Капитан «Неуловимого». - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лодка успела нырнуть метров на десять, уйдя от атак штурмовиков, хотя те боезапас пустили, ракеты, и сбросили бомбы. Подлодка затряслась от близких разрывов, почти достали, несколько течей появилось, но мы продолжали погружаться. Внешний корпус остался цел, хотя пару вмятин и получили. Я отправил две команды заделывать повреждения, что приметил Взором, если это не сделать, то будут проблемы. А тут и бомбардировщики подлетели, хотя мы погружались, и на максимальной скорости уходили в сторону с разворотом. Глубина ещё небольшая, так что скорее всего те это видели. Да, точно видели. У бомбардировщиков была разница в скорости с истребителями-штурмовиками, поэтому я думаю они взлетали с палубы авианосца первыми, а уж потом, через некоторое время и истребители в воздух поднялись, нагоняя их. Подгадали время так, координаты-то знали, слил кто-то, чтобы появится на месте почти одновременно. Эх, а ведь у меня мелькнула мыслишка пережидать световой день под водой, но решил, что успею если что под воду уйти, и вот успел. Самые скоростные машины из палубного базирования прислали. Сорок три единицы общим числом. Скорее всего тут весь лётный состав авиакрыла, что был на борту авианосца. Они где-то столько и перевозят. Полк по сути.
Бомбы посыпались на нас. Умело командуя, старший бомбардировочного крыла направлял в атаку те машины, бомбы у которых установлены на ту глубину, на которой мы были. Я же говорю опытные. У разных звеньев бомбы на разную глубину установлены. Сотрясалась лодка сильно, от одного из близких подрывов меня кинуло на переборку и раздался хруст, перелом руки. Ниже локтя. Я тут же проверил диагностом и залечил ту, при этом продолжая командовать.
- Рули глубины заклинило! - закричал один из старшин.
- Повреждены балластные цистерн, - раздался крик боцмана. - Набирают воду.
- Поступление воды в носовой отсек, - донёсся ещё один крик. - Задраили люки.
Я мгновенно проверил всё Взором, и застонал от отчаянья, отремонтировать можно, но на это потребуется час работы, даже экстренно, а лодка стремительно погружались, скоро та пройдёт отметку ста метров, а под нами глубина общим числом в семьсот метров было. Команда осознавала, что происходит. «Неуловимый», опуская нос, всё стремительнее шёл ко дну.
- Проклятые штатовцы, - простонал старпом.
- Это британцы были, - рассеянно ответил я Звягину, обнимая Марину, что бросилась ко мне в объятия и прижалась лицом к груди.
И тут мне пришла идея, я мигом рванул по центральному отсеку, касаясь парней и убирая их в Хранилище. Марину первой убрал. Открывая люки переборок, я пронёсся вихрем до кормы, трёх раненых с переломами и врача тоже отправил, и побежал к носу. Практически падая вниз, лодка уже как поплавок была с задранной кормой. Когда я открыл последний отсек где я ещё не был, оттуда хлынула быстро поступающая вода, шестеро из двенадцати моряков что там были успели утонуть, остальные захлёбываясь пели «Интернационал», но меня это не волновало, времени мало прошло, откачают, когда из Хранилища достану. Вот только когда их восемь осталось, Хранилище полным стало, так что я избавился от двух тонн угля, и отправил парней всё же в Хранилище. После чего убрал кусок переборки, и оказавшись снаружи подлодки, что стремительно уходила дальше в глубину, понял, что опоздал. Глубина была уже триста метров, и гаснущим сознанием, Исцеление не помогло, я подумал, что в этот раз всё сделал как надо и стыдится мне было нечего. Голода в Ленинграде не было, а блокаду сняли ещё в июле. Да и ребята погибнут, не судорожно пытаясь глотнуть в последний раз живительного воздуха, чувствуя накатывающий ужас, а в Хранилище. Не знаю, что с ними дальше будет. Да и три немца у меня ещё там были. Не получилось выполнить обещание, а жаль. Марину и ребят очень жалко.
***М-да, судьба. И в этот раз меня убили. Так как я теперь постоянно по Ветке Земли буду оживать, у меня будет возможность кинуть ответку британцам. И как-то не волнует то, что это другие из другого мира. Суть у них одна, гнилая. Ладно, не об этом суть. Значков Исцеления, Хранилища и Взора, к которым я уже привык, не было. Не обманули святоши.
Открыв глаза, увидел стебли зелёной высокой травы, в которой я лежал, да небо голубое с белыми пенками облаков. Рядом где-то послышалось всхрапывание. Ещё привычно голова болела. Аккуратно сев, я провёл рукой по затылку, а там кровь и гематома, вроде неопасная для жизни, жаль Исцеления нет, залечил бы, поэтому решил разобраться где оказался, для чего и осмотрелся. Степь круг, зелёная степь. Неподалёку, метрах в двадцати, конь стоял каурой масти. Молодой трёхлетка. А на том месте где моя голова была, камень лежал, скрытый травой. Небольшого размера, как два кулака моего нового тела. Понятно, паренёк упал и разбил голову. Умер, а я его тело занял. А то что паренёк, по рукам видно, молодые. Не младше восемнадцати, условия возрождения я помню.
Встав на ноги, осмотрел себя внимательно. Босые ноги, домотканине штаны, закатанные до колен, явно всё ручной выделки, такая же рубаха, штаны серые, и рубаха с желтизной, стирали много. Головного убора и ремня не было, верёвкой опоясан. Конь без седла, значит тот верхом охлюпкой скакал. Подойдя к коню, тот косил на меня глазом, но позволил подойти, я перекинул поводья через голову, и одним стремительным прыжком оказался на спине. Это раньше я опасался лошадей, а сейчас неплохо верхом держусь, научился. Не идеально, как те же кавалеристы, но неплохо. Всё же больше машины предпочитаю. Конь даже не шелохнулся, привык явно к верховым, а я сверху осмотрелся, подставив ладонь козырьком. Как я одет меня не волновало, среди крестьян такая одежда до сих пор в ходу. Хочу узнать время года. Хотя, чего тут думать, снова сорок первый. Как будто иначе бывает. Святоша же ясно сказал, притягивает Путников к тем временам где много людей умирает по разным причинам, а больше погибших чем во Вторую Отечественную и не бывало.
- Так, а где Алёша Попович и Добрыня Никитич? - со смешком пробормотал я, не наблюдая соседей.
Сплошные зелёные степи вокруг, только трава колышется на лёгком ветерке. А вот с одной из сторон
