Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2) - неизвестен Автор

Не случайно поэтому попытки некоторых из выступивших первыми ораторов, воспевавших в своих выступлениях достоинства этой книги, высказать, тем не менее, и некоторые критические суждения, была решительно пресечена. Сталин неожиданно взял слово и сразу же остудил критический пыл совещания. Как рассказывал один из его участников (стенограмма этого выступления Сталина не сохранилась), Сталин заявил, что задачей совещания является не обсуждение и критика "Краткого курса", тем более, что выступавшие с критикой товарищи были неправы и по существу (хотя, заметим в скобках, они высказывали и дельные замечания), а одобрение этого учебника. Разумеется, в последующих выступлениях апологетика в адрес "Краткого курса" и Сталина, как якобы его автора, только усилилась, а критика фактически исчезла. Каждый из выступавших стремился перещеголять остальных по части поиска эпитетов для наивысшей оценки этого учебника. Так, академик М. Б. Ми-тин, например, заявил: "... Выход в свет курса истории

партии является настоящим праздником для всей нашей партии. Сокровищница марксизма-ленинизма обогатилась еще одним произведением, которое несомненно стоит в первом ряду с такими произведениями классической мысли, какими являются "Коммунистический манифест", "Капитал", "Империализм и капитализм" (так в стенограмме -- авт.)".

Читатель, который уже получил представление об учебнике, как труде фальсификаторском, лживом, беспардонно искажавшем историю, правильно оценит подобные "излияния". А они шли непрерывным потоком. Апологетика "Краткого курса" была необходима для того, чтобы на его фоне дискредитировать изданные ранее учебники по истории партии, допускавшие плюрализм мнений, различие оценок и комментариев к историческим фактам.

"... ЦК знал, -- заявил Сталин в выступлении на совещании, -- что существует масса пособий, курсов, хрестоматий, политграмот. Люди не знали, за что взяться. За кого лучше взяться? За Ярославского, Поспелова, Попова, Бубнова? Отсутствовало единое руководство. Не знали, за что же взяться? Ни одно из пособий не имело согласия (и одобрения) ЦК. Перегрузка (руководства ЦК -- авт.) не давала возможности посмотреть и дать визу, чтобы не было (у читателей -- авт.) никаких сомнений, чтобы выбраться из многообразия и обилия курсов, учебников и политграмот и дать партийному активу единое руководство, насчет которого не было бы сомнений, что это есть то, что нам ЦК официально рекомендует, как выражение мысли, взглядов партии".

В этом отрывке не случайно дважды повторяются слова о "едином руководстве". Создание единомыслия в партии и народе -- вот та цель, которая на деле преследовалась в связи с изданием "Краткого курса".

Особое внимание было уделено обеспечению единомыслия в среде интеллигенции, которой Сталин никогда не доверял. В своей речи он подчеркнул, что недостаточное внимание к политическому воспитанию интеллигенции привело к тому, что "часть интеллигенции испортили, завлекли в свои сети иностранные разведки". В связи с этим Сталин заявил: "К нашей советской интеллигенции в первую очередь направляем эту книгу, чтобы дать ей возможность подковаться политически..." "Подковать" интеллигенцию политически в духе сталинизма -- вот еще одна из непосредственных задач "Краткого курса".

Но даже и эта, целиком и полностью проникнутая

идеями культа личности, идеями сталинизма книга могла, при ее изучении, вызвать вопросы, несогласие, желание проникнуть в глубь проблем истории партии. А это пугало Сталина, казалось ему недопустимым. Люди должны были, по его мнению, усвоить не только дух, но и букву учебника, принять его полностью, не задавать вопросов.

В стенограмме совещания содержится характерный диалог Сталина с одним из ленинградских пропагандистов Шваревым. Во время выступления последнего Сталин перебил его и спросил: "На семинарах у вас как обсуждают вопросы --полемизируют?

Ш в а р е в: Нет.

Сталин: А что они делают?

Ш в а р е в: Пропагандист или руководитель семинара...

Сталин: Один защищает, другой возражает. Нет этого или бывало?

Ш в а р е в: Раньше в практике это бывало. Бывали дискуссии по ряду вопросов, но сейчас еще мы к этому не приступили...

Молотов: Вопросы-то задают на семинарах? Споры бывают на этой почве?

Ш в а р е в: Конечно, бывают.

Сталин: Троцкисты не попадаются при этом? (Смех).

Ш в а р е в: Нет, товарищ Сталин, у нас не было таких".

Иначе говоря, обсуждать те или иные вопросы истории партии, полемизировать вокруг них вождь народов считал излишним. И даже задал вопрос о троцкистах, которые, вероятно, особенно любознательны. И хотя это замечание вызвало смех в зале, надо полагать, что оратор, стоявший на трибуне, вряд ли смеялся.

И самое любопытное, но психологически вполне понятное, что Сталин выступил против (!) изучения истории партии в кружках. Вот еще один знаменательный диалог Сталина, -- на этот раз с секретарем райкома партии Жигаловым:

"Сталин: Вы вот что скажите, не слишком ли много у вас кружков?

Жигалов: Очень много.

Сталин: Не объясняется ли это тем, что единого руководства не было?

Жигалов: Это безусловно. У нас существовала многотипность кружков...

Сталин: Не есть ли это некоторые условия кус-тарщины?

Жигалов: Безусловно, это была кустарщина, была бессистемность.

Сталин: А если мы стоим у власти, и власть и печать в наших руках?

Жигалов: (Он еще не понял, куда клонит Сталин -- авт.). Здесь нужно навести порядок, единство руководства должно быть.

Сталин: В старое время, когда мы были в оппозиции в партии, в полулегальном состоянии, мы кружками занимались здорово, потому-что не было трибуны... Теперь-то власть в наших руках, и печать наша, это близорукость наша, что так много кружков и так плохо организована пропаганда в масштабах страны... Очень много местного, личного, индивидуального.

Жигалов: А возможности у нас безбрежные...

Сталин: Ну как же, печать наша, книги наши, власть наша, вот теперь учебник единообразный пойдет. Надо сейчас единообразие (проводить -- авт.) через печать, а кружков поменьше надо.

Жигалов: (Он, наконец, понял, чего хотел Сталин. -- авт.) Кружков поменьше надо, это даст возможность навести порядок".

Вот такое указание -- "кружков поменьше надо". Сталин боялся, что опытные пропагандисты, знавшие историю партии по старым учебникам, изъятым из обращения, внесут сумятицу в изучение прошлого по "единообразному учебнику". Именно для того, чтобы предупредить такую "опасность", была поставлена задача всемерного развития самостоятельного изучения "Краткого курса". На замечание одного из участников совещания, что "все-таки люди, которые будут индивидуально заниматься, потребуют помощи, консультаций...", Сталин раздраженно бросил: "Дайте вы им спокойно пожить!"

По итогам совещания 14 ноября 1938 года ЦК ВКП (б) принял постановление "О постановке партийной пропа-ганды в связи с выпуском "Краткого курса истории ИКП (б)". В нем утверждалось, что "изданием "Курса истории ВКП (б)", одобренного ЦК ВКП (б), кладется конец произволу и неразберихе в изложении истории пap-тии, обилию различных точек зрения и произвольных толкований важнейших вопросов партийной теории и ис-тории партии, которые имели место в ряде ранее изданных учебников по истории партии".

"Необходимо было, -- говорилось в постановлении, -- дать партии единое руководство по истории партии, руководство, представляющее официальное, проверенное ЦК ВКП (б) толкование основных вопросов истории ВКП (б) и марксизма-ленинизма, не допускающее никаких произвольных толкований".

Таким образом "Краткий курс" был канонизирован.

Порождение системы культа личности Сталина, постановление ЦК партии от 14 ноября 1938 года было направлено на его (культа личности) развитие и пропаганду, на утверждение "гениальности и непогрешимости" Сталина, на внедрение идеологии сталинизма в сознание народа. Нельзя не отметить фарисейский характер этого документа. Ратуя якобы за развитие творческого марксизма-ленинизма, оно предлагало изучать его в связи с целиком фальсифицированной историей, каждая буква которой была превращена в "священную догму". Приведенные слова постановления, что данное в учебнике толкование вопросов истории партии исключает любые другие их толкования, выполнялось буквально. Никакие исправления или даже уточнения в нем не допускались.

Из воспоминаний академика М. В. Нечкиной и профессора А. Л. Фраймана известно, что их, каждого в отдельности, обращения в ЦК ВКП (б) и к Ем. Ярославскому по поводу необходимости исправления допущенных еще в газетном варианте "Краткого курса" неточностей остались без последствий. Но это устная историческая традиция...

Удалось, однако, обнаружить в архиве и документ, подтверждающий полную достоверность подобных воспоминаний. В фонде А. А. Жданова хранится письмо известного историка М. С. Волина, адресованное П. Н. Поспелову (и переданное последним Жданову) о фактических неточностях, имеющихся в "Кратком курсе". М. С. Волин отмечал, что выборы в Учредительное собрание происходили не до, как сказано в учебнике, а после Октябрьской революции, что статья В. И. Ленина "Несчастный мир" написана не после, а до соответствующего решения VII съезда РКП (б), что, наконец, неверно относить начало освобождения Закавказья к концу 1920 г., если известно, что Азербайджан был освобожден в апреле 1920 г. "Думаю, что в следующих тиражах книги надо исправить эти неточности", -- писал М. С. Волин.