Доверься мне (ЛП) - Мак Бекка

— Но я… я не могу… я никогда не водила внедорожник.

— Он очень нежный. Обещаю.

Оливия смотрит на первую сложную задачу: забраться наверх.

— Я не думаю, что смогу… Картер, я не думаю, что смогу дотянуться. У меня маленькие ножки.

— Мощные маленькие ножки, — я встаю позади нее, указываю на сиденье и скрещиваю руки. — Давай. Посмотрим, как ты справишься с этим.

Она прищуривается, прежде чем повернуться к сиденью и начать забираться на него. Это забавно. Очень забавно. Я нащупываю свой телефон в кармане, ведь я знаю несколько человек, которые захотят на это взглянуть.

— Даже не думай, — рычит она, не глядя на меня. Чертовы учителя с их всевидящим взглядом.

С ворчанием Оливия забирается на сиденье, ноги болтаются, задница в воздухе, она вцепилась в центральную консоль и подтаскивает себя вверх. Смеясь, я избавляю ее от страданий, и подсаживаю ее. Взяв лопату из багажника внедорожника, я возвращаюсь к ее машине и выкапываю шины. Она чертовски глубоко застряла, и мне приходится раскачивать машину несколько минут, прежде чем она начинает двигаться вперед.

Я показываю Оливии два больших пальца вверх, когда я готов ехать, и забираюсь в ее машину. Она слишком мала для меня, и мои колени ударяются о руль.

Мне хватает одной минуты, чтобы понять, что Оливия из тех, кто боится ездить по снегу. Или, может быть, она боится водить внедорожник, стоимостью больше ее годовой зарплаты. Возможно, и то, и другое. Тем не менее, я еду на три мили медленнее рекомендуемой скорости всю дорогу до дома, просто чтобы она была спокойна.

Она следует за мной в гараж и с улыбкой спрыгивает с переднего сиденья.

— Спасибо, Картер. Это было не так уж плохо.

— Новые зимние шины следующей зимой, — я меняю ключи от ее машины на ключи от внедорожника. — Или совершенно новая машина, — подарок на день рождения? Может быть. Или то, из-за чего она, скорее всего, меня кастрирует.

— Что ты делаешь?

— Вешаю на связку ключи от внедорожника? — я вскидываю бровь и улыбаюсь, прежде чем повесить все ключи и открыть дверь в дом. Оливия не двигается с места.

— Я вижу. Но зачем?

— Чтобы ты безопасно передвигалась по снегу, — я снова показываю на дверной проем.

— Картер, я не могу ездить на твоем внедорожник каждый день.

— Конечно, можешь. У меня пять машин, помнишь? Эта мне сейчас не нужна, — я касаюсь ее носа. — Но нужна тебе.

— Но-но…

— Люблю, когда ты споришь.

— Картер.

— Оливия. Мы спорим о чем-то бессмысленном. От твоей машины у тебя проблемы, и я буду беспокоиться о тебе меньше, если буду знать, что твои шины не скользят снегу, пока я где-то за тысячи миль от тебя. Пожалуйста, просто пользуйся ею. По крайней мере, пока снег не сойдет, — взяв ее за руку, я тащу ее обратно к внедорожнику. — И, смотри! — я нажимаю кнопку на внутренней стороне двери, и появляется боковая ступенька.

У Оливии отпадает челюсть.

— Там была ступенька? И ты заставил меня залезть туда?

Я пожимаю плечами.

— Было забавно наблюдать. К тому же я смог потрогать твою попку.

Ее маленький кулачок ударяет меня в плечо.

— Ты придурок.

— Идеально неидеальный, сверхчеловеческий придурок.

Она морщит нос, безуспешно пытаясь не улыбнуться.

— Я люблю тебя.

Я обхватываю ее за талию и целую в щеку.

— Я тоже тебя люблю, тыковка.

Оливия идет переодеваться, а я начинаю готовить пирожные «Орео», которые обещал Аланне. Мама придумала этот рецепт на мой двенадцатый день рождения. Для этих пирожных нужно тесто для печенья, и я случайно съедаю несколько ложек, пока размазываю его по дну сковороды. Ой.

— Картер!

Я улыбаюсь. Я на сто процентов уверен в причине, по которой кричит Оливия. Немного уловок не помешает.

— Да, моя дорогая?

— Поднимайся сюда!

Я поднимаюсь по лестнице, стараясь сдерживать себя, и когда вхожу в спальню, Оливия уже ждет, уперев руки в бока и постукивая ногой.

Она показывает на большой холст, висящий над камином. — Что это?

Я делаю вид, что рассматриваю гравюру, прикусываю нижнюю губу, взглядом прослеживаю линии обнаженных плеч Оливии, капельки воды на ее спине, отблеск огня, перед которым она сидит, хотя я распечатал картину в черно-белом варианте.

— Искусство.

— Искусство?

— Да. Искусство.

Он вскидывает руки над головой. Она такая эмоциональная, когда говорит.

— Это не искусство! Это фотография, где я читаю! Голая!

— Правильно, — я касаюсь ее носа, как минимум в третий раз за последние полчаса, потому что мило. — Искусство. И кроме того, все, что видно, это лишь твою спину.

Мой взгляд, нагреваясь, скользит по ее телу. На ней только футболка и трусики. Вероятно, она перестала одеваться, когда заметила фотографию и пришла в ярость. Поэтому я делаю то, что сделал бы любой мужчина: прижимаю ее к стене.

— Мне нравится, что ты у меня на стене, — я обхватываю ее горло, носом касаясь ее. — И я думаю, тебе нравится быть там. Я бы напечатал каждую твою чертову фотографию и покрыл бы ими каждый дюйм этого дома, если бы это было приемлемо, но это не так, и ты оторвешь мне яйца, а мне они нравятся там, где они есть.

— Между ног? — она задыхается, когда я погружаю пальцы в ее трусики, скольжу по ее таким теплым и влажным складочкам.

— Да, но желательно, чтобы они шлепались о твою задницу.

— Картер, — еще один вздох, на этот раз недоверчивый. Недоверчивость к моим словам со временем пройдет.

— Ты всегда мокрая, когда притворяешься сердитой на меня.

— Я… не… притворяюсь, — задыхается она, впиваясь ногтями в мои плечи, когда я погружаю в нее два пальца.

— Это правда?

Ее взгляд затуманен, пухлые губы в стоне раскрылись, когда она трется о мою ладонь. Розовый язычок смачивает ее нижнюю губу, прежде чем она отрывисто кивает, и я улыбаюсь и вытаскиваю пальцы из ее влажного тепла.

Эти карие глаза расширяются, и у нее отпадает челюсть.

— Картер. Нет. Что ты…

Звонят в дверь, и я втягиваю пальцы в рот, слизывая с себя ее вкус, прежде чем шлепнуть ее по заднице. — Пойдем. Дети здесь.

Как только я умылся, а Оливия была полностью одевается, и ужасно взбешена, я распахиваю входную дверь.

— Картер! — Аланна бросает свою сумку на пол и бросается ко мне.

Я едва успеваю увидеть Джема, как Джереми уже пихает его в мои объятия. Похоже, ему очень нравится это делать, вероятно, потому что он ждет, что я не справлюсь.

— Может, хватит отпихивать нашего сына, как будто тебе не терпится от него избавиться? — Кристин дает Джереми подзатыльник.

Он вздрагивает и трет затылок.

— Прости. Он хотел увидеть своего дядю Картера, — он ухмыляется, произнося это, но ему же хуже, ведь мне это втайне нравится.

Оливия берет Джема, целуя каждый дюйм его пухлого лица, отчего я улыбаюсь.

— Картер, — Аланна дергает меня за локоть и протягивает пакет, подмигивая мне. — Я принесла то, что нам нужно.

Я заглядываю внутрь, там коробка с «Орео», смесь для блинов и кленовый сироп.

— Точно, чувак. Хотя тебе не обязательно было все это приносить. У меня все было!

— Пф-ф, — она отмахивается от меня. — Это не так сложно, чувак.

— Итак… — Джереми заходит в дом, оглядываясь по сторонам. — Можно нам устроить экскурсию?

— Я хочу увидеть свою спальню! — прыгая кричит Аланна.

Я взмахиваю руками, поднимаясь по лестнице.

— Сюда, миледи.

Аланна выбирает первую попавшуюся спальню и плюхается на кровать.

— Ух ты! Эта штука огромная!

Джереми устанавливает детский бассейн Джема, пока Аланна осматривает каждый сантиметр комнаты.

— У меня есть своя ванная! — кричит она из душевой, прежде чем выскочить наружу, прыгая вверх и вниз передо мной. — Давай посмотрим остальную часть дома!

Она заглядывает в каждую спальню, решив, что ее спальня самая лучшая, хотя все они практически одинаковые, и когда она доходит до двери моей спальни, Оливия бросается к ней.