Глиняная Библия - Хулия Наварро

– Я тоже, и буду – в пику этой морали – во всеуслышание говорить то, что думаю. А в вашей стране – самая что ни на есть гнусная диктатура.

– Вам следовало бы осторожнее высказывать свое мнение.

– А что, вы на меня донесете? – с иронией спросила Миранда.

– Я вовсе не собираюсь этого делать. Что за вздор!

– Я не оправдываю войну с вашей страной, я против этой войны, однако я хочу, чтобы иракцы освободились от Саддама Хусейна.

– А если они этого не хотят?

– Не будьте такой циничной, вы ведь прекрасно знаете, что они просто не в состоянии это сделать.

– Этой страной должна управлять твердая рука.

– Какое пренебрежение к соотечественникам!

– Это вовсе не пренебрежение, я действительно считаю, что так должно быть. Если бы Ираком не правил Саддам, то правил бы кто-нибудь другой, потому что без твердой руки наша страна просто развалилась бы. Такова объективная реальность.

– А права человека, демократия, свобода, солидарность… Эти понятия для вас хоть что-нибудь значат?

– То же, что и для вас, однако нельзя забывать, что мы находимся на Востоке. Было бы ошибкой пытаться подогнать нас под ваши мерки.

– Права человека универсальны – что здесь, что в Пернамбуку.[13]

– Вы плохо знаете арабов.

– Я считаю, что свобода и человеческое достоинство не зависят от того, где тот или иной человек родился.

– Вот и прекрасно. Я больше не собираюсь с вами спорить. Вы пытаетесь смотреть на Ирак через призму своего мировоззрения, и это мешает вам увидеть правду.

– Когда я год назад приезжала сюда, познакомилась с одним из журналистов местного радио. Затем через несколько месяцев я снова приехала в Ирак и позвонила этому журналисту, но в его доме никто не взял трубку. Тогда я обратилась на его радиостанцию, и там мне ответили, что он «исчез»: к ним на радиостанцию как-то раз пришли сотрудники Мухабарат и увели его. С тех пор его никто не видел. Его жена продала все, что у нее было, так как ей сказали, что можно подкупить одного чиновника, и он сообщит, где находится ее муж. Она продала дом, машину, прочее имущество и передала деньги некоему посреднику, оказавшемуся настоящим мерзавцем, потому что он, как только получил деньги, тут же написал на эту женщину донос. Вскоре она тоже исчезла. Их дети теперь живут у своей бабушки.

Клара лишь пожала плечами: она не знала, что на это можно было ответить. Когда ей рассказывали о подобных случаях, она предпочитала помалкивать. Ей в Ираке жилось неплохо – это единственное, что она могла по этому поводу сказать. Это и еще то, что ее всегда хорошо принимали во дворце Саддама. Нет, она не станет осуждать Саддама Хусейна: ее дедушка не позволил бы ей этого делать, да и сама она отнюдь не горела желанием поносить существующий режим.

– Вы прекрасно знаете: то, что я рассказала, – не выдумка, – заявила Миранда.

Упорное молчание Клары начинало ее раздражать.

– Востоку нужна революция, причем настоящая революция, которая покончит с преступными правителями и со средневековыми режимами, пренебрегающими правами человека? – запальчиво сказала Миранда. – Как только люди на Востоке поймут, что их общество поражено раковой опухолью, и решатся ее удалить, Восток сразу же превратится в могучую силу.

– И вы думаете, что это здесь кому-то нужно? – спросила ироническим тоном Клара.

– Конечно нет. Местные заправилы предпочитают, чтобы люди на Востоке по-прежнему были порабощены своими коррумпированными правителями и верили, что источник всех их бед – Запад, люди другой веры, и что единственный выход – это перебить иноверцев. Вашу правящую элиту устраивает невежественный народ, ведь так легче использовать его в своих целях. Но хуже всего то, что такие люди, как вы, бездействуют стоят в сторонке и стараются не замечать того, что происходит вокруг, потому что им самим живется хорошо.

– А вот лично вы на чьей стороне? – спросила Клара.

– Я? Я вам уже говорила, что отнюдь не поддерживаю Буша и его планы развязать войну в Ираке. Однако я не принадлежу и к тем салонным прогрессистам, которые имеются и здесь на Востоке. Они считают, что политически корректно придерживаться той точки зрения, что все мусульманское – замечательно и что нужно уважать особенности и традиции Востока. Я не уважаю никого, кто не соблюдает принципы, изложенные в Декларации прав человека, а в этой части мира их никто не соблюдает.

– Вы противоречите сама себе.

– Ошибаетесь. Простоя, по местным понятиям, – политически некорректная особа.

– Ив говорит то же самое… – пробормотала Клара.

– Ив? А-а, профессор Пико! Он мне показался замечательным человеком.

– Да, хотя у него есть свои странности.

Клара взглянула на Миранду и вдруг поняла, что Пико вдруг заторопился уезжать не только из-за надвигающейся войны, но и из-за тоски по чему-то такому, о чем ему, как теперь стало ясно Кларе, напомнила эта журналистка.

Археологические экспедиции редко длились так подолгу не прерываясь. Во всяком случае, обычно участники экспедиций имели возможность на какое-то время уехать, а затем вернуться. В этот раз археологи почти пять месяцев безвылазно торчали в Сафране, что для Пико и его друзей было, конечно же, слишком большим сроком.

– Вы… очень своеобразная женщина, – сказала Миранда.

– Я? Почему это? Я всего лишь археолог и убеждена в том, что где-то здесь под землей находится «Глиняная Библия».

– Марта Гомес сказала мне, что нельзя быть уверенным даже в том, что праотец Авраам и в самом деле существовал.

– Если мы найдем эти таблички, это станет подтверждением того, что Авраам – не просто персонаж из легенды. Лично я абсолютно уверена, что он действительно существовал, что он отправился из Ура в Ханаан. Но что-то заставило его стать монотеистом, и с тех пор он повсюду, где бы ни находился, рассказывал людям о Боге Едином. Именно поэтому нам необходимо найти эти таблички, в которых писец Шамас записал со слов Авраама его представления о том, как был создан мир.

– Любопытно, что после вашего выступления на археологическом конгрессе в Риме никто из высших церковных иерархов не попытался связаться с вами, чтобы хотя бы взглянуть на имеющиеся у вас две таблички.

– Да, никто из них этого не сделал, но я на это и не рассчитывала. Церковь ведь не подвергает ни малейшему сомнению реальность существования упомянутых в Библии праотцев. Если мы найдем эти таблички, это будет на руку Церкви, а если нет, то церковники не очень-то расстроятся, потому что устои религии не будут поколеблены.

– А этот священник, Джиан Мария, он-то зачем сюда приехал?

– Он просто нам помогает, не более того. Он хороший человек и очень трудолюбивый.

– Но ведь он – священник, и здесь ему вроде бы не место.

– А кто вам сказал, что священник не может интересоваться археологией? Джиан Мария – специалист по мертвым языкам, и поэтому его вклад в работу нашей экспедиции очень существенный.

– Что вы будете делать, когда Пико и его люди уедут?

– Я буду продолжать раскопки.

– Бомбы не выбирают, на кого падать.

Клара пожала плечами. Грозящая ее стране война казалась ей бессмысленной. Во всяком случае, эта война не имела никакого отношения к Кларе.

Тишину утра нарушил шум подъезжающих джипов: постепенно начинали подтягиваться археологи. Один из автомобилей остановился прямо возле палатки, в которой находились Клара и Миранда. Из автомобиля выпрыгнул Айед Сахади и, будучи не в состоянии сдержать свой гнев, обрушился на Клару.

– Вы опять играете с нами в кошки-мышки! Ваш дедушка приказал избить тех людей, которые вас охраняли, а меня… Я даже не знаю, что ожидает меня. Вам что, нравится причинять страдание другим людям?

– Как вы смеете так со мной разговаривать?

Миранда с любопытством наблюдала за этой сценой. Bряд ли мог вести себя так обычный бригадир рабочих, как представили Миранде накануне Сахади. Этот человек больше походил на военного. Впрочем, в стране Саддама было много людей в погонах.

Клара и Айед Сахади с бешенством смотрели друг на друга как будто были готовы вцепиться друг другу в глотку. Бесконечно долго текли секунды. Наконец Айед Сахади глубоко вздохнул и взял себя в руки.

– Садитесь в автомобиль. Ваш дедушка хочет немедленно вас видеть.

Сахади вышел из палатки и сел за руль автомобиля, ожидая что Клара последует за ним.

Клара медленно допила кофе и посмотрела на Миранду.

– Ну ладно, увидимся позже.

– По приказу вашего дедушки избивают людей?

Вопрос Миранды застал Клару врасплох. Для нее было вполне естественно, что дедушка поступает так, как считает нужным, и она с детства привыкла к тому, что он время от времени приказывал избить того или иного человека, нарушившего установленные им правила.

– Не обращайте внимания на Айеда. Он вечно все преувеличивает.

Она вышла из палатки, проклиная про себя Сахади, выставившего ее дедушку перед этой журналисткой в таком неприглядном виде. Ей оставалось только надеяться, что оплошность Айеда не возымеет никаких последствий. А если возымеет, она сама прикажет, чтобы его хорошенько отдубасили. Да, именно так: чтобы его били до тех пор, пока он не попросит пощады.