#Zолушка в постель - Анна Веммер

– Ань, отец оставил тебе наследство, потому что вы с Крис сестры.

Что?

Я не произношу этого вслух, но вопрос отчетливо читается на моем лице.

– Наша мать рожала в одной больнице с вашей, ребенок погиб, папа заплатил врачу, чтобы одну из двойняшек отдали ему. И выдал ее за своего ребенка. Незадолго до смерти нашел тебя, Аня, увидел, что ты осталась одна и включил в завещание.

– Крис – моя сестра?

Я не знаю, как реагировать. Не знаю, что должна чувствовать. Эмоции словно выключили, как звук на компьютере. Картинка есть, что-то происходит, но в совершенной тишине.

– Да. Вы с Крис сестры.

Я смотрю на нее, и Крестовская делает то же самое. Мы обе ищем сходства, но разница слишком большая, чтобы хоть что-то нашлось. Я знаю, что двойня не всегда друг на друга похожа, но… черт, в это адски сложно поверить!

Ни разу, ни единым словом родители не обмолвились, что у меня была сестра! Да, мама упоминала, что я родилась семимесячной, но мало ли по какой причине такое случается! Значит, ей сказали, что ребенок умер. Пережила трагедию вместо Крестовских. Наверное, их отцу такой обмен казался равноценным, один-то ребенок у моих родителей остался. Я.

– Лев попробует снести видео, в СМИ его пока нет. Может, остановит распространение. Теперь что касается вас двоих. Избавьте меня от подробностей, ладно? Мне не важно, как давно это началось, как вы скрывались и какие мотивы у вас были. Я хочу, чтобы как минимум неделю вы провели порознь и подумали о новой информации, которая на вас свалилась.

– Я поеду в Питер, – говорит Серж Кристине, – попробую пробить себе квоту, чтобы готовить в «Эдеа» спортсменов из сборной по некоторым олимпийским видам. Вернусь через неделю. Потерпишь?

Она слабо кивает. Совсем сил нет, устала. Серега гладит ее по волосам и оставляет нас втроем. Игорь тяжелым взглядом смотрит на сестру. Даже издалека видно, что он смертельно устал.

– Ты походишь к психологу эту неделю, к тому, которого я выберу. Просто поговоришь. Без таблеток. Терапия и профилактика. Хорошо?

Крис неуверенно поднимает голову:

– Ты не отправишь меня в больницу?

– Что? – Игорь удивляется. – Нет, конечно, ты здорова, Кристина, а если не будешь игнорировать назначения невролога, то будешь еще здоровее.

Она вдруг подскакивает с места и бросается брату на шею. Сквозь рыдания с трудом можно разобрать слова:

– Прости меня! Я не хотела! Я испугалась! Думала, ты разозлишься! Я все порчу, я постоянно вам мешаю!

Немного опешивший Игорь гладит сестру по голове, обнимает так, как меня уже давно никто не обнимал. За такие объятия, обещающие защиту от всего мира, я отдала бы многое. Но у меня было только наследство – компенсация за украденную сестру.

– Крис, – Игорь вздыхает, – ну хватит. Никому ты не мешаешь. Да, я на тебя иногда злюсь. Но ты моя сестра. Я дома тебя поругаю, а перед остальными буду защищать, и никто тебя не обидит! Успокаивайся давай, а то будешь всю ночь икать.

Но она так давно не получала от брата любви и тепла, что просто не может его отпустить. Я чувствую себя лишней в их присутствии. Это не моя семья, не моя любовь. Бормочу извинения и что-то о том, что надо выйти на свежий воздух, и несусь по лестнице вниз.

Мне навстречу, весело виляя хвостом, бежит щенок. Я даже не знаю, как Крис его назвала, когда я спрашивала в последний раз, она так и не определилась. Сейчас этот меховой комочек – единственное существо, готовое отдавать мне тепло. Я беру его на руки и утыкаюсь лицом в теплую шерсть.

А потом иду с ним на улицу.

Сама не знаю, куда бреду. Просто как можно дальше от дома Крестовских, куда-то в лес. Мне совсем не страшно, ведь территория огорожена высоким забором, а всюду висят камеры. Просто нужно немного побыть одной, в темноте и тишине. Как-то осознать, понять.

Я вздрагиваю, когда слышу шаги за спиной.

– Анна Артемовна?

В лицо ударяет свет фонарика.

– Герман! Не свети мне в глаза.

– Извините. Что-то случилось? Уже холодно, а вы в одном платье. Идемте, я провожу вас в дом.

– Нет! То есть… я хотела побыть одна… там… Игорь и остальные решают семейные проблемы…

Тут мне в голову приходит идея:

– А можно мне у вас посидеть? В домике охраны? Недолго! Часик… вы ведь все равно на дежурстве не спите. Ну пожалуйста!

Герман пожимает плечами и протягивает мне руку.

В их домике тепло, уютно, а еще до жути интересно. Везде мониторы, на которых территория дома и часть дороги. В небольшой комнате рабочий стол, огромных размеров. Столик поменьше с чайником и всякой посудой – для перекусов. Несколько стульев и диван, раскладывающийся, на котором можно полежать и вздремнуть.

Сегодня дежурят Лев и Герман, что очень удобно, потому что я знаю обоих.

Мы с песей лежим, укрытые одеялом, и смотрим в телевизор, где показывают какой-то боевик. Я пью чай с сушками, а щенок просто лежит под боком и жмурится. Хозяйка рядом, вокруг все интересное, его любят и гладят – что еще для счастья нужно?

Я тоже чувствую себя щенком, который спит на пороге хозяйского дома. Ему вроде и холодно, но можно ли зайти внутрь, он не знает.

Да, я драматизирую. И из дома Крестовских меня никто не гнал. Но в двадцать сложно не драматизировать, если ты вдруг узнала, что у тебя есть сестра.

Как они это пережили? Ведь мама ходила к врачам, делала УЗИ, зная, что носит под сердцем двоих детей. Наверняка готовила две кроватки, купила коляску. И вдруг узнала, что одна девочка не пережила роды. Она выбрала имена заранее? И почему мне досталось Аня?

Я на миг представляю, что мы с Крис поменялись местами. И это она растет в не слишком богатой, но любящей семье. А я сижу в библиотеке, рядом с убившей себя приемной матерью, а потом влюбляюсь в брата и мучаюсь от этого долгие годы, пока наконец не узнаю правду.

Что ж, их отца можно назвать трусом за то, что так и не признался в подмене, но он хотя бы дал к этому толчок. А ведь мог бы унести тайну с собой, в могилу, и мы никогда бы не встретились. Хотелось бы мне этого?

Нет. Точно нет.

– Вот ты где. – Я слышу голос Крис и поворачиваюсь к двери.

Герман и Лев немного обескуражены, потому что