У любви есть время - Екатерина Шерив

Он не смог бросить его ради меня… а я не могла ждать, потому что моим вниманием полностью завладел мой ребёнок. Мне была нужна определённость, а он все тянул и тянул, а потом… я поняла, что его пациент ему дороже, чем я и…

– Знаешь, кто он после этого? – перебил её Павел.

– Не нужно оскорблений, – сказала она, схватив его за руки, которые на тот момент свернули большую часть её блузки в комок, – пожалуйста… Это ни к чему.

– Хорошо, – произнёс он, переведя взгляд на её руки, которые коснулись его. – Значит, вот каковы были причины твоего странного состояния в тот день… И виноват в этом был он.

– Он просто сделал свой выбор.

– А если бы нет? Ты бы сбежала с ним беременная моим ребёнком? Хотя что я спрашиваю, ведь тебе хватило ума уйти к нему сейчас, чуть было не прихватив с собой мою четырёхлетнюю дочь.

– Но тогда я ведь пришла к тебе…

– От безвыходности?

– Да, от безвыходности. Но это было правильно. Я должна была сказать, что ты станешь отцом, а потом… потом всё уже зависело от твоей реакции. Я страшно боялась, что ты оставишь меня или принудишь сделать аборт. Поэтому я так долго не могла сказать тебе о беременности.

– Я тогда думал, что сойду с ума. Когда я увидел тебя в тот день на лестнице всю растрёпанную, помятую, с размазанным макияжем… я не знал, что делать. Эта мука в твоих глазах… Ты без слов умоляла меня о помощи… Но что я мог сделать, если ты никак не хотела ничего мне говорить?

– Ты столько всего сумел сделать для меня в тот день… Без твоей поддержки я бы не выстояла тогда. А эта история с Носиком…

– Что ты имеешь ввиду?..

– Я знаю, ты верил мне, а не этому мерзавцу до того, как все услышали ту красноречивую запись. Ведь меня обвиняли, этот тип поливал меня грязью, а ты… ты всё равно был на моей стороне. Если бы ты только знал, как для меня это было важно. Прости… я никогда не говорила тебе спасибо. Но я очень благодарна тебе…

Он на пару секунд перевёл взгляд в сторону, а потом, заглянув ей в глаза, сказал:

– А ты, Эл, сможешь простить мне то… такое трудное для тебя начало нашей совместной жизни? Прости, но я наверно тогда не умел по-другому. Не знал, как завоевать тебя так, чтобы ты не страдала, – его ладонь медленно прошлась по левой половине её лица. – Ты наверно ещё сильнее возненавидишь меня за это, но… я ни о чём не жалею. Если бы можно было повернуть время назад, то я бы поступил точно также. Но мне, честное слово, очень жаль, что из-за меня тебе пришлось плакать и переживать. Ты могла бы попытаться простить меня?..

Этот вопрос он произнёс почти шёпотом, а потом задержал на ней свой взгляд. Аэлита сделал вдох, а когда её губы разомкнулись, чтобы произнести слова ей показалось, что заговорило её сердце, а не ум:

– Я думаю, что давно простила тебя. Ты столько всего для меня сделал…

На его лице тут же растянулась лёгкая, естественная, она бы даже сказала, сияющая улыбка, перед которой никто бы не устоял. Но она смогла только слегла приподнять уголки губ.

Вдруг он наклонился к ней совсем близко и едва не коснулся губами её лица. Аэлита замерла в ожидании. Но он вдруг снова отстранился от неё и заговорил обычным голосом:

– Знаешь, от чего я до сих пор не могу успокоиться? Целый месяц… Тебя не было рядом со мной целый месяц… Целый месяц ты жила с ним под одной крышей… Неужели он даже не приставал к тебе? Я надеюсь, вы спали в разных местах?

Аэлите пришлось применить усилие, чтобы стать восприимчивой умом к его словам. Она поймала себя на том, что ей уже не хотелось говорить об этом.

– Я… давай не будем об этом… – проговорила она, отвернувшись в сторону.

– Нет, будем. Смотри мне в глаза, Аэлита, – он взял её за подбородок и развернул к себе, – и ответь мне.

Она сморщила лоб, но, собравшись с силами, ответила:

– Приставал… то есть он пытался, но… я опять не смогла… Да разве мне было до того? Все мои мысли были только о том, как вернуть Эмму. А спала я на диване, а он на полу. Ты доволен?

Он опять заулыбался, а потом спросил:

– Тогда ответь мне, почему ты отказалась переехать к нему, когда я был в Сочи? Почему, Эл?.. Я хочу знать… – он заговорил низким грудным голосом.

– Когда ты был в Сочи?.. Да как бы я смогла?.. Я бы никогда не посмела… потому что ты уже… ты уже…

Аэлита зажмурилась от подступивших к ней слёз. Своим вопросом он вернул её в прошлое и задел что-то очень болезненное.

Павел придвинулся к ней ещё ближе и ухватился за её блузку поудобнее. А потом другой рукой взял её лицо и заставил смотреть в глаза.

– Что… я уже? Говори мне всё, Аэлита…

Волнение захлестнуло её горячей волной. Она почувствовала, как лицо стало огненным, а в руках появилась дрожь. Но она заставила себя собрать всю волю в кулак.

– Я встретила его на следующий день после того, как мы с тобой… как мы с тобой были вместе… после той вечеринки, на которую ты потащил меня силой…

– О какой вечеринке ты говоришь, я понял. И что дальше?..

– Разве ты не понимаешь?..

– Не понимаю, – не отступался он. – Я хочу, чтобы ты мне сказала.

– Неужели ты думаешь, что я смогла бы позволить ему до себя дотронуться после того что между нами было? После этого стать чьей-то ещё я не могла. Потому что в ту ночь я впустила тебя глубоко в своё сердце. Так глубоко как не позволяла никому и никогда. И я не могла позволить тоже самое сделать другому, потому что у меня одно сердце. И в нём есть место только для одного человека.

Аэлита не выдержала и заплакала, а её голова обессилено упала на бок. Павел молчал, но она слышала его прерывистое и волнительное дыхание. Ей захотелось свободы, а он по-прежнему удерживал её за блузку, вцепившись в неё мёртвой хваткой.

– Отпусти меня. Пожалуйста, отпусти… Мне нечем дышать.

Она резко вырвалась из его рук, но оказавшись на ногах, не смогла сохранить равновесие и упала бы, если бы Павел снова не поймал её в свои