот включал в себя метательные кинжалы с перфорированными для легкости лезвиями; небольшой ломик; абордажный крюк и кошки; кисеты с молотой корой джупа, смешанной с семенами барриса, и мешочки с зажигательным порохом; топор с удлинителями для древка; арбалетные стрелы; два мешочка с калтропами; моток тонкой веревки с узелками; кожаную фляжку с водой; два запечатанных смолой маленьких кега с дымным порохом. Добыть последние оказалось труднее всего, и обошлись они недешево. Обремененный этой ношей, Алеас скоро почувствовал, что ноги у него начинают подгибаться.