Собрание сочинений в одном томе - Владимир Высоцкий

<1980>

* * *

Общаюсь с тишиной я,Боюсь глаза поднять,Про самое смешноеСтараюсь вспоминать.

Врачи чуть-чуть поахали:«Как? Залпом? Восемьсот?..»

От смеха ли, от страха ли —Всего меня трясет.

Теперь я – капля в море,Я – кадр в немом кино.И двери на запоре —А все-таки смешно.

Воспоминанья кружатсяКак комариный рой,А мне смешно до ужаса:Мой ужас – геморрой.

Виденья всё теснее —Страшат величиной:То с нею я – то с нею, —Смешно, иначе – ной!

Не сплю – здоровье бычее,Витаю там и тут,Смеюсь до неприличия,И жду – сейчас войдут...

Халат закончил описьИ взвился – бел, крылат.«Да что же вы смеетесь?» —Спросил меня халат.

Но ухмыляюсь грязно яИ – с маху на кровать.Природа смеха – разная, —Мою вам не понять.

Жизнь – алфавит: я где-тоУже в «це-че-ше-ще», —Уйду я в это летоВ малиновом плаще.

Но придержусь рукою яВ конце за букву «я» —<Еще> побеспокою я! —Сжимаю руку я.

Со мной смеются складкиВ малиновом плаще.С покойных взятки гладки, —Смеялся я – вообще.

Смешно мне в голом виде литьНа голого ушат, —А если вы обиделись —То я не виноват.

Палата – не помеха,Похмелье – ерунда, —И было мне до смеха —Везде, на всё, всегда!

Часы тихонько тикали —Сюсюкали: сю-сю...Вы – втихаря хихикали,А я – давно вовсю!

1980

* * *

Жан, Жак, Гийом, Густав —Нормальные французы, —Немного подлатавРасползшиеся узы,

Бесцветные, как моль,Разинув рты без кляпа,Орут: «Виват, Жан-Поль,Наш драгоценный папа!»

Настороже, как лось,Наш папа, уши – чутки.Откуда что взялось —Флажки, плакаты, дудки?

Страшась гореть в аду,Поют на верхней ноте.

«А ну-ка, ниспадуЯ к ним на вертолете!»

«Есть риск! – предупредилПилот там, на экране, —Ведь шлепнулся одинНе вовремя в Иране».

«Смелее! В облака,Брат мой, ведь я в сутане,А смерть – она покаЕще в Афганистане!» —

И он разгладил шелкТам, где помялась лента,И вскоре снизошелДо нас, до президента.

Есть папа, но былаКогда-то божья мама.Впервые веселаХимера Нотр-Дама.

Людским химер не мерь —Висит язык, как жало.Внутри ж ее теперьЧего-то дребезжало.

Ей был смешон и видТолпы – плащи да блузки...Ан, папа говоритПрекрасно по-французски.

Поедет в Лувр, «Куполь»И, может быть, в Сорбонну,Ведь папа наш, Жан-Поль,Сегодня рад любому.

Но начеку был завОтделом протокола:Химере не сказавНи слова никакого,

Он вышел. Я не дамГроша теперь за папу.Химеры Нотр-Дам,Опять сосите лапу!

<1980>

* * *

Неужто здесь сошелся клином свет,Верней, клинком ошибочных возмезди[й]...И было мне неполных двадцать лет,Когда меня зарезали в подъезде.

Он скалился открыто – не хитро,Он делал вид, что не намерен драться,[И в<д>руг] – ножом под нижнее реброИ вон – не вынув, чтоб не зама[ра]ться.

Да будет выть-то! Ты не виновата —Обманут я улыбкой и добром.Метнулся в подворотню луч закатаИ спрятался за мусорным ведром...

Еще спасибо, что стою не в луже,И лезвие продвинулось чуть глубже,И стукнула о кафель рукоять,Но падаю – уже не устоять.

<1980>

ДВЕ ПРОСЬБЫ

М. Шемякину – другу и брату – посвящен сей полуэкспромт

Мне снятся крысы, хоботы и черти. ЯГоню их прочь, стеная и браня.Но вместо них я вижу виночерпия —Он шепчет: «Выход есть. К исходу дня —Вина! И прекратится толкотня,Виденья схлынут, сердце и предсердиеОтпустит, и расплавится броня!»Я – снова я, и вы теперь мне верьте, – яНемногого прошу взамен бессмертия —Широкий тракт, холст, друга да коня;Прошу покорно, голову склоня,Побойтесь Бога, если не меня, —Не плачьте вслед, во имя Милосердия!

Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,Но чтобы душу дьяволу – ни-ни!Зачем цыганки мне гадать затеяли?День смерти уточнили мне они...Ты эту дату, Боже, сохрани, —Не отмечай в своем календаре илиВ последний миг возьми и измени,Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реялиИ чтобы агнцы жалобно не блеяли,Чтоб люди не хихикали в тени, —От них от всех, о Боже, охрани —Скорее, ибо душу мне ониСомненьями и страхами засеяли!

Париж, 1 июня 1980 г.

* * *

Михаилу Шемякину – чьим другом посчастливилось быть мне

Как зайдешь в бистро-столовку,По пивку ударишь —Вспоминай всегда про Вовку:Где, мол, друг-товарищ!

<А> в лицо – трехстопным матом,Можешь – хоть до драки, —Про себя же помни: братомВовчик был Шемяке.

Баба, как наседка, квохчет(Не было печали!), —Вспоминай! Быть может, Вовчик —«Поминай как звали».

М. Chemiakin – всегда, везде Шемякин, —А посему французский не учи!..Как хороши, как свежи были маки,Из коих смерть схимичили врачи.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Мишка! Милый! Брат мой Мишка!Разрази нас гром! —Поживем еще, братишка,Po-gi-viom!

1980

* * *

И снизу лед, и сверху – маюсь между, —Пробить ли верх иль пробуравить низ?Конечно – всплыть и не терять надежду,А там – за дело в ожиданье виз.

Лед надо мною, надломись и тресни!Я весь в поту, как пахарь от сохи.Вернусь к тебе, как корабли из песни,Всё помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека – сорок с лишним, —Я жив, тобой и господом храним.Мне есть что спеть, представ перед всевышним,Мне есть чем оправдаться перед ним.

1980

ПЕСНИ ДЛЯ ТЕАТРА И КИНО

«ДЕСЯТЬ ДНЕЙ, КОТОРЫЕ ПОТРЯСЛИ МИР»

* * *

В кускиРазлетелася корона,Нет державы, нету трона, —Жизнь, Россия и законы —Всё к чертям!И мы —Словно загнанные в норы,Словно пойманные воры, —Только – кровь одна с позоромПополам.

И намНи черта не разобраться,С кем порвать и с кем остаться,Кто за нас, кого бояться.Где пути, куда податься —Не понять!Где дух? Где честь? Где стыд?!Где свои, а где чужие,Как до этого дожили,Неужели на РоссиюНам плевать?!

ПозорВсем, кому покой дороже,Всем, кого сомненье гложет —Может он или не можетУбивать!Сигнал! —И по-волчьи, и по-бычьи,И – как коршун на добычу, —Только воронов покличемПировать.

Эй, вы!Где былая ваша твердость?Где былая наша гордость?Отдыхать сегодня – подлость!Пистолет сжимает твердая рука.Конец! Всему конец!Все разбилось, поломалось, —Нам осталась только малость —Только выстрелить в висок иль во врага.

1965