Тайный код китайского кунфу - Алексей Маслов

Бурное развитие армейского ушу в то время и его подпитка от народных мастеров имели и обратную сторону: вместе с чисто боевыми, прикладными навыками стало преподаваться все больше чисто показательных аспектов. Здесь сказывалось и влияние народного ушу, где празднично-ритуальные аспекты занимали немалое место. Но для армии, когда воин должен был применять свои навыки в реальном бою, это было, конечно же, неприемлемо. Инструкторов, которые в основном преподавали нереальное, показное ушу, было далеко не так мало, как хотелось бы, и, как сказал про таких людей Хэ Лянчэн, «они абсолютно не знают того, что действительно следовало бы знать». Ритуалистика ушу постепенно захватывала армию, боевые танцы подменяли собой воинскую тренировку. Реальные методы боя в чистом виде сохранялись лишь в некоторых местах, например, в Чжэцзяне, в приморской зоне, где безраздельно властвовала удивительная и эффективная система Ци Цзигуана.

Против «красочности» и «цветастости» ушу выступил известный полководец Хэ Лянчэн, понимая, что ситуация стала по-настоящему угрожающей. «Тренируя воинов и преподавая искусство для больших сражений, — писал он, — надо полностью искоренить никчемные прыжки и пустословие, оценить все сильные и слабые стороны, устранить показные связки и достичь утонченной глубины. Через долгое время сам сумеешь назвать себя непобедимым».[181] Но все же очарование внешней красотой ушу было слишком велико, и Хэ Лянчэн не уставал повторять, обучая бою с мечом: «Необходимо лишь устранить ненужные прыжки и пустословие, красочную технику в работе руками и начать наконец реально использовать меч дао». Вот поэтому и говорили: «Не фиксируйся на многообразии, беспристрастно стремись к овладению утонченным».

Народное ушу против армейского

Ушу раз за разом возвращалось к старой, но удивительно сложной для усвоения мысли: есть лишь два фактора, позволяющих понять смысл ушу. Это прежде всего время — надо подготовиться к тому, что оно будет долгим. Другой фактор — тщательная серьезность отработки всякой тонкости, уяснение приема во всех его нюансах, кропотливая работа над одним-единственным приемом вместо поверхностного изучения массы «пустой» техники. Хэ Лянчэн будто предчувствовал тот поток «красивости» ушу, который родился в наше время, закрыв собой неприукрашенные ценности традиционного ушу.

В то время в ушу еще отсутствовало «внутреннее искусство» в той полноте, которая появилась в XVIII веке в тайцзицюань, синъицюань, багуачжан. Не существовало ни разработанной теории психоконцентрации, ни методики управления ци, ни специального цигун для занятий боевыми искусствами. Но эмпирически лучшие бойцы начали подходить к мысли, что ушу заставляет проявиться некие внутренние скрытые способности человека, о которых даже он сам не знает. Единственный путь к этому — кропотливые занятия, не прекращающиеся в течение многих лет. Тогда все придет как бы само собой, «естественно», и окажется, что в ушу, говоря словами мастера Сунь Лутана, «нет ничего ни сложного, ни удивительного». Существует лишь спонтанная реализация способностей человека, стимулированная специальными упражнениями ушу, вобравшими в себя опыт знаний десятков мастеров. Но эти способности нетрудно и «расплескать», запутавшись в частоколе, как метко выразился тот же Хэ Лянчэн, «пустых прикрас ушу». Китайцы для сравнения приводили удивительно точный пример: ребенок может родиться лишь через девять месяцев, и время здесь — абсолютный фактор, который нельзя, да и не стоит сокращать. Недоношенный или переношенный ребенок вряд ли порадует родителей.

Требование отказаться от «красивости», таким образом, хотя, на первый взгляд, и преследовало внешне чисто боевые цели, имело и глубинный подтекст — оно возвращало ушу его «внутренний», сокрытый характер, способствующий самореализации человека.

18 видов боевого искусства

Сколькими видами оружия должен владеть настоящий мастер (гаошоу) китайского ушу? Этот вопрос казался отнюдь не праздным в Минскую и Цинскую эпохи, когда в арсенале боевых искусств насчитывалось несколько сот различных типов оружия, многие из которых были весьма экзотичны: «когти» на длинных веревках, заточенные кольца, винтообразные ножи, алебарды с лезвиями на обоих концах древка, кистени с шаром, унизанным иглами, на короткой веревке и многое другое. Как известно, китайская культура любит все классифицировать, выводить некие канонические наборы предметов или чисел, в чем, вероятно, проглядывает древняя конфуцианская концепция «исправления имен». Итак, постепенно рождалось понятие классического арсенала навыков «истинного бойца», которое стало называться «18 видов боевого искусства» (шибабань уи).

Но почему именно восемнадцать? Эта цифра — одна из множества традиционных сакральных чисел китайской культуры. Магия чисел прочно вошла в практику и теорию ушу. Например, из пяти первостихий (усин) родились пять базовых приемов синъицюань, из Вселенской триады (Саньцай) взяли свое наименование такие принципы ушу, как «три сочленения», «три заставы». Число «18» пришло в ушу из буддизма, именно таково было количество приближенных учеников Будды — архатов. Вспомним хотя бы знаменитый комплекс «18 рук архатов», создание которого приписывается Бодхидхарме. И в системе «вскармливания жизненности» (яншэньшу) мы встречаем теорию «18 ран», т. е. болезнетворных факторов.[182]

Число «18» встречается и в названиях классических комплексов того времени. Например, в стиле богомола есть комплекс «18 скручиваний» (шиба со), в южном стиле Белобрового — комплекс «18 трущих движений предплечьями» (шиба моцяоцюань), в другом южном стиле — «Кулак белого журавля вечной весны», — комплекс «18 разрывающих способов» (шиба фэньфа). Осознание числа как одного из символических способов приобщения к внутренней сакральной традиции отразилось и в комплексе «18 видов боевого искусства».

Реальность боя такова, что боец не знает, какое оружие, в зависимости от ситуации, придется пустить в ход, к тому же неизвестно, какое оружие в ответ применит противник. Может быть, за халатом у него спрятаны два крюка, или вокруг пояса обвита волосяная веревка с острой стрелой на конце, или его алебарда — на вид тяжелая — окажется на самом деле очень легкой, и он будет вращать ее в руках так, что «даже капля дождя не сможет упасть ему на голову». Итак, необходим некий минимум навыков, который гарантировал бы бойца от неминуемого поражения, — умение сражаться с коротким, длинным и гибким оружием (например, с цепью).

Деятельность блестящих практиков и теоретиков ушу Ци Цзигуана, Хэ Лянчэна, Юй Даю позволила выделить классический арсенал оружия и к тому же показала, что для каждого типа оружия есть свой базовый вид. Например, чтобы сражаться длинным оружием — алебардами, трезубцами, клевцами — достаточно в совершенстве овладеть копьем (цяо). Чэнь Чундоу, отобравший лучшую технику боя с копьем, по достоинству оценил его возможности: «Копье является правителем всех видов [боевого] искусства, и ему трудно противостоять любым видом оружия». С ним полностью соглашался У Шу в своем знаменитом трактате «Шоуби лу»: «Копье — это правитель всех видов оружия». Столь же категоричен в оценке достоинств копья и Мао Юаньи в «Энциклопедии боевой подготовки»: «В использовании на полях сражений ничто не сравнится с копьем».[183]

А вот прямой меч цзянь стал в ту пору использоваться реже, чем раньше, превращаясь в символ принадлежности к аристократическому сословию, что, конечно же, не исключало возможности его боевого применения. Тот же Мао Юаньи сетовал: «В древности цзянь можно было использовать в сражениях, во времена танского Тай-цзуна цзянем были вооружены тысячи людей, сегодня же способы владения им уже не распространены».[184] Тем не менее, он оставался базовым учебным оружием для категории короткого оружия. Зато не было танцев, представлений красивее, чем танцы с мечом, которые исполнялись всеми, начиная от профессиональных воинов и кончая хрупкими придворными танцовщицами. Владеть мечом было прежде всего почетно, многие чиновники и аристократы специально нанимали себе учителей из народа, дабы блеснуть своими познаниями в этом «чудесном оружии», каковым считался прямой меч. Примитивные уколы и рубящие удары мечом никого не удивляли, а «тайные способы» оставались тайными как для богатых людей, так и для многих народных поклонников ушу. Вспомним хотя бы, сколько пришлось прошагать У Шу, чтобы обучиться искусству прямого меча у безвестного Старика Из Юйяна.

Что входило в понятие «18 видов боевого искусства»? На этот вопрос не столь легко ответить, как кажется вначале. Дело в том, что если число искусств оставалось стабильным, их содержание менялось в зависимости не только от эпохи, но даже и от местности. Один набор оружия был у воинов, другой встречался у «лесных молодцев», третий — у народных мастеров.