Адъютант его превосходительства - И. Болгарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пустырями вышла она на многолюдную улицу, гремящую мажарами и тачанками. Через весь город прошла с торопящейся на базар толпой. На площади Богдана Хмельницкого отыскала здание Чека.
– Здравствуйте, – поклонилась она часовому. – Мне до вашего самого главного.
Часовой внимательно оглядел Оксану, отметил мертвенную бледность ее лица и лихорадочно блестящие глаза.
– По какому делу?
– Важное дело, – сказала Оксана, подумала и добавила: – Чека касаемо! Часовой подошел к большому телефону в деревянном корпусе, покрутил
рукоятку:
– Барышня! Дай мне товарища Фролова!..
Через минуту он вернулся к Оксане, посторонился, пропуская ее в здание…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Уже с раннего утра Микки, сидя в приемной, с восторгом и любопытством допрашивал кого-то по телефону:
– А капитан что?.. Ну-ну!.. Что ты говоришь!.. – Микки весь светился, оттого что одним из первых в городе оказался посвященным в такую новость. Он опустил трубку и доверительно, лучась довольством, сказал сидящим в приемной офицерам: – Господа, я сообщу вам сейчас нечто потрясающее. Представьте себе, адъютант его превосходительства подрался вчера из-за своей пассии с какими-то цивильными…
Через приемную торопливо прошел Щукин. Не останавливаясь, бросил:
– У себя? – и не дожидаясь ответа, скрылся в кабинете командующего. Ковалевский сидел, утопая в глубоком кресле. Кивком он указал Щукину
на кресло против себя. А сам снял пенсне, привычно протер его и, близоруко щурясь, спросил:
– Узнали что-нибудь?
– Пока ничего, Владимир Зенонович, – усаживаясь в кресло, мрачным то ном сказал Щукин. – Солдаты охраны показали, что в вагон никто не входил, шума борьбы они тоже не слышали.
– Что с пакетом? Нашли?
Никогда Щукин не видел командующего таким нетерпеливым и резким. Его благодушие как рукой сняло.
– Нет, пакет исчез.
– Чертовщина какая-то. – Ковалевский резким движением надел пенсне. – Не кажется ли вам, полковник, что в убийстве Осипова замешана нечистая сила? – саркастически заключил командующий.
Щукин нахмурил брови, он был явно шокирован холодным и непримиримым тоном Ковалевского.
– Странный вопрос, ваше превосходительство, – обидчиво нахмурился начальник контрразведки.
– Нет, почему же? Ваш помощник поехал с секретной миссией, с которой, кроме контрразведчиков, никто не был знаком, и… не доехал, – напомнил Щукину генерал Ковалевский и с нескрываемым раздражением продолжил: – Недавно вы доложили о полном разгроме Киевского центра. Теперь эти события… Если большевистская Южная группа не будет разгромлена, то это исключительно из-за вашей нераспорядительности, а вернее, нерасторопности.
– Может быть, еще есть смысл попытаться, – хотел было хоть на немного отклонить разговор Щукин.
– Будем, конечно, пытаться. Но время… Оно в этом случае работает против нас. – Ковалевский какое-то время сидел молча, точно давая возможность Щукину прочувствовать свою вину. Затем безнадежно сказал: – У меня создается впечатление, что где-то рядом с нами находится хорошо замаскированный враг…
– Так оно, видимо, и есть, ваше превосходительство, – с неожиданной откровенностью согласился Щукин.
– Но ведь этого вполне достаточно, чтобы принять вашу отставку, – тихо взорвался Ковалевский.
– Я готов подать рапорт, – с нескрываемым раздражением ответил полковник.
Наступила напряженная, неприятная тишина. Собеседники старались не смотреть друг другу в глаза.
Наконец Ковалевский со вздохом сказал:
– Поймите меня правильно, Николай Григорьевич, мы с вами уже достаточно работаем, и я не хотел бы на вашем месте видеть другого. Я знаю, вы опытный разведчик, но посмотрите, что делается. Следует один серьезный провал за другим. Если, как вы предполагаете, у нас работает большевистский лазутчик – его надо выявить! Это архиважно, особенно сейчас, когда мы готовим генеральное наступление…
Дверь открылась, и в кабинет вошел Кольцов. На его лице белели пластыри. В руках он держал телеграфную ленту.
– Разрешите! – с удрученным и вместе с тем с победоносным видом произнес адъютант.
– А что, Николай Григорьевич, синяки и царапины, оказывается, иногда украшают мужчину, – насмешливо глядя на Кольцова, сказал Ковалевский. – Я бы приравнял их к боевым шрамам…
– Об этом подвиге капитана я уже наслышан, ваше превосходительство, – ответил Щукин и с облегчением подумал, что Кольцов вовремя прервал этот тяжелый для обоих разговор. – Выходит, не перевелись еще в России гусары!
– И болтуны тоже, господин полковник, – недовольно поморщился Кольцов. – Я имею в виду ротмистра Волина.
– Вы зря на него обижаетесь. Он рассказывал мне об этом с тайной завистью, – продолжил Щукин, с любопытством изучая пластыри на лице адъютанта.
– Что там у вас, Павел Андреевич? – как бы подвел черту под этим благодушным разговором Ковалевский.
– Телеграмма от Антона Ивановича Деникина. К нам выезжают представители английской и французской военных миссий… – Кольцов заглянул в ленту, – бригадный генерал Брике и генерал Журуа.
Ковалевский, принимая ленту, зябко передернул плечами, на его лице появилась озабоченность.
– Давно жду. Наверное, поторопить нас хотят. – И стал читать ленту: – Военную миссию союзников прошу встретить должным почетом…
Оторвавшись от ленты, Ковалевский бросил на Кольцова мимолетный взгляд:
– Сразу же, чтобы не забыть, капитан! Предупредите градоначальника о приезде миссии. Пусть позаботится о церемониале
Да и город не мешало бы привести в порядок…
– Будет исполнено, ваше превосходительство, – четко сказал Кольцов.
– «Переговоры с ними ведите в рамках известной вам моей директивы, – продолжал монотонно читать Ковалевский. В его волосе слышалась горькая и бессильная ироничность. – Особое внимание уделите представителю Великобритании бригадному генералу Бриксу. Он наделен большими полномочиями военного министра господина Черчилля… – Ковалевский снова оторвался от телеграммы, с иронией бросил: – Едут с полномочиями… лучше бы с оружием… – И опять стал нервно перебирать телеграфную ленту, непокорно свивающуюся у него в руках в упругие замысловатые кольца: – Желательно отметить прибытие миссии более решительным наступлением на Киев… Желаю успеха… „Деникин“. – Ковалевский с раздражением бросил на стол телеграфную ленту, зло сказал: – На Киев! Скорее брать Киев! И это в такой момент, когда я не успеваю подбросить генералу Бредову подкрепления…
– Интересы союзников, Владимир Зенонович, – осторожно заметил Щукин и выжидательно замолчал, давая понять, что такие вопросы не обсуждаются при подчиненных.
