Над картой Родины - Николай Михайлов

Сады и лиственные рощи продвигаются вглубь Тянь-Шаньских гор, далеко за озеро Иссык-Куль. Там впервые появились сады и шелководство.

Опытные участки по освоению горных склонов работают в Дагестане, в районе Сочи, в Варзобском ущелье Гиссарского хребта — близ Сталинабада.

На Советском Дальнем Востоке быстро развивается земледелие, там еще немало нетронутой равнинной земли. Но все же три четверти свободной площади приходится на горы. Сейчас они отданы лесорубу и охотнику. А завтра без них не обойтись и земледельцу.

Горы на Дальнем Востоке не такие уж высокие. Но все же это горы. Нужно знать, как на них работать.

Дальний Восток не похож на другие края нашей Родины. Здесь реки разливаются, когда на Русской равнине они мелеют — не весной, а летом. Плодовые деревья обычно бывают посажены в ямах, здесь же, на влажной земле, их садят на грядах, как овощи. Летом хватает тепла для винограда и риса, а зимой озеро Ханка сковывается льдом толщиною в два метра. Зимой мы привыкли видеть растения, укрытые снегом, но здесь на него полагаться нельзя — снежный покров, и без того тонкий, сильно высыхает под ярким солнцем. Глубоко промерзшая земля оттаивает медленно — корни яблонь и груш идут не вниз, а в стороны… Старые способы земледелия, к которым мы привыкли на западе, здесь не годятся. Нужно на основе общей агротехники разрабатывать новые приемы.

Замечено: весной в уссурийских лесах листья распускаются на склонах раньше, чем в долинах. На северной границе дуб в низинах уже исчезает, но еще сохраняется на склонах. На склоны мороз приходит на полмесяца позже, чем на дно долины, уходит на полмесяца раньше.

Кроме дальневосточников, эта «инверсия температуры» хорошо известна жителям и других горных мест. В холодные, ясные, безветренные ночи охлажденный воздух стекает вниз. Средняя годовая температура горных склонов в пределах определенной высоты выше температуры дна долин примерно на градус, на два.

Так утверждается правило: на Дальнем Востоке горные склоны во многом удобнее для растениеводства, чем днища долин.

И получается: то, что растет на дне долин на юге, может расти в горах на севере. Подняться чуть над дном долины все равно, что уйти на сотню километров к югу. Южные культуры могут продвинуться к северу, если они займут не дно долин, а склоны.

К таким выводам пришли ученые, работающие на Дальнем Востоке. Главный пункт, яде решается «проблема горных склонов», — горно-таежная станция Академии наук к востоку от города Ворошилова, в отрогах Сихотэ-Алиня. Станция — с научными кабинетами, большой библиотекой, домами для сотрудников — лежит в узкой долине, окруженной лесом.

По склонам раскинулись опытный сад и огород. Их защищают полоски леса. Правильными рядами деревья и кустарники идут вдоль склонов. Опыт, который отстаивался бы десятилетиями, здесь формируется лабораторию.

В поисках тепла нужно наперекор обычным представлениям подняться вверх на склоны. Но этого мало — нужно еще правильно выбрать «экспозицию» склона: южный или северный. Казалось бы, лучше южный, как более теплый. Но и здесь своеобразие Дальнего Востока удивляет новым решением: северный!

Яблоня на южном склоне вынесла зиму, но весной ее убил «ожог». Это беда дальневосточных садов. Днем сила весенних солнечных, лучей пробуждает соки, ночью их сковывает мороз. Скачок в двадцать пять градусов рвет ткань растения, кора лопается, дерево гибнет. В борьбе с «ожогом» придумано немало средств. Но лучше всего посадить яблоню на северном склоне. А южный склон надо занять растениями, которым «ожог» не страшен — овощами, абрикосами.

В горной дальневосточной тайге начинают создаваться огороды и сады. Но, осваивая горные склоны, нельзя целиком сводить с них лес во избежание смыва почв, который здесь из-за ливней велик. Растениеводство на горных склонах Дальнего Востока должно сочетаться с культурным лесоводством.

На крутых горных склонах затруднена работа машин. Но вот сейчас у нас сконструирована машина для обработки междурядий на чайных и табачных плантациях. Двигаясь по склону, она может все время держать каждое из своих колес в вертикальном положении. Это придает машине такую же устойчивость, как на ровной местности. Так открывается путь к механизации работ в горном земледелии.

Выше всего люди у нас живут на Памире — таджики в узких ущельях, киргизы — на дне плоских долин. Селения на востоке «Крыши мира» подняты на четыре километра над уровнем океана. На такой высоте воздухсильно разрежен. Когда быстро идешь, задыхаешься. Солнце — жара, без солнца — холод. На луну больно смотреть — так она ярка…

В ущельях у таджиков земледелие было: мелкими пятнами посевы памирской ржи поднимались до 3 300 метров над уровнем океана. В высокогорных чашеподобных долинах у киргизов земледелия не было вовсе; кочевые киргизы разводили лишь яков и овец. Только клочья херескена — сухой, запыленной травы — растут на щебнистой земле.

Советская власть подняла сюда колхозное хозяйство, грамотность, новую жизнь. Сюда поднялась наука, а с нею — земледелие.

Чтобы помочь продвижению полей вверх по ущельям Западного Памира, в Хороге на высоте 2 320 метров создали ботанический сад — один из самых высоких ботанических садов на земле. Это уровень Крестового перевала — высочайшей точки Военно-Грузинской дороги.

Здесь почти нет гладких, ровных мест. Каменистую землю разбили кирками и ломами, выровняли. Вырастили новые для Памира культуры и помогли окрестным колхозам научиться их возделывать.

На высоте Хорога морозоустойчивый виноград дает до десяти килограммов ягод с куста. По крутым склонам, где не растет зерно, лепятся плодовые деревья. Яблони теперь можно встретить и а высоте в 2 800 метров. Деревья абрикосов и грецкого ореха растут на высоте в 3 тысячи метров.

Всюду по кишлакам сажают картофель — он приносит настоящие, крупные клубни. А лет пятнадцать назад картофель рос лишь в одном Хороге — на площади всего лишь двух гектаров. Его клубни были величиной с грецкий орех.

В заоблачных долинах Восточного Памира работы было еще больше: там поля надо было создавать совсем заново.

Советские ученые во главе с профессорами Павлом Барановым и Илларией Райковой основали Памирскую биологическую станцию на высоте 3 860 метров, в урочище Чечекты возле китайской границы. Вершина Юнгфрау в Альпах выше лишь на 300 метров.

В долинах Восточного Памира выпадает меньше осадков, чем где бы то ни было в Союзе. Земля не замерзает по ночам только двадцать дней в году. Земля завалена камнями. Ветер такой сильный, что несет мелкий камень. Углекислого газа в воздухе вдвое меньше, чем обычно. Солнечные лучи сильны, как нигде. Днем при сильном солнце и жаре в клетках растений быстро образуется сахар. За холодную памирскую ночь он не успевает превратиться в крахмал и накапливается. Накапливаясь в тканях растений, он прочно связывает воду и тем самым снижает точку ее замерзания. На Памире сахар увеличивает морозостойкость растений.

Страна географических крайностей удивляет и ботаническими крайностями: содержание сахара в сухих листьях и стеблях ячменя или овса достигает здесь тридцати пяти — сорока процентов. В памирской соломе в шесть-восемь раз больше сахара, чем обычно. Это настоящее «сахарное сено». С таким небывалым запасом сахара растения легко превозмогают холод осени. Много в памирских растениях и белка. Растения приспосабливаются к суровой природе и ей противостоят. А человек познает эти процессы и усиливает их.

Картофель, ботва которого обычно замерзает при одном градусе ниже нуля, на Памире в конце лета выдержал мороз в минус восемь. Китайская капуста вынесла осенью минус пятнадцать, даже кончики листьев не померзли. Рекорд был побит скороспелым ячменем: он вытерпел минус восемнадцать.

Снова смешение понятий. Растения на Памире растут не ночью, а днем… В борьбе за высоту победили не северные горные культуры, а скороспелые и засухоустойчивые растения тропических стран: ячмень Индии, пшеница Аравии, горох Абиссинии.

На жесткой, обнаженной земле среди камней росли разрозненные пучки терескена. Кое-где валялись витые рога архаров. На этой земле теперь есть поливные поля и поливные луга. Одни культуры поднялись до 3 600 метров над уровнем океана, другие — до 3 800, третьи — до 3 900. Японская редька на Памирской станции дала корнеплод весом почти в килограмм. Тому, кто ходил по земле Восточного Памира, это покажется чудом.

Киргизы Восточного Памира впервые начали орошать и улучшать пастбища, впервые стали применять сенокошение, впервые занимаются подсобным земледелием.

Сначала земледелие было непривычно для извечных скотоводов: не так пахали, не так сеяли. Но прошло несколько лет, и бывшие кочевники с помощью русских агрономов приобрели необходимые для земледельцев навыки.