Последнее испытание - Скотт Туроу

все данные на Иннис, не помешает и эту детализацию тоже достать. Это была просто догадка, – поясняет Пинки, но при этом все так же широко улыбается и просто сияет от гордости.

– Я думаю, – говорит Стерн, – что, как бы то ни было, Кирил должен будет оплатить твои билеты на концерт «Огнедышащего скота».

Все начинают так хохотать, что кажется, будто даже корпус машины начинает слегка раскачиваться. Смеется даже Ардент, который понятия не имеет, в чем состоял смысл шутки.

Подъехав к офису фирмы «Стерн-энд-Стерн», каждый из трех пассажиров отправляется по своим делам. Дожидаясь Кирила, Стерн обнаруживает у себя на столе оставленную Вондрой папку. В ней он находит заметки, сделанные во время беседы с Ольгой в марте. Разговор происходил в тот самый день, когда автомобиль Стерна столкнули с дороги. Старый адвокат долго смотрит на единственную желтую страничку, вырванную из блокнота, и в конце концов вспоминает довольно много интересных деталей – во всяком случае, гораздо больше, чем должен был, если верить прогнозам врача-невролога.

Он думает о том, какие выводы могла сделать Ольга из его вопросов, а затем подходит к окну и, глядя вдаль, на какое-то время забывает обо всем. С тридцать восьмого этажа Морган Тауэрс река кажется синевато-серой. Заходящее солнце чем-то слегка напоминает большое пирожное с малиновой глазурью. Со временем Стерн привык к оттенкам неба и солнца, характерным для округа Киндл, и даже научился по интенсивности того или иного цвета угадывать, упадет ли барометр или же облака, скорее всего, рассеются. В этом, наверное, и состоит ценность опыта, подумал он, что прожитые годы дают человеку способность предвидеть дальнейшие события благодаря каким-то незаметным сигналам, угадывать масштабные последствия малозначительных на первый взглядвещей.

Хотя до этого момента он не думал об этом, теперь Стерн понимает, что его перекрестный допрос Иннис, скорее всего, будет последним подобным допросом в его карьере. Чтобы дать ему возможность сконцентрироваться на заключительном слове и, да поможет бог представителям защиты, на взятии показаний у Кирила, одним или двумя свидетелями, которые еще остались в списке гособвинения, придется заняться Марте. Перекрестный допрос свидетеля обвинения адвокатом – это тонкое искусство, благодаря которому, согласно Конституции, у обвиняемых в уголовном преступлении появляется возможность оспаривать показания, направленные против них. Пока все говорит за то, что последний процесс Стерна войдет в историю юриспруденции как яркая победа, аналогичная победе на одном из турниров Большого шлема у теннисистов. Можно ли придумать более явный знак успеха, чем тот факт, что свидетель обвинения в самый разгар разбирательства вынужден воспользоваться Пятой поправкой, дающей право на молчание? Но Стерн знает и другое, и это останется с ним до конца жизни, – ощущение полной дезориентации и собственной ущербности, которое мучило его поначалу. Это был даже не неудачный удар битой или ракеткой. Он, можно сказать, стоял с битой на плече и пытался понять, в какую игру собирается в данный момент играть. Да, он выбрал подходящий момент для завершения своей адвокатской карьеры. И еще он благодарит Бога и Пинки. Это, можно сказать, случай неожиданного и чудесного спасения – ничего подобного со Стерном никогда еще не происходило.

Ему звонит Вондра и сообщает, что Кирил уже в пути. Стерн усаживается за письменный стол с видом школьного директора, собирающегося отчитать нерадивого ученика. Разговор предстоит неприятный. Когда Кирила провожают в кабинет и он входит, адвокат не встает. Сейчас доктор Пафко снова выглядит веселым и гораздо более энергичным, чем в последние дни. Даже на расстоянии Стерн чувствует, что он совсем недавно, видимо, прямо в дороге, воспользовался лосьоном после бритья – адвокат как-то раз видел флакон в перчаточном ящике машины Кирила. Прежде Стерн не придавал никакого значения тому факту, что доктор Пафко имел привычку то и дело пользоваться одеколоном или чем-то подобным, но теперь невольно обращает на это внимание.

– Я знаю, что вы торопитесь, Кирил, поэтому сразу перейду к делу. Мы с вами должны поговорить об Ольге.

– Об Ольге?

Кирил снимает плащ, похожий на тот, что Стерн видел на Ольге Фернандес, и вешает его на подлокотник кресла, а затем садится и закидывает ногу на ногу. Он изо всех сил старается сделать вид, что слова адвоката его озадачили.

– Как так получилось, Кирил, что Ольга знала о том, что мы пытаемся выяснить условия расторжения договора о найме с Иннис? Документация и все, что с ней связано, – это не то, чем она занимается в компании, верно?

– Дорогой мой Сэнди. Вы что же, недовольны тем, что она проявила инициативу? Я думал, то, что она сделала, приведет вас в восторг.

– Кирил, вы не ответили на мой вопрос. Как она узнала?

– Сэнди, там, в офисе компании, люди постоянно обсуждают все, что происходит на процессе. «Трибьюн» организовала ежечасные информационные включения на эту тему. Многие люди постоянно их смотрят на своих компьютерах.

– Но «Трибьюн» ничего не сообщала о том, что мы ищем некие конкретные документы. Я несколько раз просил Джанелль не обсуждать эту тему ни с кем, кроме внешнего юридического консультанта компании. Мы не хотим давать гособвинению основания для того, чтобы обвинить нас в давлении на свидетелей. Так каким же образом Ольге стало известно, что именно мы ищем?

Доктор Пафко кривит губы, но ничего не отвечает.

– Кирил, вы солгали мне по поводу ваших отношений с Ольгой.

Собеседник адвоката уже оставил все попытки выглядеть веселым и беззаботным.

– Ох, – произносит он.

– Вот вам и «ох», – передразнивает его Стерн. – Всего несколько дней назад вы сидели там же, где сейчас, и лгали мне в лицо.

– Послушайте, Сэнди…

– Пожалуйста, больше никакого вранья, Кирил, – перебивает собеседника Стерн. – Мы знаем друг друга уже очень давно.

– Вы что, видели нас вчера вечером вместе в университетском клубе? – спрашивает Пафко.

– Именно так.

– Могу я объяснить?

– Я бы на вашем месте как следует подумал, прежде чем говорить мне еще что-то, что окажется неправдой. Вы знаете, что завершающая часть процедуры взятия свидетельских показаний у Иннис привела к настоящему триумфу вашей защиты. Но Мозес скоро оправится от удара и задастся логичным вопросом. Несомненно, Иннис знала о случаях внезапной смерти среди пациентов, причем, скорее всего, задолго до ухода из компании. Но откуда? Она не занималась вопросами, так или иначе связанными с медицинскими исследованиями. Кто ей сказал? Кто еще мог это сделать, Кирил, кроме вас?

– Послушайте, Сэнди…

– Нет, – обрывает собеседника Сэнди, предостерегающе подняв ладонь. – Это вы послушайте. Вы, конечно, можете лгать мне по поводу Иннис. И по поводу Ольги тоже. Но только не в тех случаях, когда вы тем самым подставляете