После бури - Фредрик Бакман

они бы попытались выхватить телефон у нее из рук, но здоровье Тобиасу было дороже. А Тюре по малолетству еще не успел усвоить, как сильно может разозлиться его сестра, если ее разозлить. Вскарабкавшись ей на спину, он все-таки заглянул в телефон и заорал:

– Бубу! Она шлет сердечки БУБУ!!!

Тесс скинула Тюре и зашвырнула бы в кусты, если бы не Тед, в последнюю секунду спасший брата. А Тобиас еле отскочил, увидев, что она сейчас начнет крушить все вокруг. Тесс тяжело дышала, и братья попятились, задрав руки вверх.

– Прости, прости, пожалуйста, – прошептал Тюре.

– Мы пошутили… – кивнув, сказали Тобиас и Тед.

В руке Тесс завибрировал мобильный. Один раз, потом еще, пока она не посмотрела наконец, что написал Бубу. И даже в эту секунду, готовая от злости сунуть змей в бельевые ящики своим братьям, она не смогла сдержать улыбки.

– Вы умеете хранить секрет? Обещайте, что никому не расскажете! – попросила Тесс.

Конечно, никакие секреты они хранить не умели. Но обещали, что очень, очень постараются. Потому что глубоко внутри, под напускным идиотизмом и вредностью, они любили свою сестру, которую впервые в жизни увидели влюбленной.

58

Броски

Бубу остановил машину около дома Тесс. Он так разнервничался, что, выключая двигатель, случайно нажал на сигнал.

– Отлично, Бубу, теперь нас точно никто не заметит! – усмехнулся Беньи, и Бубу покраснел.

На окраине, в районе частных домов, для воскресного дня было необычно тихо. Температура опустилась ниже нуля: траву никто уже не стриг, но и снегоочистители тоже пока никто не достал, все в основном сидели по домам и готовились к лосиной охоте. Даже у собак, похоже, был выходной.

Тед и Тобиас вышли в садик перед домом покидать шайбу. Эту бросковую зону они сколотили своими руками вместе с отцом, когда были маленькие. Тед лупил так, как будто играл в финале чемпионата мира, Тобиас – как будто слишком устал от всей этой фигни, но не мог позволить младшему брату просто так себя обыграть. Тед так увлекся, что даже не увидел, как подъехал автодом, Тобиас заметил машину издалека. Когда первым вышел Беньи, Тобиас похолодел и перехватил клюшку, приготовившись использовать ее как оружие, а не как спортивный снаряд.

– А этот тут какого хрена делает? – пробормотал он, и на смену злости пришел страх.

Тобиас, так уж и быть, согласился, чтобы сестра позвала сюда Бубу, но Тесс не сказала, что с ним будет кто-то еще, а уж тем более этот психопат Беньямин Ович. На всех матчах основной команды Тобиас всегда стоял на красной трибуне. Он отлично знал, кто это. Здесь, в Хеде, Беньи именовали «Номер шестнадцатый», как какой-нибудь генетический эксперимент, и все, включая Тобиаса, очень радовались, когда два года назад Беньи ушел из хоккея и свалил из города, – его ненавидели, как только могут ненавидеть хоккейные болельщики сумасшедшего психа, которого мечтают заполучить в свою команду. Тобиас сразу решил, что это ловушка, месть за вчерашнюю драку в ледовом дворце в Бьорнстаде, и что Беньи приехал убить его.

Белую рубашку Беньи после похорон снял, под ней была футболка. В машине у Бубу нашелся только свитер – зеленый с медведем, естественно, – он-то и бросился Тобиасу в глаза. Ему было всего пятнадцать, Беньи – двадцать, но, глядя на этого подростка, на то, как он приготовился к драке, Беньи узнавал себя. Две секунды мужчина и мальчик оценивающе смотрели друг на друга, и хотя Тобиас был высокий и сильный для своего возраста, то, как он держал клюшку, выдавало, что он отлично понимает: его шансы не слишком велики.

C водительского сиденья выбрался Бубу, и из кухонного окна раздались радостные крики Тесс. Такой Тобиас ее еще никогда не видел. Он немного ослабил хватку. А Тед поднял голову, только когда из боковой двери колымаги вылезли Зазубами и Амат.

– Тоббе! Тоббе! Да это же… это… ты видел? Это… это Амат! Это Амат! – опешив, с блестящими от обожания глазами, прошептал он достаточно громко, чтобы все услышали этот позорный лепет.

Тобиас застонал от стыда, его пульс немного выровнялся, но он все еще пристально следил за Беньи. Тот лишь поглядел на них с улыбкой и закурил.

Бубу достал из багажника большую плетеную корзину для пикника, после чего дверь его развалюхи уже не закрылась. Но Бубу, похоже, не было до этого никакого дела. Из дома вышла Тесс – такой походкой, будто силой прижимала ноги к земле, чтобы не взлететь. И Бубу, и Тесс еле сдерживались, готовые броситься друг другу в объятья на глазах у всех, у его друзей и ее братьев. Тесс пригласила Бубу в кухню, а он засы́пал ее вопросами – про нее, про дом, про семью. Тесс не привыкла к такому, она привыкла, что парни хотят только одного, и в конце концов все-таки спросила, что у него в корзине. И Бубу показал. Там были спагетти, мясо и овощи, бульон и сливки. Тесс рассмеялась и подумала, что была права – парни действительно хотят только одного.

Пожрать.

* * *

Амат, конечно, заметил, какими глазами смотрел на него Тед – так ребенок смотрит на своего кумира. Он всегда терпеть этого не мог, и еще не так давно залез бы в машину и потребовал немедленно отвезти его домой, но только он уже не суперзвезда. В его случае высокомерие – роскошь.

– Хочешь, поиграем? – предложил он Теду.

Ради мальчишки, убеждал себя Амат, но, если честно, он и сам этого хотел. Лучше уж играть, чем разговаривать.

Тед способен был только кивнуть в ответ, и они начали играть, тринадцатилетний мальчик и его кумир. Тем временем Зазубами без слов показал маленькому Тюре, как стоять на воротах, – с семилетними хорошо, они не требуют диалога. Тед сделал кистевой бросок, и Амат мягко поправил его, показал, как правильно пригнуть колено и как замахнуться. А потом пробил по воротам сам. Тед, Тюре и Зазубами изумленно вытаращились.

– Как? – задыхаясь, выговорил Тед. – Как ты это делаешь? Похоже на молнию!

Не глядя ему в глаза, Амат пробормотал:

– Просто тренировка. Ты бросаешь лучше, чем я в твоем возрасте.

Да ладно, да быть такого не может – Тед готов был лопнуть от счастья. Он провел на этой площадке столько часов, что одна вредная соседка как-то раз пригрозила Йонни, что пожалуется в социальную службу: ее бесил шум, и она решила, что родители принуждают бедняжку тренироваться – в июне, да еще под проливным дождем. Ханне пришлось сходить к ней и растолковать, что она была бы только рада, умей Йонни принуждать сына – может,