Крик души - Екатерина Владимирова

Он понимал ее, как никто другой, даже Леся не понимала так отчетливо, он чувствовал ее и ощущал, он мог угадать ход ее мыслей по линии губ или подрагиванию бровей, догадывался о настроении или расположении духа по случайно брошенному слову. И он всё о ней знал. Он принимал ее такой, какая она была, а не такой, какой ей нужно было казаться, чтобы ее приняли в свой круг другие.

Такие, как Антон, например. Или подобные ему мелочные люди, которые и понятия не имели о том, что значит настоящая дружба. Мнимость и иллюзия, завуалированная под красочной мишурой, застилала глаза.

И она не хотела быть частью их мира. Никогда не хотела. Поэтому одной из них и не стала. Ей претило все, что касалось «сильных мира сего», лживость, порочность, лицемерие и лесть, скрытность и зависть.

С Пашей ей никогда не приходилось притворяться. И она знала, что он с ней чувствует себя так же. Его тоже многие не понимали в «его мире», но в отличие от Даши, ему приходилось притворяться человеком из их круга, чтобы не потерять то, что он имел и чего он добился. Но он знал, что Даша его не осудит. Она не посмела бы, никогда не посмела бы…

Он никогда ее не осуждал, даже тогда, когда она ждала от Антона больше, чем немое равнодушие, а он лишь растоптал ее мечты, грязно и грубо оттолкнув в сторону, как ненужную вещь.

— Почему ты его ждешь? — спрашивал Павел, захватывая ее руки в плен своих горячих ладоней и глядя ей в глаза, будто в черной глубине силясь найти ответ на свой вопрос. — Ведь он бросил тебя, он не придет…

— А, может, я ошиблась в нем? — с надеждой спрашивала она его, не отводя взгляд. — Что, если он… просто боится? Или переживает? — она всегда с силой сжимала его ладони, когда волновалась. — Ты не думаешь, что ему просто… страшно брать на себя такую ответственность? И к тому же, он учится за границей…

— Значит, ты его простила?! — казалось, он был ошарашен.

— Я решила посмотреть на всё его глазами, — ответила она тогда. — Как бы я повела себя на его месте… — она заглянула другу в глаза. — И, знаешь, я не уверена, что не поступила так же, как и он.

— Ты не поступила бы так! — уверенно заявил Павел.

Даша покачала головой, опустила глаза, подбородок ее дрогнул.

— Ты просто устала, егоза, — еле слышно проговорил Паша, прижимая ее к себе. — Тебе нужно отдохнуть.

— Я подумала, — пробормотала она сбивчиво, закрывая глаза, растворяясь в тепле его объятий, — что дядя Олег, наверное, доверял ему, раз просил позаботиться обо мне. Я тоже решила попробовать ему верить. Думаешь, не стоит?

Наверное, он тогда побоялся сказать ей правду, именно поэтому сказал совсем не то, что было в мыслях.

А нужно было резать ее наивность на корню! Чтобы потом ей не было так больно от осознания нового бьющего в грудь разочарования. И тогда не было бы тех безумных лет, когда она лелеяла надежду, которой у нее никогда не было.

— Я лишь боюсь, что ты разочаруешься, егоза, — прошептал Паша, ей в волосы. — Я за тебя боюсь…

— Паша, — пробормотала Даша, сильно зажмурившись и не глядя ему в глаза, — я очень наивная, да?

Сильно зажмурившись, вдыхая запах ее волос, дыша ею, Павел поверхностно вздохнул.

— Нет, егоза, ты реалистка и совсем не наивная, — она вздрогнула, но глаз на него не подняла. — Потому что слишком рано повзрослела, — стиснул зубы и зажмурился. — Если бы я мог это исправить!.. — он запнулся, будто опомнившись, и добавил: — Просто ты веришь в хорошее, егоза, ищешь это даже в плохих людях. Ты хочешь семьи, тепла и заботы, которые у тебя отняли когда-то…

— Это плохо?

— Нет, что ты, хорошо! Очень хорошо. Просто… я не хочу, чтобы ты ошиблась.

Даша промолчала, а Павел тяжело вздохнул.

— Может, в этом Антоне и есть что-то хорошее, раз ты не отвернулась от него?.. — выдавил он задумчиво.

Нет, не было. Это она уже потом поняла. Ничего хорошего в нем не было. А то, что она придумала, о чем грезила, на что надеялась, что ожидала отыскать в равнодушном циничном мужчине, если в нем и было, то не в отношении нее. К ней он не испытывал ничего, кроме презрения и злости. И она решила отплатить ему той же монетой, за свои растоптанные мечты, рухнувшие надежды и разбитые иллюзии.

В ее жизни не было Антона, это было проходящее звено. Всегда были Леся и Паша. Только они.

Когда Паша позвонил вчера, она слышала в его голосе волнение, смешанное с легким возмущением, и сегодня, когда закончились уроки, она вместе с Лесей двинулась к выходу, попутно застегивая куртку.

— Нестеров просто идиот! — возмущенно воскликнула Леся, следуя за подругой.

— Ты ему просто очень нравишься, — с улыбкой проговорила Даша, вглядываясь вдаль.

Леся фыркнула и, отбросив с лица прядь волос, упавшую на глаза, засунула руки в карманы.

— Что не мешает ему быть идиотом, — посмотрела на подругу. — Ты, разве, так не считаешь?

— Ко мне он не пристает, — снова улыбнулась Даша, разглядывая припаркованные на стоянке машины.

— Тебе несказанно повезло, — пробормотала Леся себе под нос и надула губки.

На улице свирепствовала апрельская непогода, и, выходя на свежий воздух, Даша накинула на голову капюшон своей старенькой ветровки, попутно пряча руки в карманы, что, тем не менее, ее не спасало от ветра, потому что апрель в этом году был холодным и порывистым.

— Сто раз говорила, давай купим тебе новую куртку! — возмущенно воскликнула Леся, следя за действиями подруги. — Ну, почему ты противишься?! Даже Паша, и тот заметил, что она тебе уже мала!

— И так сойдет, — отмахнулась девушка. — Осталось-то совсем чуть-чуть, а потом и сезон закончится.

Леся поцокала языком, что-то недовольно пробормотав, но на слова подруги не отреагировала.

— Паша уже приехал? — спросила она, глядя на машины, и тут же поморщилась, заметив у ворот «Бентли», но не обратила внимания на предостерегающую фигуру мужчины, сидевшего за рулем.

— Вон его «Инфинити», — указала Даша на серебристо-серую машину, припаркованную на стоянке.

— Ух ты, — улыбнулась Леся, — вовремя. Впрочем, как всегда. Ты не будешь шалить? — поддела она Дашу, скривив губы. — Обещаешь?

— Даю честное пионерское, — сказала девушка, наклоняясь к подруге, чтобы поцеловать ту на прощание.

— А я пойду к своему «любимому», — саркастически выдохнула Леся, насупившись, и посмотрела в сторону. — И почему папе взбрело в голову, что мне нужен телохранитель?! Никак не могу взять в толк.

— Он просто беспокоится о тебе, — улыбнулась Даша нежной улыбкой, какой улыбалась, лишь когда говорила об отце подруги. — Он тебя любит.