Хроники Земли Простой - Ч. Цыбиков

— Кто уходит? — звучным шёпотом поинтересовался у соседа кавалер Нимитц. Соседом этим оказался кавалер Кларик. Он с неудовольствием оглядел кавалера Нимитца, на что кавалер Нимитц не дрогнул ни одним лицевым мускулом, храня на своей физиономии выражение терпеливого ожидания ответа.

— Инициатива, — тихо сказал наконец Кларик, медленно и внятно.

— А, — сказал Нимитц, вежливо кивнул, затем оглянулся на своего адъютанта.

— Я запомню, — басовитым шёпотом сказал адъютант.

— Разговорчики! — рявкнул Светлейший. — Яхтиц уже практически покорил южные области, меченосцы скованы маками, что вам ещё надо для успеха, а, разлюбезный мой Мюритц?

— Мы, — заикнулся Мюритц, — то есть я…

— Что? Ну? Что? — напористо спросил Светлейший.

— Мы готовим штурм! — отчаянным голосом выкрикнул маршал.

— Когда? — быстро спросил Светлейший.

— З-завтра, — сказал Мюритц и покрылся холодным потом.

— Только потрудитесь сделать так, чтобы это был окончательный, решающий штурм! — выкрикнул властитель Эрнст.

И вышел из шатра, громко хлопнув дверью. Собственно, это не совсем верно сказано, ибо в шатрах не бывает дверей, но ощущение было именно такое — как будто Светлейший вышел, громко хлопнув дверью. Следом за ним, укоризненным взглядом оглядев всех присутствующих, вышел кавалер Кларик. Седовласый Карел тяжко вздохнул и тоже вышел следом. Кавалер Кларик парадоксальным образом легко, нисколько не торопясь внешне, догнал стремительно шагающего к своему шатру властителя Эрнста. Некоторое время они так и шагали — высокий, сердитый властитель и невысокий, округлый внешне шеф Тайной коллегии кавалер Кларик, вызывая у просвещенного зрителя разного рода ассоциации.

— Светлейший, — почтительно обратился Кларик к Властителю.

— Кто здесь? — оглянулся Светлейший. — А, это вы, Кларик. Что там у вас?

— Все меры относительно Претендента мною приняты. Я почтительно прошу разрешения отбыть к Дол-редуту для осуществления некоей операции, детали которой вы изволили обсудить со мной накануне.

— Да, — отрывисто сказал властитель Эрнст. — Конечно. Отбывайте.

И пошёл дальше.

~

— М-да, — сказал, наконец, маг. Повод для столь неопределённого высказывания был весьма уважительный. Прибайхрайтэрлэндсколесье выглядело как-то не так. Деревня утопала в зелени садов, дома вроде бы были целы и невредимы, но...

— Ни одного дыма, — вздохнул Бухэ Барилдан. — Они тут что, мясо сырым едят?

— Тихо как, — сказала Аманда.

— Хоть бы корова промычала, — вздохнула Белинда и потесней прижалась к Микки. Микки покосился на неё и расправил плечи. Получилось плохо, поскольку к расправленным плечам должен прилагаться уверенный взгляд, а с этим у Микки в миг сей были большие проблемы.

— Так может, нет их, коров-то, — сказал маг.

Все помолчали, глядя на деревню. Покидать опушку леса, надёжно укрывавшую их от новых неприятностей, покидать категорически не хотелось. Даже Бэйб, Бойб и Буйб утратили свою обычную живость и тихонько сидели подле Микки.

— Скажете тоже, — неуверенно сказала Белинда, — какая же деревня без коров-то.

Маг не ответил.

Белинда осторожно перевела взгляд на Микки. Лицо владетеля Бленда показалось ей незнакомым. В нем словно сталь проступала, таким оно было серьёзным и мрачным.

— Пошли, — сказал юный с’Пелейн, и действительно пошёл, раздвигая густой подлесок.

— Пошли, — сказала Белинда и пошла за владетелем Бленда. Следом затрусили свиньи.

Маг вздохнул — он предпочёл бы выяснить всё путём визуального наблюдения с опушки, но тоже пошёл. Бухэ Барилдан очень вежливо подтолкнул в спину мешавшую ему пройти Аманду, вынудив её тем самым сделать несколько чрезмерно быстрых шагов вперёд.

В общем, так или иначе, но все пошли следом за Микки.

Они шли по полоске зеленеющей ржи. Глаза у всех были серьёзные, а у Аманды с Белиндой даже немного напуганные, и каждый невольно поглядывал на покрытую копотью пожарища одинокую трубу — всё, что осталось от дома.

— Здесь был пожар? — спросила Белинда.

— Не знаю, — ответил Микки, глядя на чернеющую трубу. — Вот ещё один.

— Где? — спросила Аманда.

— Левее смотри.

— Ага… вижу, — сказал Аманда, углядев ещё одно пожарище — закопчённую печь посреди кучи золы. Белинда снова украдкой взглянула на своего возлюбленного. Лицо Микки стало ещё жестче, скулы затвердели, рот сжался в прямую линию.

Более пожарищ на пути не попадалось. Дома стояли целые, на вид невредимые. Теперь они шли по деревенской улице, жуткой в своём безмолвии.

Хоть бы собака облаяла, подумал Хромой Сом.

— Никого, — выдохнула Аманда.

— Ты чего это? — спросила Белинда у подруги. Та слабо улыбнулась в ответ.

— Что-то мне нехорошо.

Вид у Аманды действительно был неважный. Вдова меченосца была бледна, и зажимала рот ладонью. Её вроде как тошнило.

— Ты куда? — сказал Микки. Слова эти обращались Бухэ Барилдану, который решительно свернул к ближайшему двору.

— Посмотреть, — ответил здоровяк. — Вдруг еды найду.

Мысль эта неожиданно показалась весьма здравой. Все вдруг вспомнили, что ничего не ели со вчерашнего дня, а здоровяк уже шёл по двору, постепенно ускоряя шаг.

В дом вваливались уже гурьбой, торопясь и мешая друг другу. Внутри царила обстановка присущая дому, который покидали в спешке — всё перевёрнуто, какая-то рухлядь на полу.

— Сейчас, — деловито сказал Бухэ Барилдан, откидывая крышку люка, вделанного в пол, — сейчас посмотрим, что тут в погребе.

Все остальные сгрудились вокруг, нетерпеливо наблюдая за алхиндцем, спускающимся в погреб, из которого и впрямь тянуло какими-то съестными запахами.

— Сейчас, сейчас, — нараспев бормотал в глубинах погреба Бухэ Барилдан, — отойдите! Темно же!

Все тут откликнулись на призыв, люди ведь воспитанные были, каждый совершил некое движение, но результат был удивительный — все ещё теснее сгрудились вокруг, отчего в погребе, само собой, светлее не стало. Бухэ меж тем уже лез обратно, прижимая к груди какую-то снедь. В голосе его сквозили по-настоящему нежные нотки, когда он выбрался наверх и шмякнул о пол увесистую кадушку, на крышке которой лежал увесистый окорок.

— Вот, — сказал Бухэ, любовно поглаживая окорок. Затем он молодецким движением выбил крышку — по дому распространился резкий запах квашеной капусты, вынул из-за голенища нож и принялся разделывать окорок. Все жадно принялись за еду, приминая капусту в горсть, ухватывая куски окорока, смачно жуя и, даже, о ужас! громко чавкая. Кто-то, может, скажет, что квашеная капуста и окорок — это невкусно. Но, видите ли, в чём дело… в вопросах вкусовых ощущений многое зависит от привходящих обстоятельств. Так блюдо, за которое в ресторане уплачено двадцать уедов, просто не может быть невкусным. Кабачковая икра, со свистом уплетаемая на пикнике, отчего-то совершенно не естся дома. Длительное воздержание делает очень вкусной любую еду.

Потом в доме как-то вдруг потемнело, и некий растерянный бас сказал:

— Э-э-э… Приятного аппетита.

Дверной проём практически целиком закрывал здоровенный мужчина, и вид при этом имел весьма изумлённый.

~

— Кушайте, кушайте, — печально говорил владелец растерянного баса. Впрочем, теперь мы имеем возможность познакомиться с ним поближе. Владельца баса звали Купа Лоск, он являл собой довольно крупный образчик мужчины традиционно селянской наружности — крепкие мозолистые руки, крупные черты лица, широкая кость, усы, печален же он был вовсе не по причине появления нежданных гостей. Гости, к слову сказать, в подобном словесном стимулировании нисколечко не нуждались. Сидя за столом, они с аппетитом поглощали всё, что смог предложить им Купа Лоск.

— И сколько их было? — спросил Микки.

Хромой Сом внимательно посмотрел на владетеля Бленда. Юный с’Пелейн был весьма серьёзен. «Ох» — подумал маг. Ему вдруг пришло в голову, что Микки в этот миг как никогда более похож на Претендента.

— Сотня, — ответил Купа Лоск. — Старосту убили, дома пожгли.

— Как убили? — дрогнувшим голосом спросила Белинда.

— Спьяну, — вздохнув, ответил Купа Лоск. — Вечером напились, и… пошли в разгул.

Все замолчали, всяк про себя обдумывая услышанное.

— Давайте спать, — сказал Микки. — Завтра нам рано вставать.

Все, за исключением Купы Лоска, удивились тому обстоятельству, что юный с’Пелейн начал отдавать указания.

— Зачем? — первой очнулась Аманда.

— Мы идём в Бленд, — сказал Микки. — Лошадей нас у нас нет, так что пойдём пешком. Посему встанем пораньше.

И все начали готовиться ко сну. Хромой Сом на отведённом для ночлега сеновале, некоторое время лежал с открытыми глазами, слушая заливистый храп Бухэ Барилдана и дивясь про себя столь стремительно формирующейся у людей привычке повиноваться Микки с’Пелейну. Впрочем, длилось это недолго — через несколько минут усталость взяла своё.