Хранители времени - Янина Жураковская

Это был медовый коржик. А теперь и кнут показать можно.

…Молодец, упала грамотно. Ты быстрее, но я опытнее. Мне триста двадцать девять лет, сражаюсь я с двенадцати, так что считай сама. Поднимай…ся. Меткий плевок. Если ты думала смутить меня этой детской выходкой — напрасно. И вот тебе правило первое: не медли с ударом. Решилась бить — бей, а не маши руками как ветряная мельница. Бей. Бей. Бей! Яна, где защита? Всегда помни о защите. Постоянная бдительность… не даже, особенно, если противник один. Держи полный круг пространства. Нет глаз на затылке? И голова не поворачивается? Мы кружим по этой поляне уже час, могла бы и запомнить расположение деревьев. Соберись!.. Лес. Слушать. Не надо.

С самого начала.

Повторяя одни и те же движения, ты совершенствуешь свою технику. Правило второе: повторение — мать учения. Да, и у нас так говорят. Хор-рошо… а я — так. Нечестно? Скажешь это стае голодных гарпий. И фее Моргане, чтоб ей в навьем царстве икалось… Двуликий, ты мне поклоны бьёшь или у тебя падучая с плясками Бестолкового Бука? Это только имя. Страх перед именем лишь усиливает страх перед тем, кто его носит. Рад, что тебе весело, Яна. Упала-отжалась. Не опять, а снова. На кулачках. Полсотни, я же не зверь… хуже? Польщён. «Солнцекруг», потом «волна прибоя». Волна медленно опадает… а с этим не спеши, чтобы на кулак не нарваться. Правая рука начинает, левой на подъёме… в челюсть, бестолочь, ты куда метишь?

Нет, я не хочу убить тебя раньше, чем это сделает Моргана… какой вывих? Покажи руку. Ну да, был! вывих.

Передышка полминуты и правило третье: бой не ведут, его прекращают. Быстро и решительно, чтобы не успели задавить. Можешь застрелить врага издали, так и делай. Станут наседать — бей ногой в пах или кулаком под вздох. Головой в лицо или так… кулаком в челюсть снизу вверх, чтобы выплюнули половину зубов. Пни в колено, ботинки у тебя подходящие. И не жалей, тебя не пожалеют. Возвращаемся к правилу первому: решимость важнее выучки.

А если можно — совсем не ввязывайся.

Стойка! Хорошо. Бей в челюсть, хочу посмотреть силу удара. Яна, что я говорил про колебания? Хочешь ударить — бей… рха-ат! Говорил же, левша. Переучеддая левша. И кобу пришло в голову?.. Уже лучше, до точдости дикакой. Это был бой дос, челюсть — диже! Цедю твою заботу: да, слобала. Дичего, в прошлый раз было больдее… Уже извидил, только заболчи! Де дужед бде платок! Я ваббир, на бде всё…

— …как на вампире заживает. Я так и понял, что забыла, дражайшая арранвель, — чуть внятнее проговорил Зима, запрокидывая голову и потирая переносицу. — На этой радостной ноте мы закончим. Повторённое дважды нам мило, но в третий раз постыло, и ломать нос три раза за утро слишком даже для меня. Давай полный прогон, комбинацию от «земли» до «неба», двойное сальто назад, с выходом в стойку на руках, шпагат, сальто вперед, пять… нет, десять фляков и умываться.

Он стянул у Идио подогретый пирожок, получил порцию гневных восклицаний, перемежаемых поясненьями, откуда есть пошёл род вампирий, и уселся на брёвнышко, жмурясь от солнца, как большой кот.

Я завистливо вздохнула и принялась за упражнения. Влажная от росы трава холодила босые ноги, ветерок овевал разгоряченное лицо и шелестел резной листвой берез. Остро пахло сырой землей и какими-то душистыми травами, невидимые птахи звонкими трелями приветствовали новый день. Утро в пронизанном солнцем березняке было чудо как хорошо, но художественного вдохновения мне, увы, всегда недоставало. А тот, кто мог им по-братски поделиться, самым бессовестным образом дрых в обнимку со своим мешком, и не слышал ни обиженных визгов сестры, когда та летела на травку от тычка вампирьей длани, ни сетований вампира: «За что мне это? Почему меня не мог спасти чародей?», ни бубнёжа оборотня: «Зарыть, да поглубже. У-у-у, кровопийцы, всё лучшее себе тянут!»

После того как Саня доказал, что не лыком шит, и эффектно отключился, причин задерживаться в Яблоньках у нас не осталось. Вампир, недолго думая, взвалил бесчувственного чародея на плечо, и три тени в темпе «Марша энтузиастов» канули во мрак… ой, нет, две и одна. Идио, отбившись от коллектива, метнулся куда-то по тёмной улочке и догнал нас только через десять минут, запыхавшись и прижимая к груди объёмистый свёрток. Из свертка выглядывали листья, ветки, бутоны и прочие части куста травки лунь.

— За мо… моральный ущерб! — пояснил семург. — Ввалились, измордовались… ой! В смысле, я об их дуболомов все кулачки разбил, вот! И мне положена… эта, как её, ко… копе… компескация!

Зима был с ним полностью согласен, но промолчал из принципа. У семургов с вампирами вопреки, а, может, благодаря такой давней и крепкой вражде, вообще было много общего. Назначив себя проводником, Зима часа два «запутывал погоню», гоняя нас по буеракам и водя перелесками, пока, наконец, я не выдержала, села прямо на землю и угрюмо заявила, что с места не сдвинусь. Идио плюхнулся рядом, но тут же, заорав, вскочил, и принялся отряхиваться со вполне понятным рвением — вместо пенька он ненароком сел на муравейник, чьи кусачие рыжие обитатели оказали ему горячий приём.

Вампир помрачнел, вспомнив, кто заказывает музыку, и объявил привал.

Развести костёр оказалось минутным делом. Оборотень и вампир, пошныряв по кустам, набрали столько дров, что хватило бы согреть целый полк; волевое усилие, знак Жара — и сложенные «шалашиком» ветки весело вспыхнули.

Саня так и не очнулся, только невнятно заворчал, когда его заворачивали в одеяло: не шутка ли, осушить резерв едва ли не до дна, закусить лазуркой и снова рвануть в бой! «Коварна лунь-трава, силу даёт куда как немалую, однако ж и тянет немало, а буде чаровник слаб, до бессознанья доведён бысть может аль вовсе…» И опять по моей вине.

С другой стороны, как любит говорить Саша: «Да ладно! Ничего ж не случилось!»

Идио посадил кустик в свежевыкопанную ямку, заботливо полил водой из фляжки, и уселся рядом с Саней, всем полусонным видом изъявляя готовность не спать до рассвета и охранять его покой от разных вампиров. «Тебя-то он и пальцем не тронет, а ежели посягнет, приятель его по земле разотрёт сапогами…» — зевая через слово, пояснил он и, рухнув на землю, захрапел, как смертельно раненный носорог.

Я устраивалась долго и тщательно, сквозь полуопущенные ресницы наблюдая за сидящим у костра вампиром. Его лицо, освещенное отблесками пламени, было задумчиво и прекрасно, как у принца из сказки, а губы еле слышно шептали… молитвы? Проклятья? Повторяли чьё-то имя?

— Митраша… Митрашенька…

Он тряхнул головой. Длинные чёрные пряди упали на лицо, и Зима нетерпеливым жестом отбросил их назад. «Он хороший. Но не мой», — печально подумала я и безжалостно выдрала из головы все бредовые мечты о темноволосом и темноглазом принце. Что страдать по яблоку, которое уже кто-то надкусил, когда в лесу есть и другие? Надо только внимательно посмотреть по сторонам… От этой мысли с души словно свалилось полтонны кирпичей, и я сама не заметила, как уснула.