Над картой Родины - Николай Михайлов

Над самой землей зреют яблоки до фунта весом. Под тяжестью плодов ветви пригибаются к земле и постепенно начинают приобретать стелющуюся форму, не надо их и прикалывать.

Кроме «бахчевого стланца», есть еще и «минусинский стланец», «тарелочная форма».

Сады и ягодники разбиты на Оби, на Енисее, на Лене, за Байкалом. В одном Новосибирске шесть тысяч приусадебных садов. Плоды яблонь и вишен получены в далеком Ханты-Мансийске. Цветут сады в Игарке.

Под Минусинском, у отрогов Саян, — малоснежная зима с пятидесятиградусными морозами, со жгучими ветрами. До революции там трудно было найти плодовое дерево. А сейчас в Минусинском районе нет ни одного колхоза без сада. Колхоз имени Ленина получает от яблок доход более чем в полмиллиона рублей.

Мичуринец Михаил Лисавенко и его сотрудники вывели на Алтае для сибирских садов новые сорта яблок, вишен, слив. Научили яблоню выдерживать любые холода, стоя во весь рост, не распластываясь по земле. А это важно — ведь стелющийся сад требует больше ухода, да и красоты в нем меньше.

Идет на север виноградная лоза.

Северная граница винограда в России долго держалась по линии Умань на Украине, Балаково на Волге, Хорезм в Средней Азии. А после Мичурина виноград завоевал центрально-черноземные области, отдельные очаги виноградарства появились на широте Ленинграда. Виноград выращивают и в Сибири — в Омске, на Алтае, в Кузбассе.

Виноградарство под Москвой стало развиваться в послевоенные годы. На любительских участках виноград здесь пробовали выращивать и раньше — скажем, на станции юных натуралистов в Сокольниках, в черте самой Москвы. В дачных поселках вокруг города было много энтузиастов-мичуринцев; среди них рабочие, ученые, врачи. Свой досуг они отдавали трудному делу выращивания под Москвой южных плодовых сортов и растений, включая виноград. Сойти с поезда где-нибудь в Пушкине, в тридцати километрах от столицы, пройти пять минут — и найдешь виноградник: один, два, три куста в маленьком садике. Вузовский профессор, школьный учитель, заводской инженер, больничный врач вырастили и воспитали эти кустики, увешанные сочными, нежными, красивыми гроздьями.

Задача заключалась в том, чтобы успех одиночек сделать всеобщим.

На основе работ инженера Василия Евдокимова, вырастившего в Кучине отличный виноград, был организован опытный пункт северного виноградарства. Отсюда в колхозы и в совхозы, на приусадебные участки колхозников, рабочих и служащих пошла виноградная лоза.

Оправдались слова Мичурина: «Про виноград вообще нужно сказать, несмотря на то, что он растение теплых стран, сеянцы некоторых разновидностей его могут приспособляться к таким климатическим условиям, при которых даже простые сорта наших яблонь не могут успешно развиваться, и как бы ни казалось невероятным такое мое сообщение, на деле это неопровержимый факт».

Виноградники под Москвой станут делом обычным. Обычным делом станут здесь и бахчи. Это тоже переворот, и не только в плодоводстве, а и в пейзаже: на поле возле северной ели или сосны спеют полосатые арбузы и желтые дыни, которые, казалось, могли расти только где-нибудь у Камышина или Самарканда.

Подмосковный колхоз имени Ильича вырастил в 1947 году в открытом грунте двести сладких арбузов и сто дынь. А потом и в других колхозах и совхозах Подмосковья стали создавать свои бахчи. Люди ездили в колхоз имени Ильича, говорили с зачинателями дела, учились у них. Отводили под бахчи лучшие, защищенные от северных ветров участки, со склоном на юг. Создавали курсы бахчеводов, готовили парники, горшочки для рассады. По способу Серафимы Лебедевой прививали дыню на тыкву, ускоряли созревание. И выращивали на подмосковной земле то, что обычно привозится из горячих степей далекого юга.

Сейчас не диво встретить москвича, который, порядком потрудившись, вырастил арбузы и дыни на заботливо разработанном пригородном участке.

Впервые начали выращивать арбузы и дыни под Ленинградом. «Гастроном» на Невском проспекте уже не раз торговал ленинградскими дынями.

Ведутся опыты по разведению под Москвой шелкопряда. Не тутового, конечно, как в Средней Азии и Закавказье, и даже не дубового, а березового. Перевоспитывают дубового шелкопряда, учат его питаться листьями березы. И он наматывает шелковый бледно-кремовый кокон.

Дальний Восток почти не знал садоводства. Первые русские поселенцы на Дальнем Востоке должны были во всем начинать сначала. Край был дикий. Им приходилось не только расчищать тайгу под поле, но и привозить с собой из России семена.

Через три океана черниговцы и тамбовцы провезли в жарком трюме обмотанные мокрой тряпкой саженцы антоновки и белого налива, но эти испытанные любимые сорта вымерзли на новых местах в первую же зиму. За сырое, непривычное дальневосточное лето древесина не вызревала, и зимой деревья гибли под ударами сорокаградусных морозов. Лишь немногие сорта европейских яблонь прижились на узенькой полоске южного Приморья, где океан слегка смягчал морозы.

Перенос российских культурных сортов на Амур не удался.

Старый опыт не годился, был нужен новый.

Тогда, чтобы раздобыть деревья для сада, обратились к окрестной тайге. А в дальневосточной тайге чуть ли не семьдесят видов диких, но ценных плодово-ягодных растений.

Здесь когда-то был более теплый климат, чем сейчас. Лес привыкал к холодам постепенно. В нем сохранились «реликты» — лианы, красное дерево — тис, бархатное дерево, маньчжурский орех, абрикос — ущербные погрубевшие остатки давней богатой растительности.

Нелегко дался им переход в иной климатический мир. Виноград за Амуром сумел приноровиться к вечной мерзлоте, но стал мелким, кислым, терпким. Однако он остается виноградом. Осенью по опушкам тайги собирают его гроздья.

Актинидия, обычная для тропиков, могучей лианой обвивает кедр. Ее крупные сладкие ягоды здесь называют кишмишем.

К охотнику, настоявшему чай на веточках лианы-шизандры, возвращаются силы; в ее красных ягодах больше лимонной кислоты, чем в самом лимоне.

В уссурийских лесах растут желтые, густо опушенные абрикосы. Созревают жирные толстокорые маньчжурские орехи. Вырастает горьковатая вишня.

Сначала русские люди, поселившиеся на Дальнем Востоке, просто переносили в сады дикие растения тайги, а затем стали их скрещивать с культурными сортами.

Европейская яблоня дала бы вкусные яблоки, но она гибла от морозов.

Дикая таежная яблоня не боялась мороза, но приносила горькие плоды величиною с пуговицу.

Бухгалтер Иван Ефремов из этих двух яблонь вывел в Благовещенске по совету Мичурина хоть и мелкие, однако съедобные «ранетки». Но чтобы получить их, он должен был перебрать за долгую жизнь несколько сот вариантов.

Эти опытники были людьми высокой страсти. Учитель Артемий Лукашев создал в Хабаровске груши «лукашевки». Он дал им имена, как детям: Тема, Поля, Лида, Ольга…

Все же на Дальнем Востоке до революции мало было своих груш и яблок. Только в наши дни колхозы заложили здесь большие сады. На крайнем юге, возле озера Хасан, создан виноградарский совхоз. Впервые яблоки вызревают на севере Сахалина — их там вывел мичуринец Терентий Мысник.

Пройдет время — и пади нашего Тихоокеанского побережья будут так же покрыты виноградниками и фруктовыми садами, как сейчас долины Крыма. Ибо в плодоводстве здесь добились главного: заставили тайгу передать саду привычку к морозам.

Садоводам помогают научные станции. Плодово-ягодная станция около города Ворошилова отбором и скрещиванием создала новые морозоустойчивые сорта слив, винограда, смородины.

Советский человек заботится не только о себе. Он двигает вперед общее дело. Ученики Чоботовской школы под Москвой заложили фруктовый сад на пустыре. Это не все. Они позвали за собой пионеров и школьников Советской страны: «Украсим Родину садами!» Так родился общесоюзный конкурс на лучшего юного садовода.

Война не помешала распространению садов на север и восток. Но там, где были гитлеровцы, садоводство сильно пострадало. Враг вырубил на дрова, опустошил яблоневые сады Белоруссии, вытоптал виноградники Молдавии. В послевоенное время все это восстановлено.

На протяжении сотен километров выращиваются сады вдоль дорожных магистралей.

Начинают покрываться садами и рощицами терриконы в Донбассе — всегда раньше голые, черные, при ветре рождавшие пыль.

Дело у нас не ограничивается созданием новых садов или восстановлением старых. Во многих горных местностях растут дикие фруктовые леса — на Кавказе, в горах за Ташкентом, у Алма-Аты. Их можно «окультурить», и лесоводы за это взялись.

Заросли дикой яблони, дикой груши, дикой сливы покрывают предгорья Кабарды. Часть этих лесов превращена в культурные сады путем прививки к диким плодовым деревьям культурных, благородных сортов. Особенно хорошо поддаются перепрививке грушевые деревья. Они дают плоды весом в полфунта. Весь пояс горных лесов Кабарды будет превращен в плодовый сад. Так же улучшаются фруктовые и фисташковые деревья в горных лесах Средней Азии.