Лжец, лжец - Т. Л. Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Достойно.
Красиво.
На этот раз наши языки шептали слова друг другу. Мы вкладывали все, что в нас было, в наш поцелуй, в наш ритмичный танец, в наше неровное дыхание. Это. Это то, чего мне не хватало всякий раз, когда я бежала к парням в прошлом — мне не нужны были их тела; мне нужна была связь. Мои бедра поднялись навстречу каждому глубокому, медленному толчку, и когда он отрывался от моего рта, чтобы попробовать, потянуть, подразнить чувствительную кожу на моей шее, жар в моем естестве стал таким горячим, таким напряженным, что я крепко сжала его и умоляла своими движениями, чтобы он двигался быстрее. Низкий рокот отдался от его груди к моей, и он подчинился — быстрее, жестче. Кровать скрипнула от нашей погони, смешиваясь со звуками нашего тяжелого дыхания и грубыми звуками. Его пальцы сжались на моей талии, другая рука нашла мое бедро и подтолкнула мою ногу вверх. Я выкрикнула его имя, когда он проник глубже, чем я считала возможным, запрокидывая голову, и огненный жар в моем центре обвился, сжался и разлился тысячью жидких горячих дорожек по моему телу. Он издал низкий, грубый стон. Я почувствовала, как он напрягся рядом со мной. Его хватка сжалась вокруг моего бедра, и по нему прокатилась серия сильных толчков.
Медленное, удовлетворяющее тепло охватило меня, делая мое тело одновременно тяжелым и легким.
— Итак, — выдохнула я, глаза отяжелены послевкусием удовольствия, — ты чувствуешь себя лучше?
— Черт, Ева, — хрипло произнес он, напрягаясь, когда его сотрясал очередной спазм.
Резкий выдох обдул мою шею, и он пытался удержаться на предплечьях, когда его тяжелый, вялый вес навался на мое тело.
— Ты, блядь, вылечила меня.
Я засмеялась и почувствовала, как его губы прижались к моей шее, но он не потрудился поднять голову. Через мгновение он вздохнул, перекатился на бок и прижал меня к своей груди. Глаза закрыты, его руки крепко обнимают меня; обещание никогда не отпускать. Когда я слышала глубокие звуки его дыхания, ровное биение его сердца, я дала себе собственное молчаливое обещание. Обещание любить себя. Обещание защищать ту, кем я была. И, начиная с этого момента, обещание правды.
— Истон? — прошептала я.
Он тихо напевал, его большой палец рисовал мягкие круги на моей талии.
— Я люблю тебя. Я могла бы любить тебя вечно. Я думаю… Я думаю, что даже смогу любить тебя достаточно сильно.
Он приподнял мой подбородок, чтобы встретиться со своим твердым, обжигающим взглядом. Его адамово яблоко двинулось вверх-вниз.
— Тебя достаточно, Ева. Тебя всегда было достаточно.
В груди стучало, шея горела. И я знала, что мне нужно сделать.
К моему удивлению, мой голос совсем не дрожал при следующих словах. Все, что я слышала — это уверенность, которую приносили правда и доверие.
— И я готова поговорить с тобой. Рассказать тебе, что со мной случилось.
Он наклонил голову, его мягкие губы коснулись моих. Его выдох согрел мою кожу и свел пальцы ног. Затем он страстно поцеловал меня, прежде чем отстранился и встретился со мной взглядом.
— Ты уверена? Я никуда не собираюсь уходить.
— Я уверен, и я не хочу ждать. Я хочу рассказать тебе все.
Завернувшись в атласные простыни и приподнявшись на локте, я наблюдала, как напрягались мышцы плеч Истона, когда он печатает на своем ноутбуке за столом. Мой взгляд скользнул к спортивной сумке у его ног — расстегнутая, она показывала уголок пакета документов для поступления в полицейскую академию, который Винсент оставил перед выпиской Истона из больницы. Сейчас час ночи, а он все еще работал над заявлением.
Мое сердце затрепетало, когда я бесстыдно смотрела на него, и что-то сжало мое горло. Той ночью, почти четыре года назад, я могла забрести на задний двор к кому угодно. Но каким-то образом я забралась в кузов грузовика незнакомца, и этот человек остановился точно в нужный момент. Каким-то образом этот человек даже преследовал меня в нужном направлении. Каким-то образом у меня перехватило дыхание, ноги подкосились, и как раз в тот момент, когда я не могла больше идти, я оказалась там, где должна была быть.
И, каким-то образом, я услышала свою музыку.
Ее музыку.
Его музыку.
Музыка стояла за каждой боевой косточкой в моем теле и каждым ударом моего сердца.
Выдыхая, я просунула руку под подушку и сжала в ладони маленький осколок опала. Когда-то я называла его мой спаситель. Я впитывала выцветшие красные пятна, обрывки сломанных цветочных лепестков. По моей щеке скатилась слеза, и я обхватила ее пальцами. Прижимая простыню к своему обнаженному телу, я бесшумно соскользнула с кровати, пробираясь к стеклянной двери и вышла на маленький балкон. Огни города освещали темное ночное небо, как сотни мерцающих звезд. С того места, где я стояла, Детройт никогда не казался красивым, но, паря на шестьдесят этажей выше моего прошлого, неземной холодок пробежал по моей спине и вызвал мурашки на руках. Я сделала шаг вперед, затем еще один. Мои пальцы коснулись холодных перил, пальцы ног свисали с края. Я закрыла глаза и подняла лицо к открытому небу.
Потом я подумала о ней. О девушке, которой я когда-то была. Грустной, обиженной, одинокой. Но больше всего — о таком страхе.
— Все в порядке, — прошептала я. — Тебе больше не нужно бояться.
Мои слезы падали стекая по щеке и исчезали вместе с легким ветерком.
— Прости… — прерывистый вздох сорвался с моих губ. — Прости, что причинила тебе боль. Прости, что я сказала тебе, что ты слабая. Но теперь я вижу тебя… И я люблю тебя.
Рука дрожала, я открыла глаза и протянула руку через перила ладонью вверх.
