Аграрная исстория Древнего мира - Макс Вебер

Клиент обязан проявлять в отношении к господину почтительность (первоначально: «послушание»), следовать за ним на войну, оказывать ему экономическую помощь в случае экстренных затруднений, к которым относятся: наделение приданым дочерей, государственные munera [дары], наконец выкуп из плена (для древности важный случай: если припомним, его трактует закон Хаммурапи для владельцев ленов, а в Афинах сохранилась особая процедура для приведения в исполнение требований при подписках — έρανοι — для выкупа из плена). Клиент, со своей стороны, имеет право за это требовать от господина 1) помощь при экономических затруднениях и 2) защиту, в особенности защиту от судебного преследования, которой он сам для себя, пока «земское право» («das Landrecht») трактовало его как метека, следовательно, как чужака, не мог доставить юридически, а позже довольно часто и фактически. Судебный иск, все равно какого рода, между патроном и клиентом, возникающий на почве ленных отношений, но также и всякое уголовное преследование (Pönalklage) еще и в историческом праве так же исключается существующим между ними отношением верности (первоначально, конечно, всякий иск); точно так же никто из них не мог быть допущен в качестве свидетеля один против другого. В остальном ленный союз между господином и клиентом выражается особенно резко в том, что наследство клиента первоначально целиком достается господину или его роду (gens), а — что связано с этим — родственницы клиента без согласия господина не могут выходить замуж (enubere) за людей, не принадлежащих к кругу ленников рода (gens) господина.

Практическое значение клиентелы для господина (Herr) могло быть разнообразно: 1) клиент благодаря лежащей на нем повинности денежного вспомоществования и эвентуально следуемой с него платы за разрешение на брак был источником случайных доходов. Эксплуатировать его деловым образом, в качестве регулярного источника ренты позже считалось неприличным; всегда ли так было, конечно, нельзя с уверенностью сказать (к тому же клиентела — см. сейчас же — впоследствии изменила весь свой характер), обратное само по себе возможно; 2) столь же мало возможности (по той же причине) решить, являлся ли первоначально клиент обыкновенно и экономической рабочей силой на барском дворе господина. Аналогия позднейшей клиентелы из вольноотпущенников не может быть привлечена здесь, ибо этому — экономически оплодотворенному — институту, по-видимому, не доставало самого важного в древней клиентеле: так сильно ценившейся обязанности, лежавшей на патроне — обязанности верности.

С этим вопросом связан дальнейший вопрос об аграрном значении клиентелы. С величайшей вероятностью институт прекария [precarium] признается некоторыми возникшим из права клиентелы, лучше сказать: считается «земско-правовой» стороной («landrechtliche» Seite) земельной аренды по праву клиентелы (zu Klientelrecht). Владение «по просьбе», т. е. владение без всякого контракта, которое признает гражданский суд, при этом защита владения прекариста против всякого третьего лица, тогда как его владельческие права для его господина являются как бы несуществующими, так что этот последний во всякое, следовательно, время в порядке самоуправства (по собственной воле) может пустить их на воздух, — это столь характерное решение проблемы отношения между ленным и земским правом (как это мы видим и в предоставлении прекаристу) собственной защиты владения против третьего лица, которой колону «земского права» («dem landrechtlichen» colonus) впоследствии — см. ниже — не достает), что здесь едва ли может быть сомнение, даже если это и не было определенно сообщено преданием, что «patres» (главы родов городской знати) получили свое название от того, что они обыкновенно наделяли землей неимущих (tenuiores) (attribuere есть техническое «ленно-правовое» выражение).

Так именно это происходит в легенде о Клавдиях (историческое зерно которой остается невыясненным). В Atta Clausus видят или волостного князя (Gaufürst), или9 вероятнее, владетеля бурга (ein Burgherr) в сабинской земле (его резиденцию, Regillum, нельзя топографически установить: она была как раз рыцарским бургом, а не полисом), который на шестом году «post reges exactos [после точных указаний]) со своей свитой добровольно соглашается войти в состав римской общины («eingemeinden») (синойкизироваться). Когда он со своими клиентами (число которых преувеличено до смешного; нужно только представить себе землю в области Teverone!) переселяется в Рим, он получает место для погребения на Капитолии и государственный земельный надел: из этого последнего он будто бы оставляет себе 25 югеров и по 2 югера дает своим клиентам. С 2 югеров никогда еще и нигде (натурально-хозяйственным способом!) не существовала семья (даже только чисто физически): эта земля была бы достаточна как раз для пропитания одного человека. Таким образом, нужно было бы для того, чтобы как-нибудь справиться с этим известием, принять, что речь здесь шла об усадьбах владельцев одних лишь дворов (Häslerstellen), и что семья клиента при этом за содержание, получаемое ею на барском дворе, отбывала барщину для обработки 25 югеров барской земли («Salland»), родового «fimdus». Кто бы стал утверждать невозможность такого рода отношения? И если вспомнить также о древнейших источниках германских барщинных повинностей: добровольно, т. е. только этически принудительной, соседской помощи сеньору в период страды (жатвы и т. д.), то представится в высочайшей степени вероятным, что от клиентов ожидали подобной работы («Aushilfsarbeit»). Конечно, доказать тут ничего нельзя, меньше всего, конечно, на основании этих более поздних данных о размере и способе распределения этого древнейшего клавдиевского fundus. А мысль о «барском хозяйстве» («Gutsbetriebs») с регулярной работой клиентов сталкивается с невероятностью преимущественно экономической эксплуатации клиента господином. В качестве рабочих сил землевладельцев рядом с maneipiа (купленными детьми и рабами) засвидетельствованы «nexi» (рабы за долги), но они, конечно, должны быть четко отличаемы от clientes. Для последних сама по себе более вероятной была бы вообще постоянная экономическая повинность (ökonomische Leistung), затем податное отношение (Tributwrverhältniss). Указания одного требующего обязанности взаимной верности между спартиатом и илотом «ликурговского» предписания могут быть вычитаны из одного замечания Плутарха; и аналогия других эллинских «крепостных» («Hörigen»), например, Φοικέες на Крите, с клиентами, также, конечно, является подходящей[443]. Ибо спартанский, как и критский крепостной (Hörige) должен был давать традиционно установленные оброки (илот 1/2 жатвы) и рядом с этим время от времени нести чисто личные службы; но он не был хозяйственно эксплуатируемой рабочей силой в барском хозяйстве (Gutsbetriebe). Аттический πελάτης, с которым в древности также сравнивали клиента (и которого, с своей стороны, неправильно сравнивали с εκτημόριος, см. выше), есть неимущий (bezitzloser) и потому нуждающийся в правовой защите со стороны землевладельца «метек» (в древне-иудейском смысле слова). Как бы там ни было, во всяком случае у римских клиентов в существенно высшей мере, чем у эллинских крепостных (Hörigen), подчеркнуты упомянутые выше иные, не прямо экономические повинности в отношении к господину, и специально повинность отправляться с ним в поход во время войны в эпоху рыцарской борьбы в гомеровском стиле; при этом они занимают место посредине между дружинниками и илотами. Если в каролингском ополчении сеньор выступает во главе своих людей, а с другой стороны, спартиат — вообще эллинский тяжело вооруженный гоплит (Vollhoplit) — во время похода нуждался в илоте или в рабе для услуг, то это две резкие противоположности, между которыми der «Knappe» («отрок») средневекового рыцаря занимает как бы середину. К этому «Knappe» («отроку») клиент древнего времени на войне (если судить по довольно неопределенному впечатлению, которое при этом получается), по-видимому, стоит совсем близко, ближе, чем к находящемуся с господином в товарищеских отношениях гомеровскому «вознице» («Wagenlenker»). Не только римский, но совершенно так же этрусский и сабинский патриций (первоначально) выступает в поход во главе своих клиентов, пока старое рыцарское единоборство со своими «spolia opima»[444] как высшей целью героя господствовало на войне; но род (gens) при случае предпринимает частную войну (файду) на собственный страх, как Фабии против Вей[445], и тогда он выступает со своими клиентами. Полная несамостоятельность клиента по сравнению с вассалами имеет свое основание в том, что он вооружался господином (как Knappe рыцарем). Это отношение продолжало существовать, по крайней мере, у полководцев, до самой эпохи Гракхов: Сципион еще созывает своих клиентов, отправляясь в поход против Нуманции[446] (134 до н.э.) (в эпоху гражданской войны подобную роль играли уже колоны).