Призраки в солнечном свете. Портреты и наблюдения - Трумен Капоте

Апрель – лучшая пора для поездок сюда. В полях расцветают дикие цветы, дикие анемоны, белые фиалки, а вода, зеленая, как весенняя листва, уже достаточно теплая для короткого заплыва. Апрель… или конец сентября, когда вода все еще теплая (если вы не против соседства с мигрирующими гусями, стаи которых внезапно опускаются с небес и плавают рядом с вами), а мелтеми уже прекратил свои налеты.

Но до вчерашнего дня я никогда не встречался с ним в открытом море. Когда он налетел, я сидел в своей каюте и оттуда услышал, как он приближается от горизонта – по нарастающему грозному шуму, напоминающему хлопанье множества птичьих крыльев. Судно накренилось, закрутилось на месте, в иллюминатор стали заглядывать рыбы; казалось, еще вот-вот – и мачта переломится, а мы вольемся в команду погибших моряков, чьи жалобные крики слышатся в вое мелтеми. Ближе к вечеру ветер стих, и мы поспешили укрыться в бухте.

Страшная история

В нашем экипаже есть югославы, греки, но в основном итальянцы. Капитан – итальянец. Он не в восторге от яхты, потому что вообще не любит парусники, даже такую жемчужину Эгейского моря, как «Креол» Ниаркоса. По его словам, такие круизы, конечно, очень романтичны, но это слишком трудоемкое занятие для команды. Капитан говорит по-английски, и довольно неплохо; он сравнительно молод, у него драматический взгляд и скорбный голос; он вполне мог бы стать актером, а ведь все актеры лжецы, я еще ни одного не встречал, который бы им не был. Но возможно, наш капитан не лжец. Как бы там ни было, утром мы миновали Делос без остановки, потому что я уже дважды был на этом острове. Вид мраморных руин, проплывающих вдали, в трепещущей лавандовой дымке, напомнил капитану одну историю. За обедом он мне ее рассказал. И поклялся, что это чистая правда.

«Это случилось, когда мне было семнадцать лет, я тогда плавал на яхте, владельцем которой был англичанин лорд Сикл. Этот лорд Сикл часто отдавал яхту в аренду, и в августе того года ее арендовала красивая англичанка – вдова лет, я бы сказал, сорока, очень высокая, с тонкой талией, вся такая элегантная… Был у нее сын, лет шестнадцати или около того, тоже очень красивый и элегантный. Но калека: у него была сухая нога в ортопедической скобе, и он ходил с двумя костылями. И он был гений, этот паренек. Ученый. Именно ради него мать и организовала тот греческий круиз: ему хотелось повидать места, о которых он читал в книгах.

Они прибыли в сопровождении горничной и слуги, больше с ними никого не было, и я потом часто думал: какая жалость, может быть, ничего бы и не случилось, если бы они взяли с собой знакомых.

Парень мечтал осмотреть один необитаемый островок к северу от Делоса, но точно не помню где. Островок был крошечный, никто из нас о нем никогда не слышал, а парень знал про него и рассказывал, что там есть хорошо сохранившийся старинный храм.

Мы прибыли к островку после полудня, и из-за мелководья нам пришлось бросить якорь в миле от берега. Парень просто ликовал от восторга. Ему взбрело в голову увидеть этот храм при свете луны и поспать на берегу моря. Он упросил мать взять еды и провести на острове ночь. Мать его сильно любила, даже чересчур. Она только рассмеялась и попросила собрать им корзинку еды.

Я сам их отвез туда на шлюпке и высадил на берег, и я же на рассвете вернулся на остров их забрать. Парень был мертв, обглодан до голых костей, а мать бродила по воде, и ее было просто не узнать – обезумевшая, с жуткими рваными ранами на теле.

Спустя только несколько месяцев, проведенных в афинской больнице, она смогла предстать перед дознавателями и рассказать, что же там произошло. Вот что она рассказала: „Сначала все было хорошо. Мы бродили вокруг храма до сумерек, а потом устроили пикник на его ступенях. Мой сын Эрик предупредил, что в ту ночь будет полнолуние. Мы видели огни яхты вдалеке, и я пожалела, что мы не взяли с собой кого-то из матросов. Потому что, когда луна взошла и стала яркой, что-то меня насторожило. А вскоре я услышала странные звуки. Когти! Жуткий шорох. И тут на нашу еду набросилась огромная коричневая крыса. А за ней другая, и еще одна, и еще… Из храма выскочили тучи крыс, они живым ковром шевелились в лунном свете. Эрик закричал и попытался убежать, но споткнулся, упал, и мне пришлось тащить его за руки в воду, но крысы набросились на нас, они даже поплыли за нами в море, им удалось выгнать Эрика на берег… Никто не слышал моих криков о помощи, и я всю ночь и кричала, и рыдала, стоя в воде, истекая кровью“».

Капитан раскурил сигару и завершил свой рассказ: «Эта женщина до сих пор жива. Она в Ницце. Я ее там видел – все сидит в шезлонге на променаде. Голова покрыта плотной вуалью. Говорят, она все время молчит».

Наблюдения

1. Многим образованным грекам свойственно снобистское увлечение: они просто одержимы уходом за ногтями, они бесконечно холят их, отращивая на мизинцах длиннющие, как у азиатских красоток. Тем самым они дают понять простонародью, что работают головой, а не руками.

2. У греческих бизнесменов тоже есть эксцентричное хобби: они постоянно теребят янтарные или костяные четки, перебирая нервными пальцами бусины одну за другой, поглаживая и пересчитывая их. Говорят, это занятие снимает стресс от деловых забот и предотвращает язву.

3. У греков, и мужчин и женщин, есть общие медицинские предрассудки. В самой захудалой деревушке найдется торговец штампованными из тончайших листов полированной жести кистями рук, сердцами, ступнями, глазами, ушами. Если, скажем, вы перенесли сердечный приступ, нужно приобрести жестяное сердце и носить его с собой – тогда больной орган чудесным образом выздоровеет сам собой. Круг свято верящих в эту магию не ограничивается крестьянами или домохозяйками из среднего класса, но включает и массу интеллектуалов. Как-то, когда я жил на Паросе, я упомянул в беседе с профессором Каллиопе, известным лингвистом, что мой отец практически ослеп и что я сам боюсь в старости потерять зрение. Тогда он подарил мне пару жестяных глаз и настоял, чтобы мы отправились, несмотря на изнуряющую августовскую жару, в женский монастырь в горах, где обитала знаменитая аббатиса-чудотворница, обладавшая колдовской силой; он уверял, что, как только она благословит эти побрякушки, все мои