Сражения Космического Десанта - Стив Паркер

[Опасность! Нечто всплывает из глубин сознания субъекта. Вихрь образов запутывает нас. Драка в узком проходе за несвежую пищу. Оранжевые небеса. Друг. Да, вот источник его воли к сопротивлению. Друг. Женского пола, с грязным лицом и симпатией в глазах. Она пытается выжить. Она пытается отыскать немного еды. Продолжается перекрытие слоев памяти, эмоциональный отклик угрожает захлестнуть нас.

Машины касты земли на 92 % мощности. Препарирование сознания возобновляется.]

…Я выбрасываю из головы ранние воспоминания. Я космический десантник, и у меня есть долг, который необходимо исполнить. Вокруг — нездоровый мир, затронутый порчей варпа. Надеюсь, яды этой планеты задушат ксеносов, когда мы оставим её тау.

— Атака началась, нам пора приступать. Все как один, братья, воспарим на огненных крыльях ворона и обрушимся на чужаков и предателей с праведным гневом!

— Есть, брат-сержант! — отвечают они.

Вместе мы устремляемся в небеса, под нами с треском падают на землю больные ветви. Ксеносы не подозревают о нашем приближении, атака застает их врасплох.

Восславьте Императора Человечества, восславьте сына Его и отца нашего — Коракса, Владыку Воронов!

Глава седьмая

Стоило полностью отвлечься на схватку за командный узел, и у нас начались серьезные проблемы. С неба донесся рев. Посмотрев вверх, я увидел сияние выхлопов прыжковых ранцев и воинов в темной броне, несущихся к земле.

Гвардейцы Ворона. Черные доспехи, белые птицы на наплечниках. Пока космодесантники снижались, их прыжковые ранцы рычали, будто какие-то чудовища, а громоздкие болт-пистолеты изрыгали снаряды. Все они были вооружены для ближнего боя и опускались прямо на головы моего ла’руа.

Сменив цель, я открыл огонь по ближайшему воину. Очередь из импульсного карабина обладает достаточной убойной силой, чтобы свалить космодесантника. Ну, если он вдруг снимет броню. При всех плюсах такого оружия, импульсам не хватает пробивной силы. Вероятно, кому-нибудь стоит обратить на это внимание.

Разряды, попавшие в неприятеля, сбили его с курса. Гвардеец Ворона, отброшенный от товарищей, вынужденно извернулся в воздухе, чтобы скорректировать полет, но ни один импульс не пробил доспех. Возможно, имперская силовая броня не настолько продвинутая, как боекостюмы «Кризис», но это не делает её менее прочной. Космодесантник приземлился в десяти метрах от меня; раздался отчетливый лязг. Его друзья, спустившиеся следом, оказались между центром обработки и моим отрядом, в котором не хватало Хинкса.

В следующие три секунды мы совершенно отчетливо поняли, что командный узел не является целью Гвардии Ворона. Они не атаковали воинов огня, защищавших его. Сначала я решил, что астартес собираются зайти в тыл нашим силам, заставить нас вести огонь по двум направлениям, а затем перейти в ближний бой, где скажется превосходящая физическая сила людей, и, в особенности, космодесантников. При всем моем уважении к благородным и дисциплинированным воинам огня, они неэффективны в рукопашной. Если бы это единственное отделение добралось до наших позиций, всё было бы кончено. Гвардейцы Ворона прошли бы сквозь лучших шас’ла, как горячий нож сквозь масло.

Но этого не случилось. Напротив, космодесантники направились прямо к центру обработки, где скрывались пять сотен возможных граждан тау’ва. Два отряда гуэ’веса у входа продержались недолго: ни одной потери у Гвардии Ворона, четырнадцать человек растерзаны на куски разрывными снарядами. Затем космодесантники выстроились у огромных двойных дверей комплекса. На моих глазах один из них превратил запорный механизм в шлак выстрелом из мелтагана, а другие раздвинули створки. Из прохода повалили объятые паникой люди. Кто-то пробовал убежать, кто-то бросался к ногам астартес, пытаясь сдаться. Их всех убивали без разбора.

Долго мне над этим думать не пришлось, поскольку Гвардеец Ворона, приземлившийся отдельно, запустил прыжковый ранец и устремился к посту охраны. Пятеро нас против него одного. Соотношение сил точно не в нашу пользу.

— Выходим! — рявкнул я своей команде, хотя едва мог говорить от ужаса. Ребята бросились назад, выбежали из двери. Мне едва удалось отскочить, когда космодесантник проломил своим телом стену и окно. Распластавшись на полу, я чудом сумел удержать карабин.

— Ты предатель, и я поступлю с тобой соответственно! — гаркнул он. Из вокс-решетки шлема вылетали резкие, грубые звуки. — Приготовься к праведной каре от рук твоего истинного господина, ничтожество!

Ну, или что-то в том же стиле.

Я отчаянно палил ему в нагрудник, но по-прежнему не мог пробить броню. Остальные бойцы отходили от командного пункта, не забывая о резне, творившейся у них за спинами. Перед таким врагом, как десять космических десантников, помедлит сотня самых могучих людей, а мы к ним не относимся.

Гвардеец Ворона навис надо мной. Его облик до мелочей отпечатался у меня в памяти. Брат Ювин, так звали этого воина, судя по надписи на правом наплечнике. С его доспеха свисали полоски пергамента, на пластинах виднелось множество знаков отличия. На правом колене я заметил символ кампании. В общем, парень был перворазрядным ветераном. Забавно, подумалось мне, повернись всё иначе, и я бы тоже носил такой символ, а ему пришлось бы убивать кого-нибудь другого.

Космодесантник занес топор. Ювин был огромен: весил, считая броню, вчетверо или впятеро больше меня, превосходил в росте на голову и плечи, а мускулатуру вообще сравнивать не стоило. Я, наверное, даже его топор не смог бы поднять. Если сражаешься с таким бойцом один на один, надежды на выживание нет, каким бы оружием тебя ни снабдила каста земли.

Топор опустился, лезвие сверкнуло прирученной молнией расщепляющего поля. В последний момент я успел откатиться в сторону. Прозвучал хлопок, с которым энергополе сокрушило внутриатомные связи и обратило часть напольного покрытия в пепел; в том месте осталась глубокая борозда. Сумев кое-как сесть, я вновь открыл огонь. О том, чтобы достать боевой нож, даже не думал, он оказался бы совершенно бесполезным. Впрочем, урон от импульсов тоже был словно от гальки, которой швыряют в скалобетонную стену.

Я приготовился умереть смертью предателя.

Глава восьмая

С великой яростью мы прорываемся сквозь незащищенные тылы неприятеля. Мелтаган брата Хорска заткнул автоматические орудия, направлявшиеся нечестивыми духами. Никто из нашей шестой роты не может превзойти его в мастерстве обращения с этим оружием; возможно, ему нет равных и во всем ордене. Я не раз охотно держал пари по этому поводу, и выиграл большинство споров.

Мы опускаемся на небольшую группу вражеских воинов. Когда я снижаюсь, противники скрываются в облаке выхлопных газов. Всё мое существо содрогается от толчка прыжкового ранца, в глазах мутнеет. Лишь когда подошвы сабатонов с лязгом касаются незавершенной плазы незаконного поселения тау, я осознаю природу нашего врага. Это люди, предатели, отвернувшиеся от Императора Человечества, вставшие на сторону ксеносов. Тут же я замечаю, что сигнал маячка ярко пульсирует — значит, мы не ошиблись при определении места. Меня радует эффективность нашей разведки.

Что заставило этих людей изменить? Я обдумываю вопрос. Кто-то утверждает, что тау прогрессивная раса, что их предложения равенства и дружбы правдивы. И я не глупец: в отличие от биологика Тулка, полностью уверенного в своей теории, и инквизитора Галлия, верящего в неё наполовину, мне не кажется, что дело в каком-то психическом или биохимическом воздействии. Сомневаюсь, что магос часто бывал за пределами собственных миров-кузниц. Инквизитор, почти определенно, немало повидал в Империуме, но люди, подобные ему, настолько же пристрастны, как и коллеги Тулка. Они видят только собственную цель и не воспринимают общую картину.

В моменты покоя, после боев, я поражался несправедливости, которая встречается на посещенных мною планетах. Она вызывает в памяти тяжкие лишения, которые в давно минувшую эпоху перенес наш примарх Коракс по вине технархов Освобождения до того, как их правление было низвергнуто Императором. Мне понятно, чем привлекают людей предложения тау. Водная каста вполне обходится полуправдивыми обещаниями свободы. На многих давно позабытых мирах этого более чем достаточно, чтобы завоевать сердца людей.

Но вот чего не понимают изменники: пути чужаков коварны, и нельзя полагаться на нерушимость их клятв. Кодекс чести тау, если таковой существует, отличен от нашего, и недопустимо верить им на слово. Экклезиархия утверждает, что человечество — высшая точка эволюции, что нет более развитой формы жизни. Если это не так, говорят священники, почему же тогда сыны Терры столь многочисленны?