Чтоб знали! Избранное (сборник) - Михаил Армалинский

Однажды на слоне приехал королевич из Индии. На чалме кобра сидит, а сам в руке книжку какую-то держит. Ну, стащили его крюком со слона, кобру мангуста закусала до смерти.

А принцесса взяла у индийского королевича книгу из рук, полистала и говорит:

– Да эти «Ветви персика» у меня каждая блядь в королевстве наизусть знает. Тоже мне книголюб хуев.

Засмущался королевич из Индии. Ну а принцессе жалко его стало, она его за стол, дала водки выпить. Тут из индийца ещё одна кобра выползла и шуршать начала. Стали кричать мангусту, но она с местными крысами спуталась и не откликалась. Так что на кобру вылили жбан кипятку, и она хвостовик отбросила. Принц потом плакал по змее, мол, дрессированная была, сама во двор какать выползала…

Пошли молодые в опочивальню, а челядь – опять к замочной скважине. А первый министр бросился государственную тайну от народа охранять – разогнал челядь, приложил глаз и видит: сидит индийский королевич в позе лотоса, сосредотачивается. Сидит час, другой сидит, весь в нирване. Тут принцесса Маня из себя вышла, схватила его за бока, как самовар, и в окошко выбросила. Но тут индийцу повезло – слон его, что под окном стоял, подцепил хозяина хоботом и себе на спину посадил. И пошёл со своим принцем по улицам города. Потом придворный поэт написал оду, которая начиналась так: «По улицам слона водили, как видно, на показ…» За то, что поэт так дипломатично описал беззаконное появление слона на улицах города, принцесса одарила пиита породистой моськой.

Прослышала принцесса от одного француза-жениха про знаменитого преступника де Сада. Жениха этого она, как всегда, в окно выбросила. Но де Сада запомнила: и что сидит он в тюрьме – под названием не то Бразилия, не то Башкирия, и что сидит он там ни за что ни про что. К тому же Главный Библиотекарь королевства раздобыл ей де Садову книгу, под названием «Словоблудие в опочивальне». Он сам перевёл её с французского и вскоре свихнулся от обилия впечатлений – ночью ему стали сниться разные познавательные кошмары.

Главбибл в вопросах пола – голова, а тут приковылял к принцессе с пенкой у рта (по утрам любил парное молоко испить) и показывает открытие – таблицу размножения:

2 × 69 = 4

96 = 0

1 + 1 = 3

1 + 1 = 69

2 + 1 > 1 + 1 + 1

1 + 1 = 11

А когда его спросили, где здесь мужчина, а где женщина, он ответил вообще невпопад: «Одна женщина в постели, две в уме». А потом помолчал и глубокомысленно заключил: «Дамы и короли спят валетом».

Затем он заявил, что открыл основополагающие законы Вселенной. Первый закон: всё зависит от всего! А второй, что мир состоит их трёх вещей: из «да», из «нет» и из «ни да, ни нет».

Пришлось его казнить, чтобы не путался под ногами со своими эротическо-еретическими открытиями.

Читала принцесса Маня «Словоблудие в опочивальне», не вытаскивая руки из трусиков. Проняла её многогранность личности автора: он де маркиз, он де офицер, он де француз и он де Сад.

– А какой сад-то? – спросила принцесса у своего первого министра, который был знатоком мировой литературы.

– Вишнёвый, вестимо, – объяснил эрудит-министр.

– Небось, который наш Антошка Чехословаков карякнул? – уточнила принцесса, хотя и потасканная, но в родной литературе поднатасканная.

Первый министр кивнул и упал на голову. Голова его была такая большая и тяжёлая от обилия мозгов, что тело не выдерживало, когда он голову опускал. Принцесса любила забавляться, вызывая своего министра на утвердительный ответ, который он опрометчиво давал кивком и грохался головой оземь. «Горе ты моё от ума» – так любовно звала она своего первого министра, который вскоре оправился, сменил фамилию на Грибоедов и написал комедь под своим названием.

Принцесса-меценатка особливо жаловала и к себе приблизила Шурика Пушкина, Андрюху Белого, Федюка Достоевского и Лёву из Могилёва Толстого. Последнего она заставляла на велосипеде вокруг лужи во дворе замка кататься. Уж очень ей нравилось, когда он плюхался в неё со своей бородой. Белого она всё время путала с Чёрным и просила его разговаривать с ней только ритмической прозой, но тот упрямился и говорил исключительно ироническими стихами. Ну, а Федюка как на завтрак пригласит, так он вмиг над тарелкой с компотом засыпает.

– Никак, всю ночь опять девчонку малую растлевал в баньке? – журит его принцесса.

– Никак нет, – отвечает по стойке смирно Федюк, – я роман писал на дому.

Ну а с Шуриком – всегда проблемы, всё норовил, стихи декламируя, принцессе под юбку руку запустить. А принцесса его за бакенбарды, за бакенбарды, чтобы неповадно было на царскую власть руку подымать.

И вот задумала принцесса освободить де Сада из тюрьмы, чтобы ему себя на пробу предоставить. Вызвала она к себе в кабинет кабинет министров и прочих важных особ, выдающих себя за выдающихся, и читает постановление правительства:

– Поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. А именно, отправляйте агентов в Париж и привезите мне де Сада.

Закручинились министры, загорюнились выдающиеся особы королевства, задумали думу думную. Общим открытым, но тайным голосованием единогласно порешили они собрать самых отъявленных блядей королевства и отправить на штурм тюрьмы, где де Сада гноят, попирая международные права человека. Во главе блядей поставили самую красивую и хитрую по имени Лядь. Для этого задания её даже из тюрьмы выпустили. Посадили её за то, что Лядь убила и съела любовника, с которым лежала в постели, когда услышала, что муж неожиданно вернулся из командировки.

Посадили блядей на межконтинентальную ракетищу и запустили в западном направлении. Приземляясь, чуть Эйфелеву башню не снесли, и тогда хана бы всему Парижу, никто б его на открытках не узнавал. Но обошлось. Правда, жестковато грохнулись, но это к лучшему – у семнадцати блядей выкидыш случился и абортов делать не пришлось.

А во Франции Французская революция вовсю идёт. На каждом углу гильотины установлены, дворянские головы в канавах валяются. По всему Парижу развешаны плакаты «Миру – мор!» и «Да здравствует гильотина, светлое будущее всего дворянства!». Народ честной за бесчестными аристократами гоняется, хватает их за волосы и тащит куда следует. А потом, снявши голову, по волосам не плачет, а пьёт и гуляет. Водку пьянствует, безобразие нарушает.

Вышли бляди на берег Сены и спрашивают у проходящих французов, где здесь самая большая тюрьма имеется. Те унюхали баб инородных, горячих и говорят: «Идёмте, мы вам покажем, а вы нам дадите». Мужиков собралось толпа целая. Тут и нервный Робеспьер с шелудивым Маратом примчались, первые рвутся показывать, а тем, кто их отталкивает, гильотиной грозят. Идут бляди по Елисейским полям, а французики им полевые цветы рвут и вручают букетиком. Кто похитрее, в Елисеевский, что посреди полей стоял, сбегал за бутылкой и блядям идущим предлагает из горла глотнуть, но они гордо отказываются из последних сил.

А Наполеон, мальчишка ещё, увязался за толпой, к бляди одной под юбку залез и идёт с нею вприпрыжку, а сам нюхает и меж ног ей смотрит. С тех пор он и стал мечтать Россию завоевать, чтобы всех русских блядей в Париж переправить.

Припёрлась толпа к тюряге, а охранники увидели толпу, перепугались, решили, что их порешат и век им свободы не видать. Ну, а заключённые совсем наоборот, сквозь решётки на окнах хуи просунули и блядям машут – чуют, свобода близко. Блядям же принцесса строго-настрого наказала, чтобы держать колени вместе, язык за зубами, а руки по швам, пока де Сада не найдут, а только потом французскими поцелуями заниматься, но чтоб французского насморка не привозить. Причём, чтобы деньги вырученные в казну на Родину везти.

Вот Лядь, главная блядь, и смотрит по окнам решетчатым, чей же хуй де Садовый. И вдруг видит: в одном окне не хуй, а жопа торчит. Тут она и догадалась, что это де Сад, значит. Рванули бляди на тюрьму в направлении жопы, Робеспьеру без всякой гильотины в толпе голову оторвали, чтоб из себя начальника не строил, а Марата взяли за руки и за ноги, раскачали и бросили подальше. Он влетел в окно дома, что рядом стоял, а в комнате ванна налитая – баба какая-то подмыться решила. Ну, Марат этот прямо в ванну бултых, лежит довольный, чешется, а баба, что с пиздой неподмьггой осталась, так рассвирепела, что схватила нож кухонный и гостя незваного продырявила местах в шести. А полиции сказала, что он её изнасиловать хотел. Бабу присяжные, конечно, оправдали, цветами закидали и памятник поставили при жизни.

Тем временем бляди ворвались в тюрьму. Голодные зэки выскочили из темниц и давай за блядями гоняться. Но те увёртываются и говорят: «Деньги на бочку». А зэки французские в русском хило соображают – вытащили из подвала пять бочек с вином, которое по ночам тюремщики пили, поставили в тюремном дворике, блядей приглашают, а те говорят: «Ну, бочки есть, хорошо – а деньги где?» Засмущались заключённые, побежали со вставшими хуями прохожих грабить, срочно деньги добывать и на бочки класть.