Кронос - Николай Шмелёв

— Ты полагаешь, что заложил живую собаку, как бы цинично это не прозвучало, вернуть её живой назад не получится? — спросил Дед.

— Нет! — резко и решительно возразил Крон, отвергнув все сомнения и предположения, относительно воспроизводства жизнеспособных субстанций. — Дело в том, что при распаковке на атомы, мы убиваем собаку: дух отлетает к Богу, а душа умирает, согласно Библии, вместе с кровью. Так что, даже бездушного зомби не получишь.

— А как же быть с телепортами, которые мы встречали? — опять задал Кащей провокационный вопрос, на которые его, последнее время, слишком часто стало подмывать.

— Не знаю, не профессор, но возможно, что там не такой принцип разложения на атомы, как мы думали в начале. Где-то в наши изыскания закралась ошибка, наверное. К тому же, ты сам видел результаты тех экспериментов.

Очень тихо, почти осторожно вошла Наина, появление которой, временно осталось незамеченным. Все так были поглощены разговорами и сбором, к предстоящему путешествию, что не сразу заметили присутствие дополнительного разума, при частичном отсутствии основного.

— Радует, что не в Трансильванию отправляемся, а только в Сибирь, — задумчиво сказал Почтальон. — В определённый период жизни, это может огорчить, но сейчас представляется лучшим вариантом.

— Чем тебе Европа не угодила? — не понял Бармалей.

— Всем! А ну эту Европу в… Дальше, по рифме.

— Правильно! — согласился Сутулый. — Оттуда уже все бегут. Миграция принимает необратимый характер. Одни уходят, приходят другие…

Тут товарищи заметили, что Наина сидит за столом и прислушивается к разговору, не перебивая философские изречения и, как всегда, загадочно улыбается. Сам не зная почему, Крон вспомнил их первую встречу и первые впечатления, от нежданного свидания. Разве он мог тогда предполагать, что всё зайдёт так далеко… Ну, конечно, в смысле единства взглядов и целеустремлений. Правда, в последнем, он был не очень уверен, но старался верить в лучшее. Крон окончательно запутался в умозаключениях, боясь признаться самому себе в том, в чём не понимал, ровным счётом — ничего. Скептически оценив, возникшую ситуацию он, обратившись к Наине, не без сарказма изрёк:

— Здрасть!

— Вместо того чтобы, кривляясь позиционировать отношения, лучше бы спросил, как нам искать эту бабу на огромных просторах Сибири, — весомо заметил Бульдозер, отобразив всеобщее беспокойство и неуверенность.

— Есть ещё третий, маленький приборчик, — сказала Наина. — Это металлоискатель. Ценность его в том, что он компактный, то есть карманный, а чувствительность поразительная. Настраивается на поиск различных металлов просто: выбирается тип химического элемента и предполагаемая масса, или желаемая. А «золотая баба» сейчас находится — должна находиться, в районе падения тунгусского метеорита.

— Почему, все-таки там? — спросил Бармалей, уже уставший от тунгусов, слухах о сибирском гнусе и таких же просторах, гнусных и бесконечных, хоть он там ни разу и не был.

— Потому что это крупнейшая аномалия, — ответила Наина. — Она охватывает большую территорию и включает в себя множество факторов, сопутствующих особому статусу: потухший вулкан, колоссальный выход энергии из разлома и ещё, кое-что.

— Образованию аномалий способствовало падение метеорита? — поинтересовался Кащей, окончательно запутавшийся, в вопросах, ответах и чужих сапогах.

— Нет, метеорит, лишь один из звеньев причинно-следственной связи, и упал он именно потому, что молния всегда ударяет в громоотвод, когда он есть. И метеорит, и «золотая баба» — привязаны к местности аномальными полями. А поля, судя по космическими данным, имеют сильнейшее напряжение. Судите сами: у спутников, пролетающих над зоной, на сотни метров проседает орбита. Это данные не шарлатанов, а космического агентства.

Из-за прочных сводов каменного комплекса не было видно, как садится солнце за горизонт, но внутренние часы, настроенные на определённый ритм, беспристрастно отсчитывали время, сигнализируя об усталости. О чувстве голода и говорить нечего — пузо не обманешь отсутствием внешних ориентиров. Клаустрофобия мучает людей с неустойчивой психикой, а наших псевдотуристов мучило другое… Удобно расположившись за столом, компания расправлялась с ужином, не желая вспоминать о том, что завтра выход на лоно природы. Крон синтезировал каждому участнику прибор, отгоняющий гнус не хуже, чем ладан чертей, отчего настроение приобретало радужный характер и всё выглядело, как пикничок по случаю — между делом. Время в пустых разговорах пронеслось быстро. Языки уже заплетались, глаза слипались, а мысли путались в голове, как жёлтые осенние листья, уносимые ветром вдаль. Ночь опустилась над грешной землёй, погрузив всё живое в сон. Лишь ночные хищники выползали и вылетали из своих убежищ, в поисках добычи рыская над спящими лесами и полями. Вторая ночь прошла более спокойно, но также возбуждённо. Цветной кинематограф сновидений работал на полную катушку, подогреваемый вечерним ужином.

Кащею снилось, что ему синтезатором ампутировало ногу, по самое наследство, и всем аулом, на место трансформации тащили огромное бревно. Судя по выпученным глазам, оно было такое же тяжеленное, как трансформаторная будка. Он ещё удивился: неужели нельзя было поднести к нему сам прибор, а не мучаться, таща ствол секвойи по каменным лабиринтам. Но, народ и не думал делать что-то, с помощью чудо агрегата, а намеревался синей изолентой закрепить бревно, которое, с этого времени, должно было заменить Кащею протез. Он долго и протяжно протестовал, но его попытались убедить в том, что чертежей деревянной ноги нет и не предвидится, на ближайшее время. В конце концов, чертежи нашлись, а инвалид обзавёлся чудной деревяшкой, которой ему хотелось всех огреть по голове. Модель, по внешнему виду, напоминала прототип костыля самого Сильвера. По чьему-то предложению, к его прозвищу добавилась приставка, и теперь, предполагалось называть Кащея не одним именем, а двойным: «Сильвер — Кащей». Покумекав, товарищи справедливо рассудили, что знаменитый пират был тучным и, имел погоняло «Окорок», в результате чего, никак не тянул на то, что он костлявый. Кто-то предложил по-другому: Кащей — «Окорок», что тоже не соответствовало истине. Перебрав всё множество возможных вариантов, остановились на «Костлявый окорок»… Попугая заводить не решились, боясь огласки интимных подробностей со стороны пернатого и прочей ненужной болтовни, не связанной с текущим видом деятельности. Костыль из чудной древесины заокеанского дерева поблёскивал свежим лаком, а глаза Кащея поблёскивали затаившимся злом.