Собрание сочинений в одном томе - Владимир Высоцкий

<1978>

* * *

Мы бдительны – мы тайн не разболтаем, —Они в надежных жилистых руках,К тому же этих тайн мы знать не знаем —Мы умникам секреты доверяем, —А мы, даст бог, походим в дураках.

Успехи взвесить – нету разновесов, —Успехи есть, а разновесов нет, —Они весомы – и крутых замесов.А мы стоим на страже интересов,Границ, успехов, мира и планет.

Вчера отметив запуск агрегата,Сегодня мы героев похмелим,Еще возьмем по полкило на брата...Свой интерес мы – побоку, ребята, —На кой нам свой и что нам делать с ним?

Мы телевизоров напокупали, —В шесть – по второй глядели про хоккей,А в семь – по всем Нью-Йорк передавали, —Я не видал – мы Якова купали, —Но там у них, наверное, – о’кей!

Хотя волнуюсь – в голове вопросы:Как негры там? – а тут детей купай, —Как там с Ливаном? что там у Сомосы?Ясир здоров ли? каковы прогнозы?Как с Картером? на месте ли Китай?

«Какие ордена еще бывают?» —Послал письмо в программу «Время» я.Еще полно – так что ж их не вручают?!Мои детишки просто обожают, —Когда вручают – плачет вся семья.

<1978>

* * *

Я спокоен – он мне все поведал.«Не таись», – велел. И я скажу.Кто меня обидел или предал —Покарает тот, кому служу.Не знаю как – ножом ли под ребро,Или сгорит их дом и все добро,Или сместят, сомнут, лишат свободы,Когда – опять не знаю, – через годыИли теперь, а может быть – уже...Судьбу не обойти на виражеИ на кривой на вашей не объехать,Напропалую тоже не протечь.А я? Я – что! Спокоен я, по мне – хотьПобей вас камни, град или картечь.

<1978>

* * *

Слева бесы, справа бесы.Нет, по новой мне налей!Эти – с нар, а те – из кресел, —Не поймешь, какие злей.

И куда, в какие дали,На какой еще маршрутНас с тобою эти вралиПо этапу поведут?

Ну а нам что остается?Дескать, горе не беда?Пей, дружище, если пьется, —Все – пустыми невода.

Что искать нам в этой жизни?Править к пристани какой?Ну-ка, солнце, ярче брызни!Со святыми упокой...

<1979>

* * *

Михаилу Шемякину под впечатлением от серии «Чрево»

И кто вы суть? Безликие кликуши?Куда грядете – в Мекку ли, в Мессины?Модели ли влачите к Монпарнасу?Кровавы ваши спины, словно туши,И туши – как ободранные спины, —И ребра в ребра вам – и нету спасу.

Ударил ток, скотину оглоуша,Обмякла плоть на плоскости картиныИ тяжко пала мяснику на плечи.На ум, на кисть творцу попала туша —И дюжие согбенные детины,Вершащие дела нечеловечьи.

Кончал палач – дела его ужасны,А дальше те, кто гаже, ниже, плоше,Таскали жертвы после гильотины:Безглазны, безголовы и безгласныИ, кажется, бессутны тушеноши,Как бы катками вмяты в суть картины.

Так кто вы суть, загубленные души?Куда спешите, полуобразины?Вас не разъять – едины обе массы.

Суть Сутина – «Спасите наши туши!»Вы ляжете, заколотые в спины,И Урка слижет с ваших лиц гримасу.

Я ротозей – но вот не сплю ночами, —В глаза бы вам взглянуть из-за картины!..Неймется мне, шуту и лоботрясу, —Сдается мне, хлестали вас бичами?!Вы крест несли – и ободрали спины?!И ребра в ребра вам – и нету спасу.

<Между 1977 и 1979>

* * *

Давайте я спою вам в подражанье радиоламГлухим знакомым тембром из-за тупой иглы —Пластиночкой «на ребрах» в оформленье невеселом,Какими торговали пацаны из-под полы.

Ну, например, о лете, которо<го не будет>,Ну, например, о доме, что быстро догорел,Ну, например, о брате, которого осудят,О мальчике, которому – расстрел.

Сидят больные легкие в грудной и тесной клетке —Рентгеновские снимки – смерть на черно-белом фоне, —Разбалтывают пленочки о трудной пятилетке,А продлевают жизнь себе – вертясь на патефоне.

<Между 1977 и 1979>

* * *

Куда все делось и откуда что берется —Одновременно два вопроса не решить.Абрашка Фукс у Ривочки пасется:Одна осталась – и пригрела поца, —Он на себя ее заставил шить.

Ах, времена и эти... как их... нравы! —<На> древнем римском это «темпора, о морес», —Брильянты вынуты из их оправы,По всей Одессе тут и там канавы, —Для русских – цимес, для еврейских – цорес.

Кто с тихим вздохом вспомянет: «Ах, да!» —И душу господу подарит, вспоминаяТот удивительный момент, когдаНа Дерибасовской открылася пивная?!

Забыть нельзя, а если вспомнить – это мука!Я на Привозе встретил Мишку – что за тон!Я предложил: «Поговорим за Дюка!»«Поговорим, – ответил мне гадюка, —Но за того, который Эллингтон».

Ну что с того, что он одет весь в норке,Что скоро едет, что последний сдал анализ,Что он уже одной ногой в Нью-Йорке! —Ведь было время – мы у Каца БоркиПочти что с Мишком этим не кивались.

<1979>

* * *

В белье <плотной> вязки,В буденновке ноской,Овеянной, кстати,Гражданской войной,Я не на АляскеИ не с эскимоской —Лежу я в кроватиС <холодной> женой.

Идет моей Наде —В плетеной рогоже,В фуфайке веселой,В китайском плаще, —И в этом нарядеОна мне дорожеЛюбой полуголой,А голой – вообще.

Не нашел сатана денька —Всей зимы ему мало,Так напакостил в праздник точь-в-точь!Не тяни же ты, Наденька,На себя одеялоВ новогоднюю ночь!

Тьфу в нас, недоёных, —Чего мы гундосим!Соседу <навесил> —Согреться чуток.В центральных районахВ квартире – плюс восемь,На кухне – плюс десять,Палас – как каток.

Сожгем мы в духовкеВенгерские стульяИ финское креслоС арабским столом.Где надо – мы ловки,Всё прем к себе в улья, —А ну, интересно,Пойдем напролом?

<1979>

* * *

Меня опять ударило в озноб,Грохочет сердце, словно в бочке камень,Во мне живет мохнатый злобный жлобС мозолистыми цепкими руками.

Когда, мою заметив маету,Друзья бормочут: «Снова загуляет», —Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!Он кислород вместо меня хватает.

Он не двойник и не второе Я —Все объясненья выглядят дурацки, —Он плоть и кровь, дурная кровь моя, —Такое не приснится и Стругацким.

Он ждет, когда закончу свой виток —Моей рукою выведет он строчку,И стану я расчетлив и жесток,И всех продам – гуртом и в одиночку.

Я оправданья вовсе не ищу,Пусть жизнь уходит, ускользает, тает, —Но я себе мгновенья не прощу —Когда меня он вдруг одолевает.

Но я собрал еще остаток сил, —Теперь его не вывезет кривая:Я в глотку, в вены яд себе вгоняю —Пусть жрет, пусть сдохнет, – я перехитрил!

<1979>

* * *

Я верю в нашу общую звезду,Хотя давно за нею не следим мы, —Наш поезд с рельс сходил на всем ходу —Мы всё же оставались невредимы.

Бил самосвал машину нашу в лоб,Но знали мы, что ищем и обрящем,И мы ни разу не сходили в гроб,Где нет надежды всем в него сходящим.

Катастрофы, паденья, – но между —Мы взлетали туда, где тепло,Просто ты не теряла надежду,Мне же – с верою очень везло.

Да и теперь, когда вдвоем летим,Пускай на ненадежных самолетах, —Нам гасят свет и создают интим,Нам и мотор поет на низких нотах.

Бывали «ТУ» и «ИЛы», «ЯКи», «АН», —Я верил, что в Париже, в Барнауле —Мы сядем, – если ж рухнем в океан —Двоих не съесть и голубой акуле!

Все мы смертны – и люди смеются:Не дождутся и вас города!Я же знал: все кругом разобьются,Мы ж с тобой – ни за что никогда!

Мне кажется такое по плечу —Что смертным не под силу столько прыти:Что на лету тебя я подхвачу —И вместе мы спланируем в Таити.

И если заболеет кто из насКакой-нибудь болезнею смертельной —Она уйдет, – хоть искрами из глаз,Хоть стонами и рвотою похмельной.

Пусть в районе Мэзона-ЛаффиттаУпадет злополучный «Скайлаб»И судьба всех обманет – финита, —Нас она обмануть не смогла б!

1979