"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна "О&#39

Раскрасневшийся от вина, возбужденный Георгий почти не отводил взгляда от девушки. И она посматривала — мельком, и тоже розовела.

И весь этот антураж — непривычный, пряно пахнущий восточной экзотикой… с неожиданным сватовством, скромной невестой-девственницей и! — регулярным сексом в перспективе… Мозг и так уже вело, а тут еще:

— Дорогие друзья, сейчас мы выпьем за высокую культуру нашей Сакартвело! За огненные танцы, глядя на которые, старики становятся молодыми! Нуца… Вахтанг… порадуйте нас и дорогих гостей!

Только сейчас Георгий заметил, что девушка сидела за столом в национальном наряде. Продуманная режиссура не царапнула, наоборот — она удачно вписывалась в тот разговор в саду, как и в сам принцип такого… договорного брака. Товар показывали лицом и это даже льстило — его хотели мужем и зятем, ценили и уважали.

Нуца будто плыла по утоптанному двору, скромно потупив глаза. А красивый парень в чохе и с кинжалом на поясе кружил вокруг нее коршуном, то наступая, то давая и ей простор скользнуть мимо, проплыть вокруг него с тихой улыбкой. И опять наседал, настаивал, завоевывал, добивался, заставив Георгия заволноваться. Может он не так что понял? Кто этот выскочка — ревниво соображал он. Спросил…

— Это брат Нуцы, мой сын — Вахтанг, курсант военного училища, в следующем году станет офицером-танкистом, — с гордостью доложил ему сосед по столу — хозяин дома.

— Так выпьем же за нежную красоту наших женщин, которая веками вдохновляет на подвиги сильных и отважных мужчин! — провозгласил тамада.

Дальше шли тосты за процветание Сакартвело, за свободу и независимость, за мир и дружбу — Георгий слабо улавливал. Только заметил, что улыбка мамы стала напоминать приклеенную, а отец что-то говорил ей… Забеспокоившись, потянулся к ним услышать и услышал… прозвучало что-то похожее на «очень люблю». И пьяно заулыбался — все одно к одному.

Сейчас уже понимал — тогда у него просто не было шансов. Если бы еще не годичный пост… «интерес» и не думал проходить. Хорошо, что застолье закончилось уже в темноте. Пах ломило… душ не помог — ночью случилась полюция и это решило все.

Утром родители засобирались в Тбилиси. Сын удивился — хорошо же отдыхаем!

— Хорошо, сынок, — согласился отец, — но упорно звучат националистические нотки — здесь это в тренде сейчас. Ты сам разве не уловил? Что я тебе разжевываю? Мать не то, чтобы расстроилась, но… и людям напряжно, что здесь сидеть?

— Не уловил, если честно… вы езжайте, я тут чуть задержусь — на день-два.

Днем он поговорил с бабушкой Нуцы, потом с ней самой, а через день их расписали в местном муниципалитете. Если и нужны были какие-то дополнительные документы или положенные сроки, это дело по-свойски уладили.

Жалел ли потом? Первую неделю, а потом и еще года два — нет… почти нет. Хотя чувство к Маше, как оказалось, никуда не делось — при встречах с ней щемило и ныло в груди, мысли разные мучили… Под собой вместо жены в процессе её не представлял — это вообще нужно быть… в измененном состоянии сознания. А Георгий был здоровым реалистом. Но ныло… Может назло этому нытью он по полной вкладывался в семью, да и виделись они с Машей редко — её распределили в травматологию. А если и сталкивались иногда… Сталкивались — чего уж!

Это продолжало быть настоящей потребностью — просто видеть её, слышать иногда голос, любоваться… Чем там — не понимал уже сам. Особой красотой девушка не отличалась, но приятной точно была — ловкая, тонкая, с естественной легкостью и целесообразностью движений… грацией. И даже если были недостатки — он их просто не видел, в Маше ему нравилось всё. Всё в ней было уникально для него, всё — особенно и неповторимо.

Уверенных объяснений для продолжающегося помешательства не было.

Не существовало в природе оправданий для любви.

Глава 12

Возле двери в собственную квартиру накрыло чем-то таким… не входил бы вообще, если б мог. Не оттого, что не хотел. Просто… — тошно тащить на себе вину. Он и сознавал её, и виноватым себя не считал. Так вышло — сразу не туда пошло. В самый неподходящий момент, на самом пике молодости. Когда видишь цели и четко осознаёшь желания, когда впереди открываются бескрайние горизонты, а жизнь впереди видится полем из васильков, уходящим в синее небо!

Он встретил Машу.

Она не виновата и никто не виноват. И все-таки кто-то что-то сделал неправильно, иначе почему сейчас войти в собственный дом, как серпом… промеж ног? Знал он этого «кого-то»… видел в зеркале каждый день, мля…

Звонить не стал, открыл дверь своим ключом. Его никто не встречал, хотя Нуца не могла не услышать — он громко возился. Нечаянно скинул зонт… и на хрена он тут зимой?! Взглянул на часы — почти двенадцать. Понятно — у пацанов режим и мать загнала их спать в одиннадцать, отобрав гаджеты. Они слушались её.

И он — муж, тоже, если речь не шла о вещах глобальных и судьбоносных. Но и тогда прислушивался — его жена была женщиной практичной и здравомыслящей.

Соглашаясь на брак, Георгий был пьян от алкоголя и мужского желания — это понятно. И, как дурак, не уловил несоответствия между показательно-скромным образом застенчивой девственницы и словами бабки, что инициатива исходила от неё же. А дружная семья, похоже, только подхватила идею и помогла воплотить её в жизнь.

У Нуцы был характер. Пресмыкаться она точно не собиралась. И чтила, и хозяйкой была хорошей, и в постели — тоже порядок. Его все устраивало, и Георгий взял курс на семью. А жена привыкала на новом месте, знакомилась с его родными и друзьями, ждала гражданство, потом родила ему сына… и скрывала характер.

Ничего страшного, в принципе, в нем не было. Они и притерлись друг к другу довольно быстро, хотя даже любящим людям иногда сложно привыкнуть и подстроиться в быту под желания и привычки партнера. Все было почти идеально до тех пор, пока Нуца не обозначила свои цели. Они не устраивали Георгия, но уже родился Данька, а потом и Дато…

Раздевшись, он в одних боксерах прошел в ванную и принял душ с дороги. Постоял, посмотрел в зеркало — погано. Ну… что имеем. Накинул купальный халат и заглянул в комнату сыновей. Четырнадцать и тринадцать — взрослые почти ребята. Почти…

Старший, на удивление, уже спал. Уходился на тренировке? А младший Дато смотрел из полумрака спальни блестящими черными глазами — мамиными.

— Пап! — позвал шепотом и махнул рукой — давай, мол, ко мне. И Георгий прилег на край кровати и обнял сына. Тот пах его шампунем — мужским. И детским еще теплом, и доверием. И дрогнуло где-то внутри, уютно заворочалось что-то такое… непередаваемое.

— Мы тебя ждали, ты долго, — жался к нему мальчишка.

— На работу заскочил. Я предупреждал — на полчаса всего, — шепотом виновато признался отец, крепче прижимаясь щекой к голове сына.

— У тебя там полутруп? Неприятности в отделении, пап? — громко шептал мальчик.

Георгий чуть помолчал, потом отрицательно качнул головой: — Устаревшие данные, не бери в голову. Расскажи — как ты? Как Даня?

— Я — точно нормально, — раздался хрипловатый басок старшего, — а у вас, пап? Вы разводитесь?

— Не было такого разговора, — присел на кровати Георгий, — откуда такие сведения?

— Мама говорила с Грузией, не слышала, как мы вошли, так что… Про полутруп и правда было. И что ты деньги…

— Не нужно, Дань, мы разберемся с мамой. Не переживай раньше времени.

— Я не поеду в Грузию, как бы вы там ни разбирались — независимо, — напряженно ответил Даниил, садясь на кровати: — Можете делать все, что хотите… Школу я закончу тут и поступлю — тоже.

— Я уже сказал… — начал отец, подбирая слова.

— А у меня секция. И я тоже хорошо учусь… я — с Даней.

— Зря вы, — поднялся с кровати Шония, — у женщин иногда бывает… под настроение.

— Ага! — отвернулся Даня к стене.

— Спокойной ночи. Все будет хорошо. Помните, что ваши интересы для нас главное.

— Иди, папа… она ждет там — нарядилась.