Драмокл (сборник) - Роберт Шекли

– Она будет несколько необычной, – заявил Фостер, откинувшись на спинку кресла и сложив пальцы домиком.

– Неужели еще одно «спиритуальное» приключение? – удивился я. – О чем же вы пишете на сей раз?

– Догадайтесь!

– Так, ну что ж… Вы, часом, не собираетесь в Мачу Пикчу – проверить, справедливы ли доводы в пользу приземления там инопланетных космических кораблей?

Он покачал головой:

– Эту тему издательство «Мистические откровения» уже заказало Элтону Тревису. Нет, я ожидаю невероятных приключений прямо здесь, в «Хижине сипая»!

– Неужто здесь обнаружилось привидение или полтергейст?

– Фи, скука какая! Стыдитесь!

– Ну все, сдаюсь, – признался я.

– Я предполагаю осуществить переход в Неведомое непосредственно отсюда, – начал Фостер. – Я буду путешествовать по невообразимым мирам… А затем, разумеется, опишу то, что там видел!

– Вот это да! – восхитился я.

– Вы знакомы с работами фон Гельмгольца?

– Это не он гадал по картам Таро Фридриху Великому?

– Нет, то был Манфред фон Гельмгольц. А я говорю о Вильгельме, знаменитом математике и исследователе, жившем в девятнадцатом веке. Согласно его выводам теоретически вполне возможно ЗАГЛЯНУТЬ прямо в четвертое измерение.

Я задумался, но так ничего из своей памяти на сей счет и не выудил.

– Понятие «четвертое измерение», которым оперирует фон Гельмгольц, – продолжал Фостер, – по сути дела, синонимично понятию «спиритуалистская мистика». Так, например, с течением времени меняется название той или иной местности, однако сама местность остается неизменной.

Я кивнул. Вопреки самому себе я во все это верю. Потому и занялся изданием эзотерической литературы. Но я все же понимаю, что иллюзии и самообман здесь – скорее правило, чем исключение.

– Однако царство духа, или четвертое измерение, – вещал Фостер, – вполне соотносимо и с нашей повседневной жизнью. Ведь духи окружают нас повсюду. Но живут и движутся они именно в том странном пространстве, которое фон Гельмгольц назвал «четвертым измерением». Так что видеть их практически невозможно.

У меня было ощущение, что Фостер, импровизируя вслух, уже прикидывает текст первой главы своей новой книги. Но я его не прерывал.

– Глаза наши ослеплены реальностью, бытом. Но существуют способы, благодаря которым можно научиться видеть, что же ЕЩЕ есть вокруг нас. Вы знаете о кубиках Хинтона? – вдруг обратился Фостер прямо ко мне. – О нем упоминает в своем «Математическом карнавале» Мартин Гарднер. Чарлз Говард Хинтон – весьма эксцентричный американский математик; году в 1910-м он изобрел схему, благодаря которой можно выучиться зрительно воспринимать так называемый гиперкуб, или «квадрат в четырех измерениях». В основе этой схемы – множество разноцветных, точно мозаика, кубиков, которые, по мнению Хинтона, нужно сперва научиться мысленно представлять себе по отдельности, затем, тоже в уме, научиться ими манипулировать, как бы поворачивая их все быстрее и быстрее, и тогда наконец перед вами возникнет единое целое, знаменитый гиперкуб. – Фостер помолчал. – Правда, Хинтон считал, что добиться этого чертовски трудно. А впоследствии некоторые исследователи, как пишет Гарднер, предупреждали даже о возможности некоего опасного физического и морального ущерба, возникающего при попытке мысленно воспроизвести гиперкуб.

– Похоже, от этого запросто можно сойти с ума, – вставил я.

– Что кое с кем и произошло! – радостно подтвердил Фостер. – Но это они, должно быть, от огорчения. Процедура, предложенная Хинтоном, требует нечеловеческой концентрации. На такую способен, наверное, лишь настоящий йог.

– Вроде вас?

– Дорогой мой! Да я порой вспомнить не могу, что пять минут назад в газете прочел! К счастью, концентрация – не единственный путь в Неведомое. Зачарованность, гипноз – вот куда более легкий путь к заветной мистической тропе. Принцип Хинтона вполне логичен, однако, чтобы он действительно заработал, его следует сочетать с технологией Эры Водолея. И я этого добился!

Он повел меня в соседнюю комнату. Там, на низеньком столике, стояло то, что я сперва принял за некую модернистскую скульптуру. Из литого чугунного основания «скульптуры» вздымался стержень-основа, на вершине которого покоился шар – примерно с человеческую голову. От шара во все стороны расходились светящиеся стерженьки с кубиками на концах. Вся эта штуковина походила на выполненного в кубистской манере дикобраза.

Затем я разглядел на каждой стороне маленьких мозаичных кубиков некие изображения или знаки. То были буквы из санскритского, ивритского и арабского алфавитов, фольклорные символы Древнего Египта и франкмасонов, китайские идеограммы и множество различных элементов прочих мифологических систем. Теперь странная скульптура уже не казалась мне похожей на дикобраза. Я воспринимал ее скорее как передовую фалангу мистицизма, решительно вступившую в схватку со своим вечным врагом – здравым смыслом. Так что, хотя я и занимаюсь изданием эзотерических книг, я невольно содрогнулся.

– Хинтон, разумеется, этого не знал, – сказал Фостер, – но споткнулся он на так называемом принципе мандалы, то есть принципе совокупности, составляющими которой и были малые кубы. Если мысленно воспроизвести их все одновременно, как элементы единой системы, вам откроется Вечное и Неизменное – целостная космическая Мандала, или четырехмерное пространство-время (это уж в зависимости от того, какой терминологией вам предпочтительнее пользоваться). Кубики Хинтона представляли собой лишь трехмерную, как бы «взорванную» проекцию этерического объекта, который не желает быть полностью воспроизведен в нашей реальной действительности. Это тот самый единорог, который, завидев мужчину, спасается бегством…

– …однако кладет голову на колени девственнице, – подхватил я.

Он лишь нетерпеливо пожал плечами:

– Никогда не придавайте слишком большого значения фигурам речи, старина. Предоставим Мышке распутывать мои метафоры при перепечатке рукописи. Главное то, что я теперь способен воспользоваться гениальным открытием Хинтона – его взорванной Мандалой, смыкание которой, если его достигнуть, даст нам невыразимо прекрасный объект для непрерывного любования и восхищения, некую бесконечную спираль, служащую для путешествий в Неведомое! Смотрите: так начинается это путешествие. – Он нажал на кнопку у основания устройства, и сфера начала вращаться, лучевидные отростки – тоже. Вращались и крохотные кубики на концах отростков, вызывая у меня одновременно завораживающее и тревожное ощущение. Я был рад, когда Фостер наконец выключил свою машину. – Вот вам моя Автоматическая Мандала! – воскликнул он торжествующе. – Ну, что скажете?