Змеевик - Лорел Гамильтон

— Я расскажу Теду с Донной, что Отто сейчас в отеле. Удостоверюсь, что Тед понимает, что ему не надо бросать все и бежать спасать твою задницу, но если я расскажу ему о записке Донны, это спровоцирует конфликт.

— Делай то, что считаешь нужным.

— Я знаю, что он любит ее, и дети у нее потрясающие, но…

— Ага, я тоже не понимаю.

— Впрочем, я в принципе не планирую жениться и осесть, так что кто я такой, чтобы судить?

— А я планирую вступить в брак с большим количеством людей, чем допускает закон, так что придержу свое мнение при себе.

— Тед мне это представил несколько иначе.

— В смысле? — Спросила я.

— Сказал, что Донна тебе не нравится.

— Я никогда этого не говорила.

— Но это так. — Заметил Бернардо.

— А тебе она нравится? — Поинтересовалась я.

Он немного помолчал.

— Не особо, но Эдуард действительно любит ее. Прям очень сильно, по-настоящему.

— Большую часть времени она делает его счастливым. — Сказала я.

— У меня ни с кем ничего подобного не было. — Заметил Бернардо.

— Мне жаль.

— Эй, я не ищу мисс Правильно. Я всегда был из тех, кто ищет мисс Правильно-Прямо-Сейчас.

Это заставило меня рассмеяться.

— Я заметила это еще у бассейна.

— Я вижу доктора… пойду расскажу ему про твоего друга-веркрысу.

— Увидимся в больнице. — Сказала я.

— Ага. — Ответил он, и я услышала, как он что-то говорит врачу, прежде чем связь прервалась.

Я убрала телефон в задний карман, выпрямила спину, расправила плечи и вышла наружу — к Олафу и Бекке. Открыв дверь, я услышала, как моя названая племянница говорит:

— Я не знаю, встречается ли тетя Анита с дядей Бернардо. Никто из них не моногамен, так что это возможно.

Олаф посмотрел на меня, и в этих черных, глубоко посаженных глазах стояла ярость. Так много ярости, что она расплескалась по коридору, как порыв ветра, ошпаривающего равнины ада. Блядь. Мне следовало понять, что с таким уровнем контроля, обретенным в столь короткие сроки, он будет чертовски сильным сукиным сыном. Как будто он не был достаточно опасен до того, как превратился в верльва. Мне явно не нужна сцена ревности между ним и Бернардо.

— Я не встречаюсь с Бернардо. Врач задал несколько вопросов про раны Питера, которые он получил, когда они с Отто помогали нам в Сент-Луисе. — Я посмотрела на Олафа, стараясь взглядом дать ему понять, что я хочу, чтобы мы все оставались разумными, а не слетали с катушек.

С минуту он выглядел растерянным.

— Почему мне нельзя было слышать об этом? — Спросила Бекка. — Я видела шрамы. Питер из-за них носит футболки в бассейне.

Я вспомнила, что на нем была мокрая футболка, когда он тащил к нам Дикси, но об этом я не подумала. Потом придумаю, как покомфортить его на тему шрамов.

— Бернардо нужно задать пару вопросов тому, кто присутствовал во время нападения на Питера.

— Зачем? — Спросила она.

— Да, зачем? — Поинтересовался Олаф.

Я просто посмотрела на него и сказала:

— Потом.

Он покосился на Бекку, которая настороженно следила за мной.

— Хорошо, поговорим потом.

— Ага. — Сказала я с облегчением, потому что он не стал спорить.

— О многом. — Добавил он.

Кажется, рановато мне было чувствовать облегчение.

40

Камеры наблюдения присутствовали в лифте, но, как правило, отсутствовали на лестницах, так что мы остановились на первом варианте. Бекка держала мою левую руку в своей правой ладони, а правую руку Олафа — в левой. Она качала нашими руками взад-вперед. Я поняла, что что-то было под ее юбкой — что-то, что заставляло ее вздыматься со странным звуком, как если бы это был другой тип ткани, который шуршал, когда Бекка вертелась. Она все еще вела себя так же, как и в шесть лет. Внезапно она вернулась в режим маленькой девочки. Это успокаивало, но я знала, что так не будет длиться вечно. Бекка действительно была маленькой девочкой, но сквозь нее все ярче проглядывал подросток.

Я покосилась на Олафа. Его лицо было пустым. Он абсолютно не парился, что мы стоим тут с Беккой и держимся с ней за руки, пока она вертится между нами, но и счастливым его это тоже не делало. Я посмотрела через плечо, чтобы увидеть блестящие двери лифта, и поняла, что мое лицо было таким же. Думаю, пора прекратить кидаться в него камнями, если я не хочу, чтобы они полетели в мой собственный огород. Мы стоически ждали прибытия лифта, пока Бекка пританцовывала между нами.

Двери лифта распахнулись, внутри оказался Руфус. Его лицо было искажено гримасой ярости, но потом он вдруг улыбнулся. Он выглядел таким счастливым, когда увидел нас, что я почти поверила, будто ошиблась насчет предыдущего выражения его лица, но я знала, что это не так.

— Вот ты где, Джеффрис. Только сегодня говорил о том, что нам не хватает четвертого Всадника Апокалипсиса, и вот ты здесь. — Произнес Руфус, приглашая нас в лифт

Я прошла вперед, ведя за собой Бекку. Олаф на секунду замешкался, но, поскольку она все еще держала его за руку, он не мог войти в лифт, не отпустив ее.

— Разве ты не на этом этаже выходишь, Мартинез? — Поинтересовался Олаф.

— Вообще-то, я пришел проведать Аниту и Бекку. Марисоль гадает, что могло так задержать маленькую девочку, если ей нужно было просто переодеться в милое платье. — Сказал он, улыбаясь Бекке.

Она отпустила наши руки, грациозно подняла ладони над головой и сделала полный пируэт — да так, что ее юбка взметнулась вокруг нее, и я увидела проблеск хрустящего шифона под ней. Бекка вернулась в первую позицию, поставив ноги в этих белых сандалиях под тем самым углом, с которого начинается весь балет.

— Воистину, премилое платье. — Заметил Руфус, изучая девочку.

Она улыбнулась ему в ответ. Лифт начал издавать протестующие звуки. Руфусу пришлось держать кнопку, чтобы двери оставались открытыми, и механизм был недоволен. Я положила руку на плечо Бекке и шагнула вместе с ней в кабину лифта, встав рядом с Руфусом. У бассейна он казался мне выше. Теперь я не была рядом с ним такой коротышкой. Когда постоишь рядом с тем, кто ростом почти семь футов, все прочие кажутся тебе намного меньше.

Олаф проследовал за нами в лифт, и я внезапно словила приступ клаустрофобии, как будто для Олафа и Руфуса здесь было слишком мало места. Они оба были действительно крупными парнями. Но что-то в габаритах Руфуса было больше про ширину, нежели про высоту. Глядя