От Гринвича до экватора - Михаил Озеров

Наклонившись ко мне, Курт шепчет:

— Но это не все. Мы готовим одну операцию. Она станет великим событием.

— Что же вы сделаете?

— Ну уж этого я не могу сказать. Я и без того сегодня слишком много болтаю.

Однако я понял, на что он намекал. Незадолго до нашей встречи появились сообщения об аресте активистов «Фронта». Они напали на учебный полигон НАТО и похитили винтовки, пулеметы. Оружие предназначалось для освобождения из западноберлинской тюрьмы Шпандау Рудольфа Гесса, ближайшего соратника Гитлера, приговоренного на Нюрнбергском процессе к пожизненному заключению. У другого члена «Фронта» нашли шестьсот граммов цианистого калия. На допросе он признался, что стащил яд в надежде отравить охрану тюрьмы Шпандау. Заплатил штраф и отделался легким испугом.

У «черных ангелов» из Гамбурга есть опыт в освобождении военных преступников. Они организовали побег Каплера из итальянской тюрьмы и несли затем круглосуточную вахту у дома, где скрывался гитлеровский палач, — как бы того не обидели! Сам глава «Фронта» Михаэль Кюнен охранял обитель Каплера.

Кюнен — настоящий фанатик: увешал квартиру портретами фюрера и дуче, щеголяет в эсэсовской форме. Когда-то его произвели в офицеры и направили на учебу в высшую школу бундесвера, однако он отказался от военной карьеры и занялся сколачиванием «Фронта».

— Знаете, о чем мы подумываем? — похваляется Курт. — Пора иметь специальный лагерь и обучать в нем парней стрельбе из автомата. Правда, оружия у нас пока меньше, чем у нюрнбергцев.

Бармен подразумевал нюрнбергскую «Военно-спортивную группу». О ней и ее «подвигах» стоит сказать особо.

…Илона прижалась лбом к его щеке и прошептала:

— Мы пойдем завтра в Терезиенвизе, папочка?

Он ждал этого вопроса. Ждал и надеялся, что не дождется. Очень уж не лежала у Платцера душа идти туда. Он не мог объяснить почему, просто были какие-то предчувствия, а он верил в них. Но сейчас Платцер понял: он не в силах отказать дочери. Злясь на свою слабохарактерность, не спешил с ответом. Подоткнул со всех сторон одеяло, поправил подушки, поцеловал шестилетнюю девочку и только затем сказал:

— Обязательно пойдем. Спокойной ночи.

— Ой, как я рада! — Илона захлопала в ладоши.

— Я тоже хочу в Терезиенвизе, — встрепенулся Игнац.

— Все пойдем! А сейчас спать! — отец плотно закрыл дверь. Если бы он знал, что предчувствия не обманули его, что он в последний раз желает детям спокойной ночи!

В семь утра Платцер, как обычно, съел бутерброд с джемом, выпил чашку кофе и поспешил в контору. Предстояло заключить выгодную сделку — о продаже двадцати тонн металлолома. Все уже обговорили, однако покупатель вдруг заупрямился, потребовал снизить цену, и контракт подписали лишь после обеда.

Домой Платцер вернулся усталый и раздраженный. Но когда еще в прихожей ему на шею бросилась Илона, он заулыбался. И стал торопить своих.

До Терезиенвизе было рукой подать. Как и в прошлые годы, парк заполняла веселая, нарядно одетая толпа. Гремела музыка, вертелись карусели, сверкали призывными огнями павильоны, в которых посетители играли на всевозможных автоматах, покупали сладости, пили пиво из литровых кружек, заедая свиными сосисками: разве представишь себе Мюнхен, тем более «октоберфест» — октябрьский праздник урожая — без пива!

Илона съела две порции мороженого. Мальчиков невозможно было увести из тира. А сам Платцер потерял счет количеству выпитого пива. Ничего: такое бывает раз в год! Но уже пора домой.

Они направились к воротам. Платцер взял за руки Илону и Игнаца, жена с тремя другими детьми шла сзади.

В 22 часа 19 минут они миновали металлический столб с урной для мусора. Платцер запомнил точное время, потому что взглянул на часы.

Именно в этот момент раздался взрыв.

…Платцер с трудом поднял голову, она была словно чугунная. И тут же закрыл глаза от ужаса. К небу поднимается столб дыма, вокруг горят автомобили, в стенах домов — пробоины. Повсюду на асфальте в неестественных позах лежат люди.

В голове, словно молния, пронеслось: «Где мои? Живы ли?»

Встать он не сумел и пополз на четвереньках.

Из груды кирпичей высовывалась маленькая рука. Платцер стал разбрасывать их, и появилось обезображенное лицо Игнаца.

Чуть подальше в луже крови — Илона. Тоже мертва.

Разве выдержишь подобное! Он уже не чувствовал, как его положили на носилки. Очнулся в больничной палате. И узнал, что трое его сыновей тяжело ранены, а жизнь жены висит на волоске.

Виновника трагедии Платцер не увидел. Но полицейские, обнаружив тело Гундольфа Кёлера, все поняли.

Бомба, с которой Кёлер пришел к главному входу на Терезиенвизе, взорвалась раньше, чем он ожидал. Либо что-то не сработало в механизме, либо кто-то включил дистанционное управление, чтобы заодно устранить и исполнителя.

Впрочем, важнее другое: взрыв унес тринадцать жизней, а двести человек попали в больницу.

Кто такой Кёлер? Член «Военно-спортивной группы». Нет, к спорту она отношения не имеет, этих парней учили одному — убивать. У фюрера Гофмана немалый опыт: он бывший наемник в Родезии.

Однажды по западногерманскому телевидению я лицезрел его. Развалившись в кресле, Гофман — лихо закрученные усы, наглый взгляд — вещал в телекамеру: «Не знаю никакой австрийской нации. Австрия должна войти обратно в нашу империю, но для этого надо воссоединиться с зоной». («Зоной» неофашисты именуют ГДР.) Следующие кадры запечатлели его уже в «деле», он демонстрировал приемы силовой борьбы, объясняя:

— Я бью вот так. А если он удерживается на ногах, то вот так. Если вмешивается еще один, бью вот так. А этот уже валяется на земле.

В 1956 году полиция конфисковала у девятнадцатилетнего Гофмана пистолет. В 1963 году его арестовали в Турции за контрабанду оружием. А спустя полтора десятилетия «спортсмены» разъезжали на бронемашинах, проводили учения на полигонах. На их рубашках красовалась зловещая эмблема: череп и кости. Газеты писали, что они вооружены лучше, чем некогда отряды СС.

Свою «черную сотню» новоиспеченный фюрер встречал приветствием «Хайль!», и в ответ неслось: «Хайль Гофман!»

Затем следовал вопрос:

— Кто мы?

— Гренадеры Европы. — И группа затягивала гимн, который начинался: «Убивайте красных свиней, одну за другой».

Об этом все знали, но… Когда речь заходила о Гофмане, раздавался истошный вопль: «Не трогайте ребят, для нас куда опаснее коммунисты!» Более того: о группе вовсю заботились. «Дойче национальцайтунг» передала ей десять тысяч марок на экипировку (читай — вооружение). Барон Гильберт фон Зодерн поручил «спортсменам» (естественно, не безвозмездно) охранять свою персону. Даже создали «кружок друзей» Гофмана, в него вошли военные преступники. Они в ФРГ немалая сила. Свыше шестисот из них находятся на службе в полиции и органах правосудия, четыреста — ответственные государственные чиновники. А всего ветеранов-чернорубашечников за триста пятьдесят тысяч. Они получают высокие пенсии, у многих солидные счета в банках.