Дьявольская радуга - Александр Годов

— Отче наш, — послышался мужской голос с хрипотцой. — Да светится имя Твое, да придет Царствие твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…

Пятого словно проткнули раскаленным прутом. Но боль прошла также быстро, как и появилась.

— Пошел в жопу, гандон! — Пятый услышал собственный голос. Его рот сам выплевывал ругательства.

— Хлеб наш…

— Нахуй!

— Насущный даждь нам…

— Тупой мудила.

— Даждь нам днесь…

— Засунь себе крестик в жопу! И проверни его там раз двадцать, ебанный мудак. Развяжите меня. Я хочу дать в ебало этому толстому уроду.

Вспышка — и тьма исчезла. Пятый не поверил собственным глазам: он лежал на кровати у себя дома. Перед ним стоял маленький толстый священник. В одной руке жирдяй держал деревянный крест, в другой — книгу. Пятый попробовал подняться с кровати, но не смог — руки и ноги его были крепко привязаны к прутьям.

— И остави нам долги наша! — закричал священник. — Якоже и мы оставляем…

— Развяжите меня, — сказал Пятый. — Что вообще происходит?

Из-за плеча священника выглянула Алена. От неожиданности Коля вздрогнул. На её лице застыла маска страха. Выглядела Алена паршиво: кожа обтягивала скулы, под глазами чернели синяки. Руки дрожали, как у паралитика.

— Алена, — позвал Пятый. — Ты жива?

— Не говорите с ним, — сказал священник. — Вашего мужа сейчас нет с нами. Это бес.

Алена кивнула, то ли соглашаясь с жирдяем, то ли отвечая на вопрос Пятого. Из глаз брызнули слезы.

— Я не Алена, — прошептала она. — Ты не узнаешь меня?

— Узнаю, конечно. Я…

— Не говорите с бесом! — закричал священник.

Пятый почувствовал себя ненужным и жалким, эпизодическим дополнением в разыгрываемом перед Кивиром представлении. Он попробовал освободиться, но чертовы веревки были крепкими.

— Назови себя, бес, — сказал священник, брызжа слюной. Его лицо раскраснелось.

— К чему вся эта клоунада? — спросил Пятый у Алены. — Я… я ничего не понимаю. Объясни, что происходит. И развяжи меня. Пожалуйста.

— Назови себя, бес!

— Иди к черту. Я хочу, чтобы меня освободили.

Священник улыбнулся, обнажив крупные, как у лошади, желтые зубы. Он вытащил из-за пазухи очки, словно дешевый маг, водрузил их на свой нос-рубильник, раскрыл книгу и принялся читать.

— Живый в помощи Вышняго в крови Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси…

Пятый почувствовал, как закипает от злости. Этот жирный хряк в рясе устраивал перед Алёной и Машей шоу. Тупой идиот…

Коля бросил взгляд на Алену. Ему как никогда захотелось обнять её, поцеловать, почувствовать запах её волос. Она находилась от него в нескольких шагах, но он не мог даже коснуться её. Эта мысль сводила с ума.

— Алена, прекрати этот цирк, — как можно спокойнее сказал Пятый. — Неужели мне опять все снится? Почему Кивир не может успокоиться? Почему не перестанет перекидывать меня с одной мнимой реальности в другую?

— Я не Алена! — закричала она. — Я Ольга! Ольга! Понял! Я больше не могу так жить, у меня нет сил. Очнись, очнись, очнись!

Крик перешел в шепот. Но она всё повторяла и повторяла: очнись.

Видимо, священник не ожидал от неё подобной выходки, потому что смолк и принялся неотрывно пялиться на него, Пятого.

— Папа…

Дочка стояла в углу комнаты и сжимала в руках куклу.

— Не говори с ним, — сказала Алена.

— Почему? — спросил Пятый.

— Потому что вчера ты её чуть не убил, псих долбанный! Ребенок к тебе не подойдет ближе, чем на три метра.

Пятый попробовал вспомнить. На какой-то миг он даже ощутил, как настоящая память ожила перед глазами: огромная, помятая бредовыми снами, текучая, влажная в первозданных красках подсознания. Но этот миг прошел также быстро, как и появился.

— Игорь! — закричал священник. — Неси зеркало.

Дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился парень-служка, держащий в руках большой странный предмет. Пятый поймал себя на мысли, что юноша очень красив: волевой подбородок, чувственные губы, крепкие руки, длинные пальцы пианиста.

Парень, опустив глаза, взгромоздил странный предмет на кровать и перевернул его. Зеркало! Некая сила заставил Пятого с силой зажмуриться.

Не смотреть! Нельзя…

— Боится, — сказал священник. — Бесы не любят свое отражение.

Пятый в отместку с вызовом глянул на прямоугольник зеркала. Он слабо походил на человека: губы были перепачканы в желтой слизи, по телу расползались паутины зеленых вен. Что-то странное произошло с зрачками. Из них хлынула чернота, растекшаяся по глазным яблокам, и те стали похожи на два темных шара.

— Отпустите меня, — прошептал Пятый.

— Скажи свое имя, бес! — проорал священник.

— Со мной что-то происходит. Я схожу с ума…

— Имя!

— Я Николай! Алена, сделай так, чтобы этот урод отпустил меня.

Алена-Ольга схватила девочку и, рыдая, выбежала из комнаты. Пятый закричал вслед жене, чтобы она осталась, чтобы помогла выбраться ему, но всё было тщетно.

— Стойте, вы должны остаться, — сказал священник.

Однако Алена-Ольга не послушалась и жирдяя.

Воспользовавшись моментом, Пятый дернул левой ногой. Затрещала, разрываясь, веревка. Юноша ахнул, попытался убрать зеркало с кровати, но не успел: Коля ударил в своего ненастоящего двойника. Зеркало взорвалось снопом ослепительных разноцветных искр. Один из осколков впился в ногу, но Пятый не почувствовал боли. Ему захотелось сжать глотку юноши, вырвать с хрустом кадык, а затем разобраться с жирным священником, посмевшим размахивать гнилым крестом и выхаркивать молитвы…

Чертовы веревки на руках не хотели разрываться.

Толстяк, несмотря на свою комплекцию, ловко подскочил к Пятому и приложил крест к его лбу.

— Божий вечный, — забормотал священник, — избавляющий род от плена дьявола. Освободи твоего раба Александра от всякого действия нечистых духов, повели злым и нечистым духам и демонам…

Гнев нахлынул на Пятого с такой мощью, что голова едва не взорвалась от прилива крови. Во рту разом пересохло.

— Прекрати, — сказал Коля.

Он вспомнил слова молитвы жирдяя. «Освободи раба Александра». Можно попробовать обмануть священника…

Порыв холодного воздуха пронзил до костей, Пятый поежился, чувствуя себя как с содранной кожей. Он напряг мышцы рук в последней попытке разорвать веревки.

Не получилось.

— Ольга, пожалуйста, помоги мне, — прошептал Пятый.

— Как тебя зовут, бес? — спросил священник.

— Александр. Меня зовут Сашей.

— Врешь!

— Я Александр!

— Назови свою фамилию, — сказал священник.