Алая нить - Франсин Риверс

— Где Клэнтон? — спросила она, положив перчатки и обшитую красным бисером сумочку поверх накидки.

— Дома у Брейди, — ответила Каролина. Это был друг Клэнтона, с которым тот познакомился в церкви и который, как оказалось, жил в том же многоквартирном комплексе. — Он сказал, что будет дома через несколько минут. Зашел одолжить видеоигру. Мама, это бриллианты?

— Нет, родная. Я бы и шагу не ступила за порог, будь на мне настоящие бриллианты.

Каролина посмотрела на отца:

— Пап, что скажешь? Мама сегодня такая красивая, правда?

Вспыхнув, Сьерра отвела взгляд.

— Si, su mama esta muy bermosa[47], — тихо произнес он.

Сердце Сьерры болезненно сжалось, когда она взглянула на него. Она всмотрелась в глаза Алекса и поняла, что под каждым сказанным им словом он с готовностью подпишется.

Каролина подхватила рюкзачок и направилась в свою комнату. Взволнованная и напряженная, Сьерра обратилась к дочери:

— Куда ты, милая?

Каролина посмотрела на отца:

— Мне нужно сделать кое-какие домашние задания.

— Сегодня вечером?

— Ну, у меня сейчас есть немного времени. Папа обещал повезти нас с Клэнтоном на «Волшебные Горки». А еще, думаю, мне надо принять душ.

Сьерра оглянулась и заметила, как горечь тенью легла в уголках губ Алекса.

— Несколько дней назад она смотрела фильм «Ловушка для родителей».

Сьерра прижала руки к животу.

— Прекрасно, — бесцветно проговорила она.

Алекс заметил движение ее рук:

— Ты нервничаешь?

— Самую малость.

В меньшей степени из-за похода с Роном на званый вечер. Куда больше на нее подействовало выражение глаз Алекса. Она медленно выдохнула и подошла к креслу, чтобы сесть. Их разделял тот самый стол с «люкообразной» столешницей. Ей было спокойнее, когда между ними что-нибудь находилось.

Глаза Алекса слегка сузились.

— Насколько сильно тебе нравится этот парень?

Этот парень?

— Рон один из моих лучших друзей.

— А как он относится к тебе?

Сьерра вспыхнула:

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты уволилась из его компании. Любопытно узнать, почему.

Она чуть было не сказала ему, что это его абсолютно не касается.

Учитывая его собственное поведение, надо было быть воистину непробиваемо толстокожим, чтобы вообще задавать вопросы. Вместо этого она обуздала свою злость и решила быть честной.

— Ушла потому, что поняла: если останусь, между нами может завязаться роман.

Глаза Алекса потемнели. От боли, не от гнева.

— Так же, как случилось у меня.

— Мне совсем не хочется говорить о твоих с Элизабет «почему» да «как», Алекс.

— Мне тоже. Я хочу поговорить о тебе.

— Обо мне?

— Ты… Ты вся просто светишься, — с трудом проговорил он. — Ты влюблена в него?

Ну, вот, опять этот тон. Он что, дразнит ее?

— Я была влюблена в тебя, Алекс, — выпалила она раньше, чем успела как следует все обдумать. Замолкла. Сделала глубокий вдох, чтобы обуздать чувства. Просто невероятная ситуация! — Не думаю, что когда-либо смогу испытывать подобное чувство к кому бы то ни было. А если это все-таки произойдет, я буду бежать от всего этого без оглядки и так быстро, как только смогу.

— Так же, как ты сбежала от Рона Пейрозо?

Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и постаралась скрыть их.

— Ты намеренно пытаешься испортить мне вечер, Алекс? Мне нравится Рон. Он добрый и веселый. Уверена, что вечер будет чудесным. Я никогда не ходила на подобные мероприятия. Мне просто хочется получить удовольствие. Имею я на это право? Как ты думаешь, Алекс?

— Не плачь, — нежно сказал он. — Вопросы я задавал не для того, чтобы расстроить тебя и испортить тебе настроение, Сьерра.

— Тогда почему?

— Потому что не хочу, чтобы тебе причинили боль.

Сьерра как-то безрадостно хохотнула. Никогда в жизни ей не приходилось слышать такое неуклюжее оправдание. И уж тем более от него.

— Ты причиняешь мне боль, Алекс. Рон никогда не обладал та кой властью надо мной.

Он подался к ней. Взгляд был пытливый, полный решимости.

— Не ходи с ним сегодня.

Всматриваясь в бездонную глубину его темных глаз, она вспомнила прошлое. И поняла, почему он предупреждал ее. Когда они были молоды и по уши влюблены друг в друга, когда ее чувства переливались через край, в период какого-либо кризиса, реального или надуманного, именно Алекс вовремя успевал погасить конфликт.

— Не надо обо мне заботиться, Алекс. Вот уже восемь месяцев как я обхожусь без этого. — Почему после этих слов в его глазах появилась боль? Она почувствовала необходимость успокоить его и нежно улыбнулась. — Один человек пожелал мне повзрослеть, что я и сделала.

Тренькнул дверной звонок.

Желваки ходуном заходили на скулах Алекса, он поднялся.

— Я скажу ему, что тебе нездоровится.

Она тоже поднялась.

— Нет, не скажешь. — По правде говоря, Сьерра на самом деле неважно себя чувствовала, но ей вовсе не хотелось подставлять Рона. — Со мной все в порядке, Алекс.

— Ты бледна. — Он резко повернул голову, как только дверь отворилась. — Что такое? Ты дала ему ключи?

— Эй, мам! — ворвался с криком Клэнтон. — Вы собираетесь открыть Рону дверь? — И замер, уставившись на мать. — Вот это да!

— Можешь еще раз повторить эти слова, — произнес Рон из-за его спины. Он даже не заметил Алекса. Глаза Рона откровенно и открыто источали восторг, причина которого очень долго доходила до сознания Сьерры, зато когда она наконец все поняла, уверенность начала возвращаться к ней. Клэнтон промчался мимо нее в свою комнату, впопыхах избавляясь от футбольного снаряжения.

— У меня даже дыхание перехватило, Сьерра, — признался Рон и наклонился, чтобы поцеловать ее в щечку. Сьерра почувствовала легкую грусть; комплимент Рона не имел и доли той силы воздействия, которую имели слова Алекса. Когда Рон выпрямился, она уловила едва заметную перемену в его лице и поняла, что он увидел ее экс-мужа. Она намеренно взяла Рона под руку.

— Рон, это Алекс. Алекс, рада представить тебе Рона Пейрозо, очень дорогого мне друга.

Рон протянул руку. На долю секунды Алекс замялся, перед тем как ответить рукопожатием. Ни один из них ничего не сказал. Слишком были поглощены друг другом, прикидывая, чьи достоинства лучше. Сьерра знала, при иных обстоятельствах они смогли бы хорошо поладить друг с другом. Возможно даже, они могли бы сдружиться. А сейчас общим интересом у них была только она, и интерес этот никак не способствовал их сближению.