Хроника расстрелянных островов - Юрий Виноградов

Жуков развернул «максим» в тыл.

— Не стрелять! И наших побьем! — предупредил Филатов.

Артамонов раздумывал: что же предпринять? Оставаться на месте нельзя: немцы прикончат их. Но куда идти? Вперед, назад, направо, налево? Везде враги.

— Что же будем делать, товарищ сержант? — спросил его Филатов.

— Пойдем на север. Будем пробиваться к маяку Тахкуна, — решился Артамонов.

Они пересекли дорогу и побежали по обочине в лес. Жуков катил за собой пулемет, Филатов нес оставшиеся две коробки с лентами. Бой гремел где-то впереди. Артамонов намеревался обойти немцев слева и присоединиться к своим. Напрямик, через заросли кустов, они пробирались по лесу. Больше всех доставалось Жукову: «максим» то и дело цеплялся за сучья и корни.

Шедший впереди Филатов неожиданно замер, прижимая палец к губам, Артамонов подошел к Филатову. Тот раздвинул ветви двух елок и показал сержанту на небольшую лесную полянку. Артамонов увидел человек пятнадцать гитлеровцев, возившихся у четырех небольших минометов. «Напоролись, — мелькнула у него мысль. — Куда же теперь? Заметят — конец…»

С полянки раздались резкие выстрелы: четыре миномета, поставленные почти вертикально, выбросили мины. Послышался новый выстрел, за ним второй, третий, четвертый. Немецкие минометчики начали беглый обстрел полуострова Тахкуна. Они так увлеклись стрельбой, что совершенно не оглядывались по сторонам.

Филатов опустил ветки, кивнул сержанту: надо обойти их слева. Артамонов упрямо замотал головой: нет. Он помахал рукой Жукову, подзывая его к себе. Ткнул пальцем в сторону поляны и знаками показал, что надо устанавливать пулемет. Жуков понял командира отделения, развернул пулемет и подкатил его под елку, Артамонов держал гранату в руке, прикрывая подход товарищей. Немцы так ни разу и не оглянулись. Велико было их изумление и страх, когда за спинами застрочил станковый пулемет! Артамонов ликовал, наблюдая, как гитлеровцы валились у своих минометов. Все фашисты до единого распластались на поляне. Здорово бьет Жуков!

— Отходить, друзья! — подал он команду, но Жуков точно прилип к рукоятке пулемета и, пока патроны в ленте не кончились, не разжал затекшие пальцы.

Больше часа пробирались по лесу на север три измученных пулеметчика, ориентируясь по звукам выстрелов и грохоту взрывов. К ним присоединились отбившиеся от своих четыре незнакомых красноармейца и три краснофлотца.

— Ого, да нас теперь целое отделение! — воскликнул Артамонов. — Прорвем любое кольцо… Пошли, товарищи.

Прошло еще минут двадцать. Отряд миновал густой лес и вышел в совершенно голую березовую рощицу. И тут неожиданно ухнул слева снаряд, выворотив три сросшиеся корнями березки. Взрывы посыпались справа, спереди и сзади. «Попали под артогонь немецкой батареи», — догадался Артамонов. Он хотел побыстрее увести свою группу из рощицы, но в этот момент почувствовал страшный удар…

Очнулся Артамонов от легкой качки: два рослых немца несли его на носилках к сараю…

Противнику удалось прорваться на полуостров и по самой восточной дороге, идущей от Кярдлы к пристани Лехтма. Гитлеровцы вклинились в оборону подразделений 36-го инженерного батальона и оттеснили бойцов метров на восемьсот от первоначального рубежа. Полковник Константинов не мог допустить захвата Лехтмы и лишиться единственной пристани на полуострове, к которой еще подходят суда для эвакуации гарнизона. По его приказу на помощь строителям был срочно переброшен с соседнего участка отряд краснофлотцев с береговых батарей под командованием старшего лейтенанта Волкова. Костяком отряда являлись артиллеристы огневого взвода 42-й береговой батареи.

Помощь подоспела вовремя. Немецкие солдаты разбирали лесной завал на дороге, сделанный красноармейцами 36-го инженерного батальона. Бойцы, наскоро окопавшись вдоль дороги, обстреляли их из пулеметов и винтовок. В ответ открыли стрельбу две минометные батареи противника, сбивая прицельный огонь моонзундцев.

Волков подбежал к командиру инженерной роты, который со своими связными укрывался за стволами деревьев от разрывов мин.

— Как в шахматы фашист играет, — пожаловался командир роты. — В каждую клеточку по фигуре ставит. Площадь обстреливает. Здорово это у них отработано.

Волков подозвал к себе стоящего поблизости краснофлотца Панкратова, показал на высокую ветвистую ель:

— Поглядите-ка с вершины, что у фашистов за завалом делается.

Панкратов прислонил к стволу винтовку и ловко забрался наверх.

— Ну? — поторопил его Волков.

— Две машины на дороге вижу… Кажется, бронетранспортеры… Точно, они… И немецких солдат много…

— Ясно. Слезай! — махнул рукой Волков.

«К атаке готовятся, — понял он. — Ликвидируют завал, пустят вперед технику, за ней пехота пойдет».

— Прежняя позиция была лучше? — спросил Волков лейтенанта.

— Никакого сравнения! Дот, дзот, стрелковые ячейки, окопы, ходы сообщения…

— Вот мы и вернемся снова в них.

— Контратаковать?! — удивился лейтенант. — Нас же перебьют, как котят!

— Здесь перебьют, там перебьют. Уж лучше там, — резко сказал Волков. — Это приказ коменданта.

Командир роты не возражал, понимая, что в сложившейся обстановке не пустить противника к пристани Лехтма может только контратака. Лейтенант послал своих связных к командирам взводов с приказом готовиться к атаке.

— Дай бог, как говорится, нашему теляти немецкого волка задрати, — задумчиво сказал он, явно проникаясь симпатией к сердитому и строгому командиру отряда моряков.

Волков послал в лес шестерых батарейцев, назначив старшим краснофлотца Зазулина.

— Ударьте с правого фланга, отвлеките огонь фашистов на себя, — приказал он и поторопил: — Да побыстрее, товарищи!

Минут через пять в лесу раздалась частая стрельба: Зазулин вступил в перестрелку.

— Пора! — сказал Волков командиру инженерной роты и, не оглядываясь, пошел на завал. Краснофлотцы и красноармейцы двинулись за ним. Немцы заметили цепи моонзундцев, открыли автоматный огонь. Кое-кто из бойцов выстрелил в ответ из винтовки, хотя команды и не было: сдали нервы. Внимание всех было приковано к черной шинели и кожаной шапке-ушанке старшего лейтенанта Волкова, шедшего впереди. От него ждали чего-то особенного, ему верили, на него надеялись.

Огонь со стороны немцев усилился, хотя и чувствовалось, что стреляют они беспорядочно. Появились первые убитые и раненые у моонзундцев, а сигнала атаки все не было. Казалось, самообладание вот-вот покинет бойцов и они повернут обратно или — в лучшем случае — лягут на землю, чтобы спастись от свистящего вокруг гигантского роя вражеских пуль. И тут наконец наступила разрядка. Волков метнул в завал гранату, призывно крикнул и бросился вперед. Широкое «ура!» разнеслось по лесу; приминая кусты, моонзундцы бежали к завалу, точно за ним было единственное спасение от пуль.

Первыми врукопашную схватились моряки, стремясь оттеснить гитлеровцев от бронетранспортеров. Слева врезались в гущу врагов строители.

Расчет первого орудия, в котором находился и краснофлотец Панкратов, дрался рядом с командиром батареи. Командир орудия пытался оттеснить Волкова за свой расчет, но старший лейтенант рвался в самую гущу схватки, увлекая за собой краснофлотцев. Панкратов понял замысел своего командира, намеревавшегося сберечь увлеченного боем комбата. Ловко орудуя штыком, он пробрался к сержанту; Волков оказался за их спинами.

Отпор немцев стал заметно ослабевать. Они начали группами откатываться назад.

— Отступают, отступают! Наша взяла! — радостно закричал Панкратов. До его слуха донеслась резкая автоматная очередь. Приподнял голову и метрах в сорока от себя увидел комбата Волкова, уткнувшегося лицом в землю. Его подняли на руки два краснофлотца и понесли в тыл.

— Что у него? — спросил Панкратов.

— Разрывной пулей в живот…

— Живой хоть?!

— Наповал…

Командир орудия стиснул зубы, выругался:

— Эх, не уберегли… Батю нашего не сохранили…

Панкратов перевязал командира орудия.

— Вот и все. Рана пустяковая. Быстро залечат в госпитале. Денька через… — он не договорил, почувствовав, как в спину точно забили гвоздь: до слуха донеслась короткая автоматная очередь. Оглянулся: откуда же стреляют? Ведь, кроме убитых и раненых, на поляне никого нет. Заметил качнувшийся кустик. Хотел выстрелить по кусту из винтовки, но не хватило сил поднять ее. Да и не нужно было уже самому стрелять: туда побежали два санитара, подбиравшие раненых бойцов. — В спину ударили, гады, — произнес Панкратов и замер от неожиданности: командир орудия был мертв, из виска его текла кровь…

Вернулись санитары.

— Добили там одного…

— А как наши? — спросил Панкратов.